— Вы должны сообщить об этом полиции.

Перебирая прядь волос и крепко сжав зубы, она ответила:

— Я сказала, нет, у меня есть свой частный детектив, и он узнает куда больше, чем продажные чикагские копы. Они почти не слушали меня во время допроса. Мне кажется, они считают, что всё это устроила я сама.

— Это неверное решение, — я сделал шаг навстречу, положив руку ей на плечо.

— Но решать мне, — её глаза вспыхнули от негодования, и я попался.

Камилла сделала шаг вперёд, и я замер. Даже в такой напряжённой и опасной ситуации меня влекло к этой Ледяной принцессе, которая, казалось, таяла на глазах. Я не мог сдвинуться с места, чтобы дать ей пройти.

Моё сердце бешено качало кровь.

Каждый его удар пульсирующим эхом отдавался у меня между ног. Мои губы ещё никогда не были так близки к губам мужчины, к которому у меня были отнюдь не платонические чувства, и всё моё тело теряло контроль. Голова закружилась, мышцы сжимались и разжимались, желудок сводило, словно я летела вниз с американских горок.

Ладони вспотели, и я вытерла их о брюки. Я продолжала наклоняться к Натану, чувствуя острую необходимость сократить расстояние между нами и соединиться с ним воедино.

Мне нужно было, чтобы он отвлёк меня от реальности или, если быть точнее, от третьей записки, содержащей ужасные, ядовитые слова, подтверждающие тот факт, что целью этого человека были не мои родители, а я.

Глаза Натана замерли, его тело сопротивлялось, но инстинкт овладел им, и Натан наклонился ко мне. Его бездонные серые глаза были тёмными, как ночь, и наполнены, как мне казалось, жаждой. Его зубы постукивали, и я знала, что он старался удержаться. Это лишь подстегнуло меня, я вцепилась в его повседневную футболку и притянула к себе.

Я никогда не заходила так далеко. Если быть честной, я никогда раньше не жаждала, чтобы мужчина меня поцеловал. Меня никто не привлекал… до сих пор. Я хотела почувствовать губы Натана Раш, немедленно, несмотря ни на что. Его доброта и способность заставить меня открыться ему работали на него, по крайней мере, мне так казалось. Он хотел быть порядочным человеком, быть полезным для своего работодателя.

А мне хотелось, чтобы он смотрел на меня так, как мужчина смотрит на женщину. Я не жду, не после этой записки. Этот человек, этот психопат, мог найти меня уже завтра. Я не сдамся без боя и не покину Холлис Хаус, не поцеловав Натана.

— Мисс Валон… — он едва дышал, так же, как и я. По крайней мере, у одного из нас хватило рассудка попытаться остановить всё это.

И это была не я.

Его просьба, то, как он назвал меня по имени, ничего не значили. Я невыносимо жаждала этого. Он был мне нужен.

Наконец, будто скользнув по лезвию ножа, я приблизилась к нему вплотную, сократив расстояние между нами.

Я никогда не целовала мужчину, и меня никто никогда не целовал. Поэтому сейчас, ввязавшись в эту авантюру, я понятия не имела, что делала. Наклонив голову и сжав губы, следуя тому, что видела или читала об этом, я прильнула своими губами к губам Натана, прижавшись всем телом к нему.

Поначалу это мне показалось… мокрым. Возможно, мои губы были слишком влажными, или я делала что-то не так. Я шевелила губами, но не чувствовала той искры или взрыва эмоций, о которых все говорили. Но затем я осознала… Натан не шевелился. Он не ответил взаимностью, не шелохнулся с места.

— Пожалуйста, — я отстранилась, выдыхая слова. — Мне нужно, чтобы ты меня поцеловал.

Кажется, моя просьба разбудила в нём что-то, потому что он тут же взял моё лицо в свои ладони и потянул мои губы к себе. Он накрыл их своими губами, и в этот раз я уже не могла думать о реакции на поцелуй.

Рассудок покинул меня.

Теплые, податливые, захватывающие, умопомрачительные. Я обрывками приходила в себя, чувства перекрывали друг друга; то, что Натан делал со мной, то, как от его прикосновений всё внутри меня переворачивалось вверх дном, а пульсация отдавала там, где ещё никогда раньше я её не чувствовала… это было волшебно. Он стирал всё плохое. Он предлагал мне выход, и я его принимала.

