Эпштейн улыбнулся.

— Ладно! Неизвестная личность или личности умышленно избили ее до полусмерти, затем засунули прут от карниза во влагалище. Череп Сары Айзингер раскроен, нижняя челюсть сломана. Длина прута двадцать семь дюймов. Внутренности разорваны. Тот, кто это сделал, крутил прутом у нее в теле, как рыболов удочкой. Ей пришлось помучиться перед смертью. Обильное внутреннее кровоизлияние и шок. И того, и другого в отдельности достаточно, чтобы убить ее.

— От чего же все-таки наступила смерть? — Штерн невольно восхитился, наблюдая, как работают искусные руки Сола.

— Она захлебнулась. Мы обнаружили воду в легких. Наверняка она еще дышала, когда они сунули ее в ванну.

— Как долго она пролежала там мертвой?

— Чтобы сказать точно, надо подождать результатов лабораторных исследований органов. Судя по степени разложения, около недели.

— Мэлоун будет признателен, если вы поторопите лабораторию.

Эпштейн положил на весы другой орган.

— Джейк, старина, твой лейтенант должен понять, что тот, кто создал время, не придумал для него никаких ограничений.

Штерн пожал плечами.

— Еще что-нибудь, Сол?

— Под ее ногтями обнаружена человеческая кожа. Она боролась, это очевидно. Кожа — с лица мужчины белой кавказской расы, с густой бородой. Как только заключения будут готовы, направлю вам.

— Спасибо, Сол. — Штерн повернулся к выходу.

— Джейк, подожди, я выйду с тобой. — Эпштейн отложил скальпель и стянул перчатки.

В коридоре он обнял Штерна за плечи и повел к выходу. По дороге им пришлось посторониться, пропуская ассистента с очередной тележкой.

— Хочу поблагодарить тебя и Мэлоуна за сообщение о Гэвине, — сказал Эпштейн.

— Да брось ты, док!

— Скажи Мэлоуну, что я получил открытку с благодарностью от губернаторства.

— Ну и что к ней прилагалось? Набор скальпелей?

— Назначение в медицинский центр университета в Бруклине, штат Нью-Йорк.

— Это хорошо?

— Лучше не бывает. Голубая мечта. Губернаторство всегда все делает, как надо.

Они принялись за работу, начав с верхнего этажа дома, где жила Сара Айзингер. Сегодня им повезло: большинство соседей сидели по домам. Но итог оказался таким же, как прежде: убитую никто не знал. После двухчасового опроса они дошли только до шестого этажа. Оставалась еще одна квартира — 6Б. О'Шонесси нажал кнопку звонка, вделанную в центр бронзового глазка, и отступил на шаг. За дверью раздался звон. Никакого ответа. Он позвонил еще раз.

— Никого нет. Придется зайти снова. — Дэвис подчеркнул номер на плане.

— Чем могу помочь, господа?

Обернувшись, детективы увидели привлекательную женщину лет тридцати пяти, которая вышла из лифта, неся пакеты с продуктами.

— Меня зовут Джанет Фокс, и это моя квартира. Если вы не скажете, кто вы такие и какого черта здесь делаете, я так заору, что убежите сами.

Дэвис показал ей полицейский жетон и удостоверение.

— Мы — детективы. Вчера в этом доме произошло убийство, которое мы расследуем.

— Бедная Сара. Я только сегодня об этом услышала. Она была такая милая, — произнесла женщина.

— Вы ее знали? — спросил О'Шонесси.

— Мы дружили.

У Джанет Фокс оказалась очень уютная квартира с балконом-террасой, откуда открывался вид на кварталы Чайнатауна. Хозяйка уселась на мягкую оттоманку, перед которой стоял большой пуф для ног. Детективы переглянулись, и Дэвис вскинул брови, давая знак, что первый вопрос задаст он. О'Шонесси кивнул и подошел к софе, стоявшей напротив оттоманки.

Джанет Фокс впервые встретила Сару Айзингер в домовой прачечной. Они подружились. Когда одна уезжала в отпуск, вторая забирала почту, поливала цветы. Иногда они вместе пили чай, болтая о пустяках. Джанет точно не знала, где работала Сара. В каком-то бюро путешествий где-то в Манхэттене.

А ее личная жизнь? О, этот предмет они никогда не обсуждали.

— Никогда? — недоверчиво переспросил Дэвис.

