Кометный заповедник

Влияние Солнца распространяется очень широко, до тех расстояний, где прекращается его гравитационное воздействие и начинается влияние других звезд и всей массы нашей Галактики. Достоверных сведений о том, насколько это далеко, пока нет, хотя гости из этих просторов время от времени посещают окрестности Солнца. Гости — долгопериодические кометы, движущиеся по сильно вытянутым орбитам. Каждая из таких комет подходит к Солнцу один раз в несколько сотен или даже тысяч лет. Например, самая яркая в ХХ веке комета Хейла — Боппа, которую хорошо было видно весь 1997 год, следующий раз пролетит возле Солнца лишь через 4 000 лет. Куда же на столь долгое время скрываются эти кометы, оставаясь тем не менее «привязанными» к Солнцу? Первым на этот вопрос попытался ответить в 1932 году эстонский астроном Эрнст Эпик, который предположил, что Солнце окружено сферическим облаком комет, расположенным очень далеко за пределами планетной системы. В 1950 году голландский астроном Ян Оорт, проанализировав расположение орбит долгопериодических комет, вычислил, что расстояние до такой «кометной сферы» должно быть 50—100 тыс. а. е. (то есть в тысячи раз больше, чем от Солнца до пояса Койпера). Разглядеть крошечные ледяные ядра комет на таком расстоянии, конечно, нельзя. Поэтому гипотеза Эпика и Оорта пока не подтверждена экспериментально, но более 700 долгопериодических комет, которые наблюдались за последние века, свидетельствуют в ее пользу. Астрономы именуют эту гипотетическую сферу комет облаком Оорта, хотя изредка ее называют и более справедливо: облаком Эпика — Оорта. Предполагается, что в этом «облаке» находится несколько миллионов ядер комет, большинство из которых никогда не покидало пределов этой, как сейчас представляется, самой далекой, окраины Солнечной системы.

Один из двух космических «Путешественников» Voyager-1, запущенный с Земли в 1977 году, за 28 лет полета удалился от Солнца на 97 а. е. (14,5 млрд. км) и является сегодня самым удаленным искусственным объектом. Voyager1 преодолел границу гелиосферы, то есть области, где солнечный ветер встречается с межзвездной средой, в 2005 году. Теперь путь аппарата, летящего со скоростью 17 км/с, лежит в зону ударной волны. Voyager1 будет работоспособен вплоть до 2020 года. Однако весьма вероятно, что сведения с Voyager-1 перестанут поступать на Землю уже в конце 2006 года. Дело в том, что в NASA намечено сокращение на 30% бюджета в части исследований Земли и Солнечной системы

Георгий Бурба

То, что ученые люди могут больше, чем неучи, понимал еще Альфонс IX, король Леона, который издал в 1218 году Указ о создании в Саламанке Универсальной школы («Эстудио хенераль»). Почти одновременно с учреждением воинственного ордена доминиканцев и инквизиции в городе, где епископом был не кто-нибудь, а капеллан легендарного Сида, появилась тогда же Свободная гильдия учителей и учеников. Иными словами, создался оплот всяческого свободомыслия и даже вольнодумства. «Волшебным» образом Универсальная школа прошла и сквозь темные времена раннего Средневековья, и сквозь эпоху церковных трибуналов, и сквозь имперский централизм Католических королей — так «получился» Саламанкский университет, очаг деятельного просвещения в цитадели самого сурового консерватизма европейской цивилизации. Получился — и благодаря ему, и вопреки, и в симбиозе, и в борьбе…

