—

Я ничего не обещал. — Удивительным было уже то, что Черный Абдулла с ней разговаривает, возражает. — Сказал: «Даю двое суток». Но не говорил, что буду сидеть на скамейке запасных.

—

Так вы ведете собственное расследование, — утвердительно кивнула головой Лученко.

—

У меня есть возможности. — Он положил на стол руки с огромными кулаками и вытянул эти орудия уничтожения перед собой.

—

Видели мы ваши возможности. — Лученко иронично усмехнулась.

С трепетом душевным

Сотникова

наблюдала за развитием событий. Она восхищалась подругой. Как точно та вычислила похитителей! Откуда-то узнала, что это именно Абдулов! И точно рассчитала, что он непременно придет в «Гранд-отель», увидев на стоянке свою БМВ. Умение Веры просчитать ситуацию на несколько ходов вперед всегда вызывало у бизнес-леди белую зависть. Вот бы ей такое предзнание в рекламной сфере! Но, с другой стороны, глядя на Черного Абдуллу, она не на шутку тревожилась. То есть она испытывала ужас при одном взгляде на этого человека. Высмеивать его прилюдно! Такие шуточки могут плохо кончиться даже для ее невероятной Веры Лученко.

Мамсуров был вообще в затруднении. Разборки происходили в его гостиничном номере, а ему совсем не хотелось усложнять отношения с бумажным королем. Ссориться с всесильным Черным Абдуллой мог только идиот. Правда, эта Лученко… Лида рассказывала о ней такие вещи, что трудно было поверить. Просто смесь мисс Марпл и Ванги! Только ему, Аврааму Мамсурову, не сильно верилось, чтоб эта миниатюрная, слишком женственная и какая-то слишком хрупкая на вид особа могла что-то сделать. Он был убежден — этот мир вращается мужчинами. А женщины служат совсем для другого. Поэтому спонсор фестиваля смотрел на назревающий конфликт с опаской.

Между тем Вера, сидя между растерянной Сотниковой, озадаченным Мамсуровым и разъяренным Абдуловым, испытывала веселый кураж. Она была в прекрасном настроении. Скорый приезд Андрея ее вдохновлял. Эта просторная комната представлялась ей рингом, где сошлись в схватке два боксера. Пока нанесены лишь осторожные, разведочные удары: чтобы проверить реакцию противника, как он защищается, как двигается, как отвечает на удар.

—

Похищение безобидных студентов — это ваши возможности? — Вера решила нанести серию ударов в корпус. — Детей, которые заняты книжными делами, почти что благотворительностью — буккроссингом… Похищение дизайнерши и ее арт-директора, а заодно и нас — это ваше расследование?

Бизнесмен дернул плечом, прищурил свои глубоко посаженные глазки. Взгляд этих буравчиков не предвещал ничего хорошего. Он мог разнести здесь все двумя ударами. Он мог сделать со всеми все, что хочет. Любого отправить искать пятый угол! Даже не сам, только глазом бы своим ребятам моргнул, и… Но эта маленькая женщина его завораживала. Он даже не вполне понимал, почему не может раздавить ее походя, как всех остальных, кто становился у него на пути.

—

Некогда мне ждать, пока вы выполните свое обещание. Я их отпустил с поля, и вас не уронил, так скажите спасибо. А ребята вас с подругой случайно прихватили. Меня там не было… — Слабенький ответ, неконкретный. Надо поскорее закрепить успех, нанести парочку затрещин в голову, справа и слева.

—

Ой, спасибо, что меня не трогали. Вас там не было, говорите? Откуда мне знать? К тому же стреляете, пугаете… Чего уж церемониться, хватай всех, кто под руку попадется! Очень действенная методика выявления преступника, ничего не скажешь! Как мальчишка, право слово.

Абдулов набычился, рявкнул:

—

Подумаешь, от выстрелов они обделались! Никто никого убивать пока что не собирается. Пока я не скомандую. Живы — и ладно. — Он обернулся к охранникам. — Кто стрелял?

Трое парней стояли с застывшими лицами, не реагируя на вопрос хозяина.

—Я вас спрашиваю!!! — Черный Абдулла привстал, сжал кулачищи.

Никакой реакции.

—

Опаньки… — невольно прошептала

Сотникова

и тут же зажала себе ладонью рот. Она уже однажды видела такой Верин фокус и все поняла. Охранники в трансе, они ничего не слышат и потом ничего не будут помнить.

—

Не трогайте ребят. Они отдыхают, — сказала Лученко. — А вы не кричите. Такой сильный человек, как вы, никогда не должен повышать голос. Это ни к чему. Сильный грозит пальцем, а не кулаком.

