Захватив с собой тонкий кожаный портфель, она вышла из машины. Едва Джессика подняла руку к звонку, как дверь резко распахнулась и она оказалась лицом к лицу с высоким мужчиной, смерившим ее холодным и пронзительным взглядом. Патрик О'Донелл собственной персоной, живой, невредимый и… О Боже! Восторг, смешанный с отчаянием, захлестнул Джессику, когда она увидела, что минувшие годы лишь добавили ему привлекательности.

Благодаря опыту многолетнего общения с людьми Джессике удалось-таки принять вежливый и невозмутимый вид, словно перед ней стоял обычный клиент, а не Патрик О'Донелл.

— Здравствуйте, — тихо произнес он.

— З-здравствуйте, — заикаясь, ответила она, ощущая себя шестнадцатилетней девочкой в присутствии поп-кумира.

И зачем только она согласилась принять его предложение? Неужели искренне поверила в то, что у нее выработался стойкий иммунитет против этого человека? И это-то после всего, что было между ними! Может, сделать вид, что не узнает его? Джессика тщетно пыталась найти в спокойных серых глазах хоть какой-то намек на дальнейшие действия. Возможно, он не узнал ее? Что ж, мистер, сыграем!

— Джессика Канингэм! — протяжно сказал О'Донелл, и при звуке его голоса по телу Джессики побежали мурашки. Серые глаза со стальным отливом откровенно оценивающе разглядывали ее.

Она решила вести себя сдержанно, не показывая, что ей не терпится узнать об истинной причине их встречи. Может, это простое совпадение, что О'Донелл нанял именно ее: в конце концов, она была лучшей в организации вечеров и приемов. В таком случае не стоит искать подвоха в его приглашении. Для всех было бы лучше, если бы Патрик действительно не узнал ее. Что ни говори, все-таки прошло пять лет. Но в глубине души Джессика считала, что их встреча не стала случайным стечением обстоятельств, потому что мужчины, подобные О'Донеллу, тщательно продумывают каждый свой шаг, не позволяя всякого рода совпадениям вмешиваться в их жизнь.

— Да, это — я, — с улыбкой ответила Джессика, твердо придерживаясь выбранной тактики — быть вежливой и неприступной. Совсем неприступной. — Итак, вы, очевидно… — ее голос слегка дрогнул: все же она оказалась не готова к тому, что увидит Патрика таким чертовски привлекательным, — Джеральд Фишер, полагаю? — вызывающе спросила она, вспомнив имя, вошедшее в название компании, сделавшей ей заказ, и протянула руку, радуясь про себя маленькой победе. — Как вы предпочитаете, чтобы я называла вас — Джеральд или Фишер?

Снисходительная улыбка исчезла с его лица, и Патрик, казалось, растерялся: неужели Джессика забыла его? Уязвленная мужская гордость не могла смириться с этим! Поколебавшись с долю секунды, он протянул руку.

— Можете звать меня Патриком, — милостиво разрешил он. — Или О'Донеллом, если вам так больше нравится.

Серые глаза внимательно наблюдали за Джессикой, пытаясь уловить на ее лице малейшую реакцию на его слова. Но она сохраняла спокойствие и выдержку.

— Патрик подойдет, — безучастно согласилась она.

О'Донелл улыбнулся, но она заметила вспышку гнева в глубине серых глаз. Уж не ее ли мастерски разыгранное «неузнавание» стало тому виной?

— Пусть будет так, хотя сейчас многие женщины, следуя новомодным веяниям, зовут мужей или приятелей по фамилии, — сказал Патрик с ледяной ноткой в голосе. — Может, это напоминает им школьные годы? — заключил он, вопросительно глядя на Джессику.

Но в данный момент та не могла отвечать на какие-либо вопросы, потому что нежность, с которой Патрик сжал ее пальцы, вызвала у нее невольный вздох, а в памяти мгновенно воскресли воспоминания о его страстных объятиях… С трудом ей все-таки удалось справиться с наваждением.

— Вам плохо? — спросил О'Донелл, отпуская ее руку.

От его внимания не ускользнуло, что ее глаза потемнели, а соски под шелковой блузкой заострились. Несмотря на озабоченный тон, Джессика уловила в серых, холодных как сталь глазах мимолетную искорку злорадства.

— Нет, просто жарко. — Она махнула рукой в сторону нещадно палившего солнца.

