Вторник, 9 июня

Он лежал на смятых простынях, закинув ноги на спинку кровати. Потом открыл глаза и попытался сосредоточить их на телефоне.

— Лейтенант, у нас небольшая проблема. Не могли бы вы приехать в участок?

— Выезжаю.

Мэлоун вздохнул, нетвердой рукой положил трубку на рычаг и сел. Посмотрел на пустую подушку рядом и вспомнил, что Эрика не захотела остаться на ночь.

Голова трещала с похмелья после вчерашней вечеринки, когда на пенсию провожали сотрудника. Он взглянул на часы, стоявшие на плетеном ночном столике: пятнадцать минут десятого.

Только Служба может заставить человека, страдающего похмельем, встать с кровати в выходной день.

— Небольшая проблема, — пробормотал он, поднимаясь.

Двадцать минут спустя Дэн Мэлоун сворачивал на Элизабет-стрит. Каждый раз, подъезжая к работе, он надеялся увидеть какие-нибудь перемены, но все было как обычно. Все те же китаянки в черных «пижамах» шаркали соломенными сандалиями, гуляя со своими дочерьми, одетыми в модные джинсы.

Вечно скучающие мужчины с прилипшими к губам сигаретами подпирали дверные косяки. Магазин одежды Ната Хаймовица на углу Элизабет и Хестер-стрит был открыт с раннего утра.

Мэлоуну нравились ароматы Чайнатауна. Дух свежего имбиря, китайской капусты и огурцов всегда поднимал настроение: каждому времени года было присуще свое неповторимое сочетание запахов. Стоял июнь, и запахи переполняли всю округу.

Он припарковал машину перед пожарным гидрантом у входа в ресторан Сун Хонг By, вытащил из-за солнцезащитного козырька карточку с номером машины, бросил ее на приборный щиток.

На противоположной стороне улицы стояло кремово-желтое четырехэтажное здание полицейского участка, построенное сто лет назад. Прямо по центру его фасада проходила черная пожарная лестница. Элизабет-стрит, 19, 5-й полицейский участок, единственное здание в Нью-Йорке с постоянным током в сети, будь оно неладно.

У подъезда выстроились радиофицированные патрульные машины, на тротуаре стояли полицейские мотоциклы с колясками, у входа были сложены заградительные козлы и барьеры.

Флаг на крыше обвился вокруг шеста, в утреннем свете тускло горели зеленые фонари у входа.

Войдя в участок, Мэлоун помахал рукой дежурному лейтенанту, прошел через комнату сборов и перекличек и поднялся по узкой извилистой неоготической лестнице с помпезными дряхлыми перилами и ступенями, отполированными ногами тысяч полицейских.

Дэн Мэлоун — высокий, ладно скроенный человек с длинным тонким носом и шапкой волос песочного цвета, чуть тронутых сединой. Одежда его не отличалась строгостью: бежевые брюки, синий блайзер, белая сорочка с расстегнутым воротом. Он очень гордился тем, что его никто не принимал за копа.

Дежурная комната бригады детективов ничем не отличалась от сотен себе подобных. На новых зеленых металлических столах стояли древние пишущие машинки.

Дверь в кабинет лейтенанта была замаскирована зеркалом с односторонней светопроводимостью. В клетке для задержанных, втиснутой в угол, сидел на стуле огромный плюшевый медведь. Кто-то из ребят приколол ему на грудь шерифскую звезду, а в сложенные лапы вложил пустую пивную банку и игрушечный автомат. На окнах стальные решетки. Многочисленные картонные коробки для мусора набиты битком, наверху красуются банки из-под пива и коробочки из-под пиццы.

Детектив Гас Хайнеман, навалившись на стол всей своей трехсотфунтовой тушей, двумя пальцами печатал рапорт; густые мохнатые брови почти полностью скрывали его крошечные глазки. На работе он слыл обжорой и завзятым игроком в кости. На капустниках и в полицейском клубе он всегда играл по-крупному, стремясь доказать свое превосходство.