История Саламанки и ее выпускников действительно контрастна до забавного. Здесь учился неумолимый циник Эрнан Кортес — завоеватель Мексики и, чуть позже, Франсиско де Витория, который первым выступил в защиту индейцев и тем фактически положил начало современному международному праву. Тут же проходил курс наук основатель ордена иезуитов Игнасио Лойола, а доктором теологии при этом был крайне «неблагонадежный», с точки зрения клириков, философ и поэт Луис де Леон. В этих же стенах Антонио Небриха, профессор риторики и автор первой в мире грамматики «народного» романского языка (испанского, естественно), имевший в университете кафедру, легко получил высочайшее благословение на публикацию своего труда, хотя Изабелла Кастильская и удивилась: «Что за странную книгу вы написали, профессор? Для чего она?..» Тот нашел спасительный ответ: «Язык всегда сопутствовал империи, Ваше Величество». Проницательная королева наверняка оценила иронию, но сделала вид, что не поняла ее, Небриху не сожгли, хотя могли. Тогда считалось, что христианские государства покоряют новые земли для Папского престола, и, соответственно, их приобретение должно «регистрироваться» на латыни. Все это происходило в Саламанке — центре либерализма XVI века, где уже тогда открыто изучали гелиоцентрическую систему Коперника, повсеместно проклятую.

И все же перед поездкой в этот «лагерь архаического образования» мне было как-то не по себе. Воображению рисовались монахи в длиннополых одеяниях за кафедрами, факельные шествия с пением псалмов по случаю присуждения докторских степеней, постные обеды и мистический ужас перед диктофоном. Чтобы не ударить в грязь лицом на встрече с ректором, я даже начиталась разных специфических саламанкских историй: например, о «войнах» между томистами (прихожанами церкви Сан-Томе) и бенитистами (Сан-Бенито), которые раскололи город и университет на два лагеря в XV веке. Тогда двое братьев, принадлежавших к пастве первого храма, убили двоих братьев из второго, не поделив что-то во время игры в мяч. Мать погибших, Мария, прозванная после этого Ла-Брава (то есть «отважная», или, если угодно, — «дикая»), собственноручно отрубила головы убийцам и бросила их на свежие могилы своих сыновей, чтобы той, другой матери пришлось прийти и поклониться врагам, подбирая страшные трофеи. Все четверо жертв учились в Саламанкском университете — такие вот страницы быта. Конечно, прошло пятьсот лет, но…

«Муча фиеста», потом «мистейк» — В поисках лягушки

…Первое, что обнаружилось в моей комнате университетского общежития, был лежащий в кровати мужчина. Естественно, поднялся некоторый переполох: он в ужасе вскочил, я поспешно ретировалась, все это с криками, из которых выяснилось — иностранец. Накрутив на бедра полотенце и все еще нервничая, он вскоре вышел в коридор, представился Стивом из Мичигана, США, и «отослал» меня в администрацию, где, правда, «не понимают даже по-испански». Там мне предстояло объявить, что американец отъезжает только на следующий день, а я некоторым образом уже здесь и хочу спать. Комнату второго участника экспедиции «Вокруг света», Андрея Семашко, мы открывали с замиранием сердца, предварительно постучав. Вопреки горячему желанию фотографа симпатичной девушки там не обнаружилось. Тем не менее — вы не поверите — небрежно брошенный на спинку стула халат свидетельствовал о том, что она скоро вернется.

Наконец кое-как разобрались: свободные помещения нашлись, и мы успели немного пройтись перед сном. Навстречу снова попался Стив. Он уже оправился от потрясения и даже, не снимая с лица широкой заокеанской улыбки, решил сострить: «Все о"кей, я понимаю, это — Испания. Mucha fiesta, потом mistake!»

Фиеста, как удалось узнать на следующий день, действительно имела место — так называемые Дни Саламанки, длившиеся всю неделю, достигли к пятнице апогея. Центральная площадь — по утверждению местных жителей — «самая красивая в Испании», кипела и бурлила. Проскакал на лошади ряженый Дон Кихот, за ним протрусил Санчо на осле. Чуть поодаль разыгрывался интерактивный спектакль для самых маленьких. Монашки пили кока-колу на открытых террасах, а беспечные молодые люди щеголяли в линялых джинсах. Почувствовав привычный «вкус Иберии», я успокоилась и воодушевилась.