Фрэнк сказал:

– О присутствующих не говорят, но, как я уже объяснил Роджеру, мне не нужно ничего, кроме понюшки порошка. Постель меня нисколько не интересует.

– Как тебя зовут?

– Фрэнк.

Покачивая бедрами, девушка пересекла комнату и села на краешек колоссальной кровати. Она стянула с него башмак и принялась легко массировать ногу. Даже сквозь пропотевший носок ее пальцы освежали, успокаивали.

Она сказала:

– Я видела тебя в холле.

Фрэнк ждал. Что-что, а ждать он умел. Полезная привычка, когда сидишь в тюрьме. Или работаешь на людей вроде Ньюта. Девушка сказала:

– Я подумала, что ты симпатичный.

– Да что ты!

– О присутствующих не говорят, но я обожаю крупных мужчин. – Она улыбнулась, давая понять, что над ним подтрунивают. За башмаком последовал носок. Она наклонилась и поцеловала его большой палец. – Какого ты роста?

Фрэнк сказал. Она сняла с него второй башмак и второй носок.

– Приятно, правда?

– Наверное, если бы я был в настроении.

– Расслабься, и оно придет.

На тумбочке рядом с кроватью тихо заверещал телефон. Фрэнк снял трубку. Роджер сказал:

– Ну как там у вас, все в порядке?

– Как ее зовут?

– Лулу. Дай-ка мне ее.

– Скажи волшебное слово.

– Пожалуйста, – быстро добавил Роджер.

Фрэнк передал трубку. Лулу сказала: «Алло», потом кивнула, произнесла: «Не волнуйся об этом, береги сердце», и протянула трубку Фрэнку.

– Роджер хочет поговорить с тобой.

На трубке осталась помада. Фрэнк вытер ее о подушку.

– Что? – спросил он в трубку.

Роджер сказал:

– Будь с ней поласковее. Пожалуйста.

– Вот еще. С чего ты взял, что она хочет именно этого?

На том конце помолчали, потом Роджер снова заговорил:

– Если она скажет, что ты ей нравишься, Фрэнк, можешь ей поверить. Это будет истинная правда.

– А ты почем знаешь?

– Эта девочка – моя дочь. Единственное мое дитя.

Фрэнк сказал:

– Чтобы я больше тебя не слышал, – и швырнул телефонную трубку с такой силой, что далеко внизу, в холле, Роджер отпрянул, словно пытаясь увернуться от смертельного удара.

К открытому крыльцу вели семь бетонных ступенек кремового цвета. Дверь болталась на петлях. На залитом кровью полу валялись куски штукатурки, щепки, осколки стекла.

Тело девушки лежало поперек порога. В гостиной Черри Нго обмяк в разбитом кресле перед потухшим камином. На коленях у Черри лежал сиамский кот. Его огромные голубые глаза были широко распахнуты, но ничего не видели – осколок одним махом лишил его всех девяти жизней.

Детектив из отдела убийств Джек Уиллоус сказал:

– Эй, Черри. Проснись. Ответь мне.

Напарник Уиллоуса детектив Клер Паркер заметила:

– Он в шоке, Джек. Доктор говорит, мы зря теряем время.

– Видно будет.

Пятью минутами раньше Уиллоус извлек сигарету из Черриной пачки «Плейерз лайтс», щелкнул его зажигалкой и сунул сигарету в рот парню. Горящий ее кончик был всего в какой-то четверти дюйма от бандитских усов Черри, но похоже, это не производило на него никакого впечатления. Дым струился прямо ему в глаза уже пять минут. Черри еще ни разу не моргнул.

Через некоторое время послышалось шипение, запахло паленым волосом.

– Доволен, Джек? Или еще что-нибудь попробуем – прижжем его спичкой, выдернем ногти плоскогубцами?

Было всего два вероятных свидетеля убийства – Черри Нго и его младший брат Джоуи.

Уиллоус и Паркер спустились в нижний этаж. В комнате Джоуи Нго места было ровно столько, чтобы поместились стол, узкая койка, сам Джоуи и двое полицейских.

Уиллоусу пришлось пригнуться в дверях. Пружины кровати скрипнули, Джоуи сел. Отвернулся, вытер слезы.

Паркер сказала:

– Мы понимаем, каково тебе сейчас, Джоуи, но нам нужно поговорить с тобой. Откладывать нельзя.

