Закончив еду, Уиллоус знаком попросил у официанта еще кофе, прикоснулся к губам бумажной салфеткой, потом скатал ее в шарик и только после этого рассказал Паркер об утонувшей девушке, голубой татуировке на ее руке и трех двадцатидолларовых банкнотах, обернутых вокруг черно-белой фотографии мальчика, лежавшего теперь в морге.

— А что думает по этому поводу местная полиция? — спросила Паркер, когда Уиллоус закончил.

— Смерть от несчастного случая. Наоми Листер пошла купаться, ударилась головой о камень и утонула. Удобная и простая мысль. Ни беспорядка от нее, ни суеты.

— Они что же, думают, что она была там, в горах, одна? Но ведь с ней был друг, верно?

— Это лишь предположение.

На тарелке Паркер еще оставались два толстых ломтика лимона.

Она взяла еще один, откусила и жевала медленно, смакуя. Проглотив лимон, она сказала:

— Думаешь, что ее кто-то утопил, а затем поехал в город и убил мальчика?

— Нет, — сказал Уиллоус, — этого я не думаю.

Паркер помолчала и затем спросила:

— У нее действительно был друг? Во всяком случае полиция, по-видимому, ищет кого-то конкретного?

— Ее отец сказал, что она готова была пойти с любым. Но ни одного настоящего парня у нее вроде не было. Он также упомянул, что она жила здесь, в Ванкувере, целый год или около того.

— И что она здесь делала, он знал?

— Нет. — Уиллоус вилкой счистил джем с тарелки. — Но что бы она ни делала, почему-то имела кучу денег.

— Проституция, — сказала Паркер твердо. — Если мы порасспрашиваем прохожих на улице, то обязательно найдем ее друзей.

— Это было бы прекрасно, — ответил Уиллоус. — Честно говоря, мне бы хотелось поскорее развязаться с этим делом. — Он подозвал официанта и попросил телефонную книгу.

— А мне еще кипятку, пожалуйста, — сказала Паркер, — и еще два ломтика лимона.

Официант вернулся с телефонной книгой, кофейником, наполненным свежим кофе, и большим лимоном на блюдце. Он поставил лимон перед Паркер и налил кофе Уиллоусу. Уиллоус добавил в кофе сливки. Паркер взяла лимон, и, пока Уиллоус листал страницы телефонной книги, давила и мяла его.

— Что ты ищешь? — наконец спросила она.

Указательный палец Уиллоуса двигался по страницам книги сверху вниз. Наконец он вырвал одну страницу, сложил ее и, спрятав в карман, захлопнул телефонную книгу.

— Во всем городе есть только три кабинета, где делают татуировку, — сказал он. — Два из них находятся на Хастингс, третий — в шестисотом квартале Дэви.

Паркер кивнула.

Большинство «мальчиков для развлечений» слонялись, как известно, по центру города, на Дэви. Хотя ни Клер, ни Уиллоус не особенно верили в удачу, они не могли не почувствовать некоторого оптимизма.

— Я позвоню в департамент в Сквемиш и передам им по проводам фотографию татуировки Смурфа, которая была обнаружена на руке Наоми Листер, — сказал Уиллоус.

— Не уверена, что это поможет нам, — ответила Паркер. — Думаю, в этих кабинетах татуировки не регистрируют посетителей. Заходит кто хочет и платит наличными за услуги.

— Наверное, ты права, — признал Уиллоус. — Но проверка ведь не займет много времени.

— И еще кое-что, связанное с улицей. Мы передадим по телеграфу снимки, сделанные в морге. Мертвые проститутка и мальчик для развлечений должны помочь выявить виновных.

Уиллоус взглянул на часы. Улица еще не начала пробуждаться.

Паркер, читая его мысли, спросила:

— Что ты сейчас собираешься делать, есть какие-нибудь планы?

— Пока что планирую купить несколько жевательных резинок, — сказал Уиллоус. Он протянул руку за счетом. — Я угощаю, Клер.

Паркер поблагодарила без особого энтузиазма, про себя решив, что в следующий раз обязательно заплатит по счету сама.