— Конечно-конечно, — согласился он, послушно кивая головой. — Вы, вероятно, перегрелись. Нынешний июль самый знойный за все время наблюдений. Так почему бы вам не войти в дом?

Я

Незаметно Патрик овладел ситуацией, и Джессику поразила покорность, с которой она приняла это.

Работа для нее стала смыслом жизни. Она не без оснований считала себя одним из лучших специалистов в стране по планированию и организации развлечений. Она могла с блеском устроить и детский утренник, и пышный прием, и грандиозную охоту. Большую часть рабочего времени она проводила в домах клиентов, будь то огромные и несколько мрачноватые шотландские замки или сказочно красивые лондонские дворцы, и чувствовала себя везде одинаково комфортно, никогда не сокрушалась о том, что ее жизнь протекает в заботах о других. Так почему же сейчас она, следуя за Патриком по длинному коридору, казалась себе маленькой несчастной мушкой, залетевшей в паутину к злому мохнатому пауку? Почему О'Донелл молчит о том, что случилось между ними пять лет назад, и не спрашивает о человеке, за которого она вышла замуж?

Очутившись в просторной гостиной, выходившей окнами в сад, все еще ощущая слабость, Джессика залюбовалась озером, купавшимся в лучах солнечного света.

— Садитесь, — предложил Патрик, не сводя с гостьи взгляда, полного оскорбительного ледяного безразличия.

— Благодарю, — сказала Джессика, подавляя в себе сильное желание ударить О'Донелла.

Примостившись на подлокотнике желтого кресла и собравшись с духом, она открыто посмотрела противнику в лицо.

— Итак, Патрик, зачем ты пригласил меня?

— Ага! Значит, все-таки узнала меня?! — Его губы скривились в так хорошо знакомой ей ироничной улыбке.

— Не будь смешон. Конечно, я узнала тебя. — Она невесело улыбнулась в ответ. — Или ты хоть на минуту можешь представить, что я…

— Всегда занимаешься любовью с незнакомыми в лифте? — сухо перебил О'Донелл.

— Мы не занимались любовью! — хрипло возразила она.

— Разве? Возможно, это зависит от точного определения слова «любовь»? — раздраженно спросил он. — Правда, мы ведь остановились перед тем, как…

— Прекрати! — вскричала Джессика и закрыла уши, но тут же опустила руки, поняв, каким ребячеством может показаться этот жест.

— Почему? — нарочито удивленно спросил Патрик. — Тебе неловко?

— Да, представь себе!

— Из-за чего? — допытывался он. — Из-за твоей ненасытной сексуальности или из-за того, что за день до свадьбы наставила рога своему жениху, который к тому же был моим лучшим другом?

— А тебе-то самому, Пат? — отчаянно сопротивлялась Джессика, — Тебе не стыдно за то, что ты — свидетель жениха — практически сорвал с меня одежду?

— Сорвал?! — возмутился он. — Мне кажется, память подводит тебя, Джесс: по-моему, я не снял с тебя ни одной вещи, правильно? Но подозреваю, что ты была готова сделать это сама, я не прав? Ну, признайся же!

Лицо Джессики пылало. Она закрыла глаза, словно отгораживаясь от всплывшей в памяти запретной картины. А когда открыла, то с удивлением увидела перед собой жестокое сердитое лицо. Неужели он тоже волнуется и старается скрыть эмоции? Зачем он пригласил ее сюда?

— С тех пор утекло много воды, не так ли? — тихо спросила она.

Серые глаза, казалось, проникая в самую душу, изучали ее лицо.

— Тебя до сих пор мучает совесть? — мягко предположила Джессика и тут же пожалела о сказанном.

— Вполне возможно. — Его глаза источали холод. — А как насчет твоей совести, дорогая? Ты хоть когда-нибудь из-за этого просыпаешься по ночам? Хоть изредка думаешь о Джоне и о вашей фиктивной свадьбе?

— Свадьба не была фиктивной, — машинально возразила Джессика.

— Все твои супружеские клятвы были лживы, — упорствовал с ледяным спокойствием О'Донелл. Он сокрушенно покачал головой, словно пытался решить сложную задачу. — Мне все еще кажется невероятным, что невеста моего лучшего друга, о которой он так много и с такой гордостью рассказывал, уверенный в ее чистоте и непорочности, в первые же минуты нашего с ней знакомства, трепеща от желания, чуть ли не таяла в моих руках.