—

Вернее, не так, — поправил сам себя генерал. — Вера Алексеевна предостерегла банкира, чтоб он не ехал в Нью-Йорк в некий определенный день. Она объяснила ему, что это может быть очень для него опасно.

—

Речь идет про одиннадцатое сентября? — Мурашки пробежали по спине полковника, когда он переспросил своего собеседника.

—Догадлив ты, Орест Иванович! Именно про этот день она его предупредила. А он не послушался, полетел в Америку на какие-то переговоры. И погиб под обломками. Так-то.

Бабий вытер мокрый от пота лоб и заодно тщательно, по своей обычной привычке, протер лысину и шею. Рассказ этот его, видавшего виды мента, удивил. Но в запасе у генерала был еще один, про ограбление в Екатеринбурге, Сердюк «сосватал» доктору Лученко поездку на международный симпозиум психиатров. Там она оказалась случайной свидетельницей ограбления ювелирного магазина «Уральские самоцветы». По словам генерала выходило так, что никогда уральской милиции не раскрыть бы преступления, если бы не Лученко. Благодаря ей был найден заказчик ограбления, драгоценности возвращены государству.

—

На какую сумму грабанули? — поинтересовался дотошный полковник.

—

В те дни в «Уральских самоцветах» проходила выставка редчайших драгоценных камней Урала: изумрудов, сапфиров, аквамаринов, бриллиантов. Считай, она вернула соседнему государству камней на пару миллионов долларов. «Всего лишь».

—

Ого!.. Как же ей это удалось?

—

Как? Это вопрос не ко мне. Спроси у нее. Если захочет — расскажет, — хмыкнул Сердюк. — На ее счету несколько раскрытых убийств, имей это в виду, Орест Иваныч! Последнее вообще уникальное. Преступление было совершено десять лет назад, причем запутанное семейное дело. Никто бы не то что не взялся — даже в ту сторону не посмотрел. Тем более в таких делах, когда в каждой семье свои скелеты по шкафам сидят — сам знаешь, каждый может оказаться убийцей… Так что подумай. Подключение такого специалиста никогда не помешает. Будь здоров, — закончил разговор генерал Сердюк и положил трубку.

Бабий искоса посматривал на пассажирку и гадал, что же с ней все-таки делать. С этим навязанным сотрудничеством. Допустим, поможет. Так ведь потом все министерство будет издеваться — вот, Бабий уже и к расследованию своих баб привлекает!.. Не хочется становиться посмешищем.

Справа от снежной трассы показался ресторан «Колыба». Они подъехали к нему. Вера огляделась, вдохнула свежайший лесной воздух. На опушке леса — озеро. Даже поздней осенью, практически зимой — здесь красиво, как в сказке «Двенадцать месяцев». Ровное ледяное блюдце замерзшего озерца, а вокруг толпятся сосны — лесной народец с тяжелыми снежными шапками и муфтами на зеленых ветках.

Внутри ресторана под очагом горел открытый огонь. Мужчины заказали шашлыки, себе взяли водку, а даме, по ее просьбе, — красное сухое вино. «Колыба» выглядела как настоящая карпатская хата. Вера мимолетно подумала, как было бы хорошо оказаться в такой хате вдвоем с Андреем, где-нибудь высоко в горах. А что, может, когда-нибудь… Скоро он приедет. От этой мысли у нее сделалось тепло на душе.

Отдав должное шашлыкам и выпив для согрева, мужчины повели неторопливую беседу. Бабий, не желая обидеть генерала невниманием к его протеже, решил просто свозить Лученко в загородный ресторан. Проявление галицкой галантности еще никого не оставляло равнодушным. И если потом генерал ее спросит, как львовяне к ней отнеслись, она вынуждена будет сказать: радушно. Таким нехитрым образом полковник выполнял долг гостеприимства и одновременно ненавязчиво давал понять: мы тут и без столичных психотерапевтов справляемся. В глубине души он продолжал считать, что она ничем не поможет следствию. Эти ее способности, конечно, производят впечатление… Но в расследовании преступлений они ни к чему. Не бабское это дело — в грязи человеческой копаться. У милиционеров и без нее уже сложилась нужная картина по всем делам. Есть что начальству предъявить. Правда, маньяк продолжает убивать, но ведь главное — доложить, что делаешь все от тебя зависящее, что максимум сил задействовано и так далее. А потом преступник сам попадется, так уже бывало. Кстати, по убийству московского режиссера. Сегодня утром его вдова так прямо и заявила: «Хотите считать меня виноватой — полный вперед! Я и сама думаю, что это я убила Эдика…» И подписала признательное показание.