Возраст неопределенный. Вероятно, лет двадцать. Коротко подстрижен. Маленький, тщедушный. Лицо гладкое и круглое, неоформившееся, словно пустая маска. Одет в черную футболку, выцветшие джинсы. Босой. На левой пятке пластырь.

– Несколько вопросов. – Паркер улыбнулась. – Это недолго.

– Как мой брат?

Уиллоус сказал:

– Он в шоке, но скоро оправится. Расскажи нам, что произошло.

Джоуи высморкался в мятую простыню. Закурил. Та же марка, что у старшего брата. Окно было закрашено черной краской. Уиллоус открыл его.

– Я уже говорил другим полицейским – я был здесь, когда это случилось. Спал.

– Как было дело? Ты услышал выстрелы? Выстрелы тебя разбудили?

– Первое, что я помню, – Черри заорал как резаный.

Паркер сказала:

– А что потом?

– Я оделся, побежал наверх.

Уиллоус спросил:

– Ты был одет так же, как и сейчас?

– Да.

– Ты работаешь, Джоуи?

– Работаю. Автозапчасти на Восточной Восьмой.

– Ты вьетнамец, Джоуи?

– Канадец.

– Когда ты эмигрировал?

– В семьдесят шестом. Паркер спросила:

– С родителями?

– С отцом, он умер года два назад.

Уиллоус спросил:

– Когда ты начинаешь работу?

– В восемь.

– А у Черри есть работа?

– Я, во всяком случае, о ней не знаю.

Паркер спросила:

– Что сказал тебе брат, когда ты поднялся наверх?

Джоуи закрыл глаза, глубоко затянулся, потом повернулся к окну и выдохнул дым наружу.

– Сначала ничего. Он стоял у двери. Дверь была прикрыта, и я ее не видел. Черри пытался захлопнуть дверь, но что-то мешало. Потом я понял, что это ее нога. Потому-то дверь не закрывалась, из-за ноги.

Джоуи швырнул бычок в окно, взял другую сигарету.

– Ты видел, что было снаружи?

– Нет, ничего. Было совсем темно, лампочку на крыльце прострелили.

Уиллоус спросил:

– Откуда у тебя кровь на ногах, Джоуи?

– Это почти вся ее кровь, Эмили. Я порезался, но не очень сильно.

– Эмили Чен, так ее зовут?

– Да.

– Она была девушка Черри?

– Да.

– А как ее кровь оказалась у тебя на ногах?

– Я подошел к Черри, оттолкнул его и распахнул дверь. Вы ее видели?

– Да, мы ее видели.

– Из какой пушки можно такое сделать?

– Поговорим об этом позже. Ты дотрагивался до нее?

– Нет, конечно.

– Но на крыльцо ты все-таки вышел?

– Ну да, там и порезал ногу о стекло.

– Кого-нибудь видел?

– Женщину в голубом доме через дорогу. Она нас на дух не переносит. Делает всякие расистские замечания. Стояла на дорожке возле своей машины.

– Ты ей что-нибудь сказал?

– Никогда с ней не говорю.

– А еще кого-нибудь видел?

– Нет.

– Сколько ты пробыл там, на крыльце?

– Не могу сказать, не знаю. Может, минуту. Спросите эту, из голубого дома. Она обо мне больше знает, чем я сам.

– Ты уверен, что не дотронулся до Эмили?

– Да, уверен. Еще как уверен.

– Ладно, ты вернулся в дом, что дальше?

– Черри все еще вопил. Я понятия не имел, что делать, как со всем этим управиться. Видите дверь? Он сорвал ее с петель. Сгреб ее голыми руками, прямо супермен. Тут он как схватит меня, я чуть не сдох от страха, потому что он смотрит на меня и не видит, понимаете?

Паркер кивнула.

– А он все орет, а потом замолк, встряхнул меня и говорит: «Синди застрелили», так тихо, что я еле расслышал. Потом садится в кресло и вроде размякает. Он и теперь там, в этом кресле!

Уиллоус спросил:

– Синди – это кот, верно?

Джоуи снова расплакался, его щуплое тело содрогалось в приступе отчаянья. Уиллоус ждал. Джоуи высморкался в простыню и снова затянулся, стараясь взять себя в руки.

Паркер сказала:

– Ты только не беспокойся – мы отвезем твоего брата в больницу. Это обычная предосторожность. Ты должен понять, с ним ничего опасного не случилось. Может, его оставят на ночь, но скорее всего просто осмотрят, выпишут успокоительное и отпустят домой. Почему бы тебе не проехаться – ему пригодится сопровождающий.