Детектив Патрик О'Шонесси, облаченный, по своему обыкновению, в безвкусный костюм из полиэстра, стоял возле шкафа и вынимал оттуда папки с делами.

— А, лейтенант! Ясно солнышко! Явились с утра пораньше!

— Что тут такого стряслось, чтобы дергать меня в выходной? — спросил Мэлоун, запустив руку за деревянную перегородку и открывая задвижку.

— Сержант Брэди позвонил с Кристи-стрит, 141. Там нашли труп, и Брэди просил, чтобы вы подъехали, говорит, случай необычный, — ответил Хайнеман.

— Что именно — не сказал?

— Нет. Но сказал, могут возникнуть осложнения.

Мэлоун понимающе кивнул.

— Кто поедет со мной?

— Моя очередь, — отозвался Штерн.

Джейк Штерн — лысеющий штангист, не расстающийся с кистевым эспандером. У него крупный кривой нос. Джейк сломал его на тренировке, в гимнастическом зале.

В тот злополучный день Джейк лежа поднимал штангу. Четырежды выжав двести фунтов, он уже собирался проделать это в пятый раз, как вдруг откуда-то выскочил гомик и пощекотал ему мошонку. Он выпустил штангу, она рухнула и придавила окровавленного и оглушенного Джейка к полу.

В тот день парень, виновник этой трагедии, впервые узнал, какими могут быть настоящие неприятности.

Когда полицейская машина без опознавательных знаков свернула на Кэнэл-стрит, лейтенант спросил сидевшего за рулем Штерна, что произошло за время его отсутствия, в РВД (регулярный выходной день). Не отрывая глаз от потока машин, медленно ползущих в туннель Холланда, Джейк ответил:

— Все было спокойно. Сцапали несколько мелких воришек, ничего серьезного. Знаете, Лу, мне уже начинает надоедать всякая мелюзга, — заключил Штерн. Он назвал Мэлоуна «Лу», в нью-йоркской полиции так обычно обращались к лейтенантам. Для краткости.

Когда детективы подъезжали к дому номер 141, один из двух дежуривших у входа полицейских помахал им рукой.

— Третий этаж, Лу, — сказал он, когда они приблизились.

Пол в квартире был покрыт вытертым линолеумом, который не меняли лет пятьдесят. В одной из стен комнаты была длинная и узкая кухонная ниша. Возле раскрытого окна стояла бронзовая кровать и комод, размалеванный художником-любителем. На помятом матрасе лежал труп белого мужчины. Голова трупа повернута вправо, глаза открыты. Жидкость, вытекшая изо рта, комочком застыла на щеке, нижняя часть тела посинела, шея и челюсть уже успели окоченеть.

В кресле, закрыв лицо руками, сидела поникшая женщина в бордовом махровом халате, туго стянутом на талии. На чистой белой коже виднелись потеки косметики. На вид ей было лет двадцать пять. Оценивающе окинув ее взглядом, Штерн шепнул лейтенанту:

— А грудь у нее ничего, верно?

Над женщиной склонился сержант Брэди, к губам его прилипла мокрая потухшая сигара. Лицо сержанта было испещрено шрамами и оспинками от прыщей, мучивших его лет тридцать назад.

— Рад вас видеть, Лу, — произнес он с явным облегчением и, отойдя от женщины, чтобы поздороваться с детективами, встал между лейтенантом и Штерном.

— Вообще-то это дело не совсем по вашей части, но сами мы разобраться не смогли.

Он почесал голову, посмотрел на труп и добавил:

— Дело щекотливое…

— А в чем дело, сержант? — спросил Мэлоун, глядя на труп.

— Он священник, — прошептал Брэди.

Мэлоун подошел к кровати и дотронулся до трупа.

— Как давно он умер?

Женщина метнула на лейтенанта быстрый взгляд.

— Часа два назад.

Мэлоун пододвинул стул к женщине и сел, глядя на нее в упор.

— Ваше имя?

— Мэри Коллинз. Он был постоянным клиентом. Приходил всегда по понедельникам в семь утра, каждую неделю.