На лице неподвижно лежащей на кровати девушки странно блестели большие темные очки в пластиковой оправе. На ней была простая белая блуза, гофрированная черная юбка и черные же туфли на высоком каблуке. Не было ни колготок, ни чулок. Волосы мандаринового цвета с зелеными прядями обрамляли бледное лицо. Никакой косметики, даже губной помады. Левую ноздрю украшал маленький бриллиант. Если бы не цвет волос и бриллиант, девушка вполне сошла бы за служащую банка или адвокатской конторы. Уиллоус придвинулся поближе к кровати и осмотрел сжатые кулаки мертвой девушки, пытаясь найти оружие защиты или маленький пузырек с ядом или наркотиком.

Ничего!

Шею обвивала тонкая золотая цепочка с прямоугольным кулоном, на котором прописными буквами было выгравировано имя «Мойра». На пальцах — никаких следов колец. Одежда чистая и недавно отглаженная. Никаких следов крови, никаких пятен.

— Она словно только что из химчистки, — пошутил тот коп, что был повыше.

Когда сняли очки, обнаружили, что правый глаз открыт, он был зеленым с неподвижной, суженной точкой зрачка.

— Что-то необычное, — констатировала Паркер. — Один открыт, другой закрыт…

— Открыто-закрытый случай, — продолжал отпускать свои мрачные шутки коп.

— И почему я не послал вас стоять в коридоре вместо вашего напарника?

— Ты когда-нибудь видел такое? — удивлялась Паркер.

— Никогда.

— Подмигивает нам, будто все это — обычная шутка. Как ты думаешь, с какой целью ее здесь оставили?

— Не будем опережать события и делать поспешные выводы, — призвал Уиллоус.

В комнату уже входил медицинский эксперт Бейли Роуленд. Детективы называли его «Попейя» из-за пенсне, которое он надевал, когда работал. Попейя, кивнув Уиллоусу и Паркер, подошел к кровати.

Уиллоус спросил у болтливого копа:

— Вы умеете фиксировать время?

Коп утвердительно кивнул. Уиллоус поручил ему сделать письменный отчет обо всех, кто приходил на место преступления. С указанием точного времени.

Попейя достал термометр, который вставляется в прямую кишку, поднял манжету и посмотрел на часы.

— Фотограф собирается сегодня сюда?

— Ждем с минуты на минуту, — ответила Паркер.

Работа медицинского эксперта состояла в том, чтобы установить возможную причину смерти, а если есть повреждения, то определить, когда они получены, до или после смерти. Он должен также определить приблизительное время смерти, что устанавливается по температуре, цвету, степени окоченения тела и другим признакам. Но медицинский эксперт не может приступить к работе, пока место преступления не будет тщательно описано и сфотографировано.

Описать место преступления не составляло для Уиллоуса большого труда. Комната имела прямоугольную форму, примерно десять на двенадцать футов. В углу слева от двери находилась раковина с краном холодной воды. Из мебели — только кровать и старое, растрескавшееся бюро, обшитое фанерой «под дуб». Он сделал эскизный набросок этого бюро, а потом и кровати с трупом.

Тело девушки было уложено очень аккуратно. Ее положение чем-то напоминало позу спящего ребенка. Уиллоус в своем блокноте зафиксировал и положение единственного в комнате окна. Особенность состояла в том, что из него нельзя было заглянуть в комнату снаружи.

Попейя уже в сотый раз смотрел на часы, когда в комнату влетел Мэл Даттон. Поздоровался, извинился за задержку и улыбнулся Клер. Даттон был низенький и лысый. Он достиг такого возраста, когда обмен веществ замедляется и человек начинает набирать вес. По этой причине ему приходилось часто менять одежду, и в конце концов он оказался одетым слишком хорошо для копа. Сегодня на нем был жемчужно-серый костюм, ковбойские сапоги с серебряными носами и каблуками в четыре дюйма высотой. Благодаря таким каблукам его глаза находились на одном уровне с глазами Паркер.

Даттон навел видоискатель.

— Не можете ли чуть подвинуться, док? — Раздался характерный звук спускаемого затвора. Даттон легко передвигался по комнате, словно танцуя. — Можно, я отодвину занавеску? — попросил он разрешения у Паркер.

— Оставь занавеску в покое, — не позволил ему Уиллоус.