Абдулов посмотрел на Лученко, моргая. Кажется, противник «поплыл», как после нокдауна. Даже заговорил почти по-человечески:

—Я не кричу. Я не… Они все не так поняли. Мне захотелось спросить у них, о чем они говорили с Вероничкой перед… Да кто вы такая, чтобы так со мной разговаривать?! Устанавливать свои правила?!

Удары, беспорядочно наносимые ошеломленным противником, только сквозняк способны создать.

—

Кто я? — переспросила Вера и впилась взглядом в самые черные глубины его зрачков. Ему показалось, что внутри его охваченной пожаром ненависти души разливается прохладный сиреневый свет. — Я — Вера. У вас была Вероника. Вера плюс Ника — богиня победы, соединение победы и веры. Устраивает такой расклад: Вероничка была вашей жизненной победой? И еще любовью, я знаю… — Лученко заговорила тише. — Она была для вас смыслом. Самым главным достижением. И тем горизонтом, к которому вы, Дмитрий Петрович, стремились всем своим большим, но таким нежным сердцем.

Единственный точный удар — и нокаут. Убедительная победа!..

Сотникова

и Мамсуров с изумлением увидели, как железный на вид человек, умевший держать любые удары в спорте и в бизнесе, не выдержал и сломался. По его изуродованной физиономии потекли два тонких ручейка. Он достал небольшой женский белый платок с вышитой монограммой «В. А.» и зарылся в него лицом. Повисла тишина. Зрители боялись проронить хоть звук и молчали, отвернувшись из деликатности от плачущего Абдулова.

Очнулся и засуетился хозяин гостиничного люкса. Он что-то прошептал на ухо Абдулову, тот, ни на кого не глядя, поднялся и направился вслед за Мамсуровым в глубину апартаментов.

—

Куда они? — спросила потрясенная Даша. — И что теперь будет?

—

В ванную. Он умоется. Потом Авраам ему что-нибудь расскажет, из Лидкиного альбома впечатлений. У нее целая коллекция из наших общих приключений, серия «Удивительное рядом». — Вера хихикнула, как школьница. — Потом мальчики вернутся и как следует выпьют. Абдулов скажет, чтобы я себе ничего не воображала, счетчик тикает, и он ждет: либо я «установлю рекорд», либо он «удалит меня с поля»… Мамсуров спросит, как продвигается мое расследование убийства Ветрова, скажет, что он тоже ждет, и все аниматоры ждут. Я ему ничего не отвечу, потому что… Почти уверена: найти убийцу Пирата — значит найти убийцу Веронички… Вместо этого я попрошу у господина Абдулова помощи в сооружении некоей ловушки.

Сотникова

смотрела

на

Веру

в

явном обалдении. Легко управилась с неуправляемым авторитетом (видела она таких) и, более того, за несколько минут смогла перепрограммировать его из опасного смерча, сметающего все на своем пути, из врага — в почти что партнера. То, что будет именно так, как сказала ее подруга, Дарья не сомневалась. Неоднократные примеры из жизни научили ее не сомневаться. Но более всего поражало, как сама Вера относилась к происходящему, к своему уникальному дару влиять на людей: с легкой самоиронией. Словно не воспринимая это слишком всерьез. Вот что Даша

Сотникова

особенно любила в своей непредсказуемой подружке — эту ее способность оставаться одновременно и взрослым профессионалом, и шаловливой девочкой, которая каждый раз радуется, что у нее и на этот раз снова получился «фокус», и мысленно хлопает в ладоши. Будто не перестает благодарить кого-то, кто наделил ее этим даром.

А Вера продолжала:

— Потом они опять крепко выпьют, и я разбужу бультерьеров, — она кивнула на охранников, — потому что их хозяин вновь войдет в свою роль. Так он не потеряет перед ними лицо. И за это он мне будет благодарен ровно пять минут, а потом забудет. — Вера подошла к окну. За ним, в темном холодном небе, месяц одиноко висел, как серебряная серьга в ухе, и звонко сверкал на синем бархате вечера. — Напуганные Эльза и Рудольф попытаются обратиться в органы, но их жалобу всерьез не воспримут, а Дмитрий Петрович компенсирует им причиненные неудобства. Что касается ловушки, то я уже знаю, что она понадобится, хотя еще сутки буду думать, как поставить ее и кому… И знаю, что Абдулов мне поможет… Но того, что будет дальше, я не знаю. И, признаться, боюсь узнать.