Свидетельница неловко заерзала, подалась вперед, поджала под себя ноги.

— Мне кажется, у нее кто-то был, — неохотно сказала она.

Полтора года назад Сара пришла к ней и спросила, есть ли у нее знакомый гинеколог. Она хотела вставить спираль.

— У нее были друзья? — спросил Дэвис.

— Не знаю.

— Знакомые?

— Сара была не очень общительной.

— Других подруг в доме у нее не было?

— Насколько я знаю, нет.

— Значит, за пять лет, которые она прожила в этом доме, вы ни разу не видели ее вместе с кем-нибудь?

— Я никогда не обращала на это внимания, но, пожалуй, нет, ни разу, — раздраженно ответила она и быстро добавила: — Впрочем, погодите. Я видела ее с мужчиной, примерно полтора года тому назад. Шел очень сильный дождь. Я возвращалась домой с работы и бежала к подъезду, когда услышала, как Сара окликнула меня. Она вылезала из машины, раскрывая зонтик. Я подбежала к ней, и мы пошли под одним зонтом. За рулем машины сидел мужчина.

— Она не сказала вам, кто он? — спросил Дэвис, глядя на Пэта, державшего наготове блокнот и ручку.

— Нет. Я не спрашивала, а она промолчала. Думаю, мы и подружились-то в основном потому, что я не лезла в ее личные дела, а она в мои.

— Опишите человека, сидевшего в машине.

— Я торопилась из-за дождя, поэтому взглянула на него только мельком.

— Белый или черный?

— Белый.

— Молодой или старый?

— Пожалуй, молодой.

— Старше двадцати?

— Да.

— За тридцать?

— Да.

— За сорок?

— Да.

— Больше пятидесяти?

— Я бы сказала, сорок с небольшим.

— Сорок пять?

— Затрудняюсь ответить.

— Подумайте.

— Ну, может, года сорок три.

— Как он выглядел? Смуглый? Брюнет? Блондин?

— Блондин. Светлые волнистые волосы.

— Цвет глаз?

— Не знаю.

Она припомнила, что мужчина был очень хорош собой. Тонкие, скульптурно вылепленные брови показались ей выщипанными. Она не могла сказать, какого он был роста: он ведь сидел за рулем. Около шести футов, предположила она. Хорошо сложен. Машина? Маленькая, красная, японская. Возможно, «хонда». Еще женщина сказала, что бывали случаи, когда она забирала почту Сары Айзингер. Не было ли в почте чего-нибудь запоминающегося? Нет, обычная почта, бывали, правда, письма из-за границы.

— Из какой страны?

— Из Израиля.

— Может быть, вспомните еще что-нибудь, что могло бы помочь следствию?

— Извините, больше ничего. Я вообще-то и сама удивляюсь, что так много вам рассказала.

— Вы нам очень помогли. — Дэвис пересек комнату и сел рядом с напарником.

Джанет Фокс с облегчением вздохнула и, взглянув на свои ладони, увидела, что они взмокли. Только теперь она поняла, в каком напряжении пребывала во время беседы.

— Джанет, мы хотели бы задать вам еще один вопрос, — сказал Дэвис.

Мышцы ее живота напряглись.

— Да?

— Вы сказали, что узнали об убийстве только сегодня. Как это могло случиться, ведь оно произошло в вашем доме?

Она взглянула на него в явном замешательстве, потом сказала:

— Я на несколько дней уезжала из города.

— Куда?

Свидетельница заерзала на оттоманке.

— Я была на Конкорде с моим боссом. Он женат. Его зовут Джозеф Гроссман.

Дэвис повернулся к сослуживцу.

— Пэт, может быть, продолжишь обход квартир? Я останусь, задам Джанет еще несколько вопросов. Сэкономим время. Заодно узнаю фамилию врача, к которому ходила Сара.

О'Шонесси был на втором этаже, когда Дэвис спустился к нему.

— Ну и как? — О'Шонесси сделал неприличный жест рукой.

— Ничего такого, — ответил Дэвис. — Очень приятная дама. Посидели, поговорили, вот и все. Что у тебя?

— Пусто. Она исправно вносила квартплату, не доставляла никому никаких неудобств, никто ни черта о ней не знает.

— Как продвигается «Дело железного прута»? — громогласно спросил Замбрано, протискивая свою тушу в кабинет Мэлоуна.