В пяти кварталах между Броутоном и Баррэд было восемь бакалейных магазинов, один супермаркет и дюжина ночных клубов, секс-магазинов и закусочных. Семь из восьми магазинов торговали журналами, которые были обнаружены в фургоне. Уиллоус и Паркер спустились по одной стороне Дэви и вернулись по другой, покупая в каждой бакалее по одной упаковке жвачки без сахара, требуя от продавцов квитанцию об оплате. Квитанция из шестого по счету магазина, который они посетили, соответствовала ксерокопии той что была найдена в фургоне. Квитанция была оттиснута на кусочке тонкой белой бумаги, размером два на два с половиной дюйма. Сверху были четыре короткие вертикальные полоски. За полосками шли звездочки, за которыми следовали цена жвачки, заглавная буква «А» и знак «плюс». Строчкой ниже повторялись звездочки и цена, но на этот раз за ценой следовала заглавная буква «Т», четырехзначный номер и, наконец, дата.

Девушка за прилавком была китаянкой. Она выглядела испуганной и смущенной. Паркер успокаивающе улыбнулась девушке, представилась, затем представила Уиллоуса и заодно спросила, как зовут саму девушку.

— Черил, — ответила девушка, не спуская глаз с полицейского значка Уиллоуса.

— В прошлую пятницу, — сказала Паркер, — кто-то заходил сюда и купил четыре развлекательных журнала. — Она назвала журналы. — Вы помните эту покупку?

— Извините, нет, — ответила девушка, покачав головой. — Хвостик ее волос дрогнул. — Как этот человек выглядел? — спросила она. — И кто он — мужчина или женщина?

— Мы не знаем, — ответил Уиллоус. — Скорее всего мужчина, но мы в этом не уверены.

— В какое время он заходил?

— Скорее всего вечером. А что, разве это имеет значение?

— Мы открываемся в десять утра и не закрываемся до полуночи. — Она помолчала, размышляя, затем сказала: — Думаю, было бы лучше, если б вы поговорили с моей бабушкой. — Она заперла кассу и опустила ключ в карман. — Я пойду посмотрю, проснулась ли она, и сразу же вернусь, хорошо?

— Конечно, — согласилась Паркер.

— Жвачка? — спросил Уиллоус, протягивая ей пачку.

Паркер отрицательно покачала головой.

Уиллоус снял обертку с трех розовых полосок и положил их в рот, сосредоточенно пожевывая.

— Вкус так же хорош, как и звуки, которые ты издаешь? — спросила, улыбаясь, Паркер.

И в это время появилась бабушка. Она была одета в бесформенное черное хлопковое платье и черные парусиновые кроссовки. Ее волосы на затылке были стянуты в пучок, кожа гладкая и туго натянута, только около рта и глаз сборились мелкие морщинки. Уиллоус не мог сказать, сколько ей лет, но был уверен, что она была намного старше всех, кого ему приходилось встречать. Он представил себя и Паркер, показав свой значок. Старушка внимательно его осмотрела, кивнула и улыбнулась быстрой застенчивой улыбкой, обнажив множество золотых коронок. Черил вынесла складной стул и помогла бабушке сесть, поддерживая ее.

— Она очень плохо говорит по-английски, — сказала Черил, — я буду переводить, если позволите.

— Прежде всего спросите ее, помнит ли она человека, которому продала журналы, — сказал Уиллоус.

— Да, я уже сделала это. Она сказала, что помнит и очень хорошо.

— Может ли она описать покупателя?

— Это был мужчина, — ответила Черил. И, повернувшись к бабушке, проговорила что-то скороговоркой на мандаринском наречии, полном согласных.

Старая женщина собиралась ответить, когда два малыша — мальчик с сестрой, которую он тащил за собою, — оба с грязными ручонками, полными мелких монет, подошли к прилавку купить виноградный коктейль. Пока совершалась продажа, расследование приостановилось. Уиллоус помог сбить слабые коктейли для ребят, глядя на смесь с подозрением и беспокойством.

Когда дети ушли, бабушка вернулась к разговору. Она говорила несколько минут, часто останавливаясь, чтобы восстановить дыхание и подумать. Когда она наконец закончила свой рассказ, девушка задала ей еще несколько вопросов, а затем повернулась к Уиллоусу и Паркер.

— Она думает, что мужчина, который вас интересует, пришел в магазин через несколько минут после девяти. Она говорит, что он был не очень высокий, возможно, пяти футов с небольшим. Четыре больших золотых кольца были у него на правой руке и три таких же кольца на левой. У него очень светлые, водянистые голубые глаза. Такое впечатление, что он либо собирался или только кончил плакать. И в то же время он не казался печальным. Наоборот, веселым.