Его руки обхватили меня, прижимая к своей груди, от чего мои соски тут же набухли. Так вот что все имели в виду.

Мне хотелось быть ещё ближе, быстрее… чтобы Натан сорвал с меня всю одежду, я хотела чего-то такого, чего сама до конца не понимала…

О боже, его язык проник в мой рот, переплетаясь с моим языком и демонстрируя всё, на что был способен; будто демонстрируя, что Натан мог делать своим… пенисом, нет, это слишком строгое название — своим членом; как он мог использовать эту часть своего тела, чтобы погрузиться куда-то ещё. По всему моему телу пробежали мурашки восторга и томления, осев меж моих ног и пульсируя. Жёстко.

Он отстранился от меня так же резко, как притянул к себе. Натан дышал прерывисто, будто задыхаясь и ловя ртом воздух, его грудь тяжело поднималась и опускалась; его взгляд пригвоздил меня к месту, где я стояла.

— Мы… не должны, — эти слова он произнёс будто с болью.

Поначалу я была слишком потрясена, чтобы оторваться от этого поцелуя и соображать:

— Почему нет?

Он провёл руками по своим волосам, меряя библиотеку крупными шагами:

— Вы запутались в том, что произошло с вашими родителями. Эти записки и ваше расследование, не говоря уже о том, что вы мой работодатель. Я… я воспользовался вами.

— Вы не воспользовались мной. Я хотела этого и хочу большего, — я, наконец, пришла в себя, обретя дар речи как раз в тот момент, когда нуждалась в нём.

Из-за всего произошедшего со мной за последние месяцы я ни в чём не была так уверена, как в своём желании, чтобы Натан Раш поцеловал меня ещё раз.

— Мы не можем, — его глаза были переполнены сожалением.

Он покинул библиотеку и, по всей видимости, сам дом.

Я стояла возле стола, на котором экраном вниз лежал телефон, касаясь пальцами своих губ, всё еще помнивших прикосновение губ Натана.

Впервые за все годы работы в Холлис Хаус я выбежал из поместья с чувством разочарования. Разочарования в себе самом.

Я любил свою работу. Возможно, это была не самая привлекательная работа, у меня не было степени магистра или причудливого известного имени, но она мне нравилась. Я выполнял работу собственными руками, доводил любые проекты до завершения, и люди всегда были довольны проделанной мной работой. Никто не дышал мне в спину, и место работы было удачным — меня устраивало каждый день ездить в пригород и обратно. Эта работа всегда была для меня идеальной.

Пока однажды самая красивая девушка из всех, что я когда-либо видел, не вернулась в дом, принадлежавший её семье — тем, кто платил мне за то, чтобы я профессионально сохранял дистанцию и защищал каждый волосок на её голове.

И мне отнюдь не казалось, что мои обязанности включали в себя целовать её каждый раз, когда ей хватало на это смелости.

Я должен был это остановить. Нужно было взять её за плечи и попросить прекратить, убедить, что её реакция была результатом нахлынувших страха и решимости.

Чёрт возьми… эти идеальные розовые губы стояли перед моими глазами. Она слегка высунула язычок и облизала им пересохшие губы, и тогда я пропал. Я старался сдержаться, сопротивляться ей. Но, о господи, я всего лишь человек. Когда такая сексуальная и изысканная женщина целует и обнимает тебя, ты не можешь оттолкнуть её. Когда я проник языком в её рот, это было самое сладкое ощущение, что я когда-либо испытывал. Когда она тихонько простонала… как я уже сказал, я безнадёжно пропал.

Больше это не должно было повториться. Я любил свою работу и не собирался по глупости подводить единственную наследницу семьи Валон.

К тому же она сильно запуталась, пока искала причины и оправдание смерти своих родителей. А теперь какой-то мерзкий тип отправлял ей зловещие письма и записки. Кто, чёрт подери, это мог быть? Я не был бойцом, но меня учили обращаться с оружием, на моём счету была пара потасовок. Я не считал мужчинами тех, кто угрожал женщинам, прячась за компьютерами и записками.