За деревянным столом «Колыбы» двое мужчин угощали гостью свежайшими, из молодой баранины шашлыками. Поднимали рюмки в ее честь, провозглашая тосты, больше похожие на комплименты. Милициянты вели себя с ней так, словно она была проверяющей из столицы, которую нужно ублажить, при этом не давая сунуть нос в местные дела. Лученко прекрасно понимала, какую игру ведет с ней полковник со своим замом майором, но делала вид, будто накрытая «поляна» вполне удовлетворяет ее самолюбие.

Наконец, Вера сочла нужным поинтересоваться, как движется следствие по делу Ветрова. Начальник кивнул Полякову, и тот достал из кожаной папки листок. Положил его перед гостьей. Это была ксерокопия показаний Кармен Ветровой. На Верином лице, к разочарованию Бабия, ничего не отразилось. Она спросила:

—А какие еще преступления произошли во Львове одновременно с убийством Ветрова?

Озадаченный полковник кашлянул. Вот неугомонная!.. Все-таки с женщинами нельзя расслабляться.

—

Э-э… Вы думаете, эти преступления могут быть как-то связаны между собой?

—

Вы когда-нибудь складывали картинку из пазлов, Орест Иванович? — вместо ответа спросила Лученко.

—

С внуком баловался, — буркнул Бабий.

В разговор вмешался Поляков. В тонкости игры, которую вел с приезжей его начальник, он не был посвящен. Знал только, что женщина — близкая приятельница генерала Сердюка, возглавляющего одно из подразделений МВД. Поэтому интерес незнакомки к львовским преступлениям майор воспринял крайне скептически и про себя приклеил ей ярлык «любительницы частного сыска», как назывались подобные дамочки в сериалах.

—

Не сочтите меня неотесанным мужланом, — приложил руку к левому борту пиджака Поляков, — но я ума не приложу, зачем такой красавице нужны наши грубые мужские дела?

—

Ценю вашу львовскую шляхетность, господин Поляков. Но я ведь никоим образом не навязываюсь. Вы — профессионалы. Я просто врач. И все же мне казалось, что вам уже объяснили, чем я могла бы быть полезна.

Вера испытывала странную смесь благодарности за щедрый прием в «Колыбе» и досады из-за явных стараний милиционеров отделаться. Поэтому она неожиданно предложила им: — Хотите пари? Если я сейчас, не сходя с места, расскажу вам, пан Поляков, что с вами произошло несколько месяцев назад, — вы делитесь со мной информацией по делам, которые у вас сейчас в разработке.

Мужчины переглянулись. Поляков усмехнулся и принял нарочито расслабленную позу. Начальник пожал плечами, потом кивнул головой. А что еще было делать? Не принять пари — значит явно отказать. Бабия забавляло желание этой столичной штучки непременно получить нужные сведения. И все же очень интересно, как она проявит свои неординарные способности на его заместителе.

Она первая протянула свою маленькую ладонь в сторону Полякова и произнесла певуче:

—

Орест Иванович, разбейте!

Полковник разделил их руки. Вере не надо было особенно напрягаться, но она, чтобы пошалить, протянула и вторую ладонь в сторону майора и посидела так несколько секунд, прикрыв глаза. Затем распахнула ресницы. Мужчин омыла свежая чистая вода ее синего взгляда.

—

Вообще-то вы очень здоровый человек, господин Поляков. Но даже у абсолютно здоровых людей случаются непредвиденные ситуации. Вам недавно удаляли аппендицит. В больницу вы попали по скорой помощи. Само пребывание в больничных условиях было для вас стрессом. Поэтому вы сбежали раньше времени. А зря. Шов разошелся, и пришлось возвращаться в ненавистную хирургию, чтобы вам заново ставили скобки. У вас и до сих пор бывает легкое такое покалывание в этом месте. Все.