— Но со светом будет лучше, — недоумевал Даттон, — можно будет обойтись без вспышки. Можно сделать интересные снимки.

— Может быть, позже, — пообещал Уиллоус.

Даттон — холостяк. У него масса свободного времени, и его хобби — фотография. Уиллоус как-то побывал у него дома. Даттон из ванной комнаты сделал фотолабораторию, все свободные деньги использовал для приобретения фотоаппаратуры и выписывал чуть ли не все журналы по фотографии. Участвовал во всех конкурсах. Фотография — единственное, что его интересовало и о чем он мог говорить.

Теперь Даттон перешел на «Полароид». Вальсируя по комнате, принимая странные позы, то сгибаясь, то разгибаясь, он израсходовал две упаковки пленок: цветную и черно-белую. Когда все снимки были готовы, он собрал их и пропустил сквозь пальцы, словно колоду карт.

— Кончили?

— Как вы считаете? — спросила Паркер.

— А занавески, без них…

— Может быть, в следующий раз…

— Да, кстати, Мэл, мне потребуется пачка неиспользованной пленки для «Полароида», — сказал Уиллоус.

— Зачем? — На мясистом лице Даттона промелькнуло смущение и подозрительность.

— Официальная полицейская необходимость, — ответил Уиллоус, улыбаясь.

Даттон неохотно дал пленку и направился к двери.

— Я пришлю вам отснятую тридцатипятимиллиметровую пленку, как только она будет проявлена.

— Чем скорее, тем лучше, — поторопил Уиллоус.

— Могу я наконец начать работу? — спросил медэксперт Попейя.

— Давайте все-таки подождем техническую группу. Я хочу, чтобы они кое-где сделали напыление, а вдруг где-нибудь на ее коже мы найдем отпечатки пальцев мистера Смита?

— Так вот зачем вам нужна пленка?

Уиллоус кивнул.

Попейя взглянул на свои массивные золотые часы, которые, кроме всего прочего, показывали и фазы луны. Очень удобно, если хочешь стать оборотнем, а в обычной жизни — чтобы знать, когда удобнее сходить с ума.

— Четверть второго, — провозгласил Попейя. — Неудивительно, что я проголодался. Здесь поблизости не найдется приличного ресторана?

— Кафе «Ред Хок», — ответила Паркер. — Полквартала по этой же стороне улицы. У них большая неоновая вывеска, нависающая над тротуаром. Невозможно не найти.

— Мне нужно всего полчаса, — сказал Попейя. — Если понадоблюсь раньше — дайте знать.

Уиллоус кивнул. Он решил посмотреть под кроватью и опустился на четвереньки. И нашел шприц с поршнем в нижнем положении, пустую ампулу и стреляную гильзу, двадцать второго или двадцать пятого калибра. Он старался вспомнить, делал ли Даттон снимки под кроватью. Похоже, делал. Он отметил положение этих предметов на своей схеме, взял два мешочка для вещественных доказательств и положил в один из них шприц, а в другой — стреляную гильзу. Все-таки это двадцать второй калибр, а не двадцать пятый. Это ясно.

Коп у дверей отметил в своем блокноте время прибытия техника — час двадцать семь минут. Его звали Тим Фишер, он был в грязноватой спортивной куртке, таких же брюках и в тяжелых желтых ботинках с резиновыми каблуками.

— Ну, и что у вас, Джек?

Уиллоус пожал плечами.

— Не много. Шприц и стреляная гильза под кроватью.

— Стреляла или застрелена, — объявил Фишер. — Мне это все равно, потому что она мертва.

— В конце коридора общая ванная комната, — показал кивком головы Уиллоус. — Там, наверное, масса отпечатков, но вдруг…

Фишер кивнул. Ему приходилось бывать здесь и раньше.

— Она не снимала комнату, — пояснил Уиллоус. — В регистрационной книге отметился некто Смит. Она могла умереть где-то еще, а потом ее подкинули сюда. Попробуйте отыскать скрытые следы на теле.

— Хорошо, — ответил Фишер.

— Мэл Даттон дал мне пачку пленки для «Полароида», если понадобится, возьмите ее.

Фишер отрицательно покачал головой.

— У меня есть карточки Кромкота. Используйте эту пленку для себя, если надо кого-нибудь снять, жену, детей…