Бывало, что мать и ее подруги ходили на танцы. В такие дни они усердно красились, пили на кухне вино, а потом уходили, источая запах духов и хихикая, как старшеклассницы. Но эти походы никогда не заканчивались новыми отношениями.

Вероятно, и отец после развода не нашел новой любви, но это было только предположение. Фредрик был не слишком хорошо посвящен в личную жизнь отца.

По профессии отец был сварщик. Потом верфь закрыли, отец потерял работу и пошел учиться на компьютерного техника (Фредрик не знал, как это называлось в то время). Отец тогда много говорил о компьютерах и даже один раз показал сыну, как компьютер «думает». (Отец демонстрировал этот процесс на стопке книг, которые надо было рассортировать в алфавитном порядке; желаемого удалось добиться с помощью множества хаотичных перемещений.) Отец сказал тогда, что компьютер вообще не умеет думать, что он глупее человека и не может соревноваться с человеческим мозгом. Он часто повторял это, словно стараясь убедить самого себя. Он так и не стал компьютерным техником. Видимо, оплаченный ведомством труда компьютерный курс был переполнен, когда отец пошел туда учиться.

Потом отец работал в разных фирмах продавцом. У него был приятный общительный характер, и он умел располагать к себе людей. Вообще, у него никогда не было проблем с поиском новой работы, но бывало, что он довольно подолгу не работал. Наверное, из-за спиртного.

Только много позже Фредрик понял, что его отец был алкоголиком. Правда, при сыне он никогда не пил ничего крепче пива, и Фредрик никогда не видел его по-настоящему пьяным. Но в ворохе использованной тары всегда были пустые бутылки, а запах солода и спирта был таким привычным, что Фредрик был уверен: этот запах просто присущ отцу.

Однажды, когда Фредрику было десять лет, отец, лежа на диване, смотрел футбол. Фредрик стоял рядом и ныл, напоминая отцу, что он что-то обещал сделать, но не сделал. Мальчик как заведенный повторял «ты должен, ты должен», теребя отца, который не обращал на него ни малейшего внимания. Наконец Фредрик принялся колотить бесчувственного отца по плечу, все яростнее повторяя «ты должен, ты должен».

— С чего ты взял, что я тебе что-то должен? — вяло ответил отец, не отрываясь от телевизора.

— Потому что ты мой папа!

Может быть, он был пьянее, чем обычно, или у него были неприятности, но он вдруг потерял терпение, схватил Фредрика за сжатые в кулачки руки и прошипел:

— Я не твой отец!

Если бы в этот момент в комнату не вошла мать и если бы Фредрик не увидел ее исказившееся от ужаса лицо, то он, вероятно, принял бы эти слова за шутку. Но упреки, которыми мать осыпала отца, и его ответы превратили обыденную пустячную ссору в серьезный и большой конфликт.

Когда мать в тот вечер желала ему доброй ночи, он спросил, правду ли сказал отец. Мать ответила, что и да и нет. Человек, которого он называл папой, стал его отцом, когда Фредрику был год от роду.

— А до этого? До этого у меня был другой папа? — спросил Фредрик.

— Да, но это было так давно. Теперь у тебя есть папа, и он сидит в гостиной, — ответила мать и ткнула пальцем в дверь.

Фредрик продолжал считать своего отчима отцом. Он называл его папой, учился у него борцовским приемам, ходил с ним на футбол и в кино.

Но теперь Фредрик опасался слишком сильно испытывать его терпение. Мальчик стал послушен и услужлив, и если приставал к отцу, то очень сдержанно. Он никогда больше не позволял себе истерик с криками и боксом.

Иногда Фредрик думал о своем «настоящем» отце. Интересно, где он теперь? Мать никогда об этом не рассказывала.

Фредрик помнил, что произошло однажды, несколько лет назад. Он ворвался в дом, усталый и голодный после того, как целый день играл на улице. Войдя на кухню, вдруг понял: что-то не так. Мать стояла у плиты и готовила, но была очень напряжена и взвинчена. При виде Фредрика она занервничала еще больше. Откуда-то доносились странные, непривычные звуки, как будто мяукала кошка.

Мать принялась ожесточенно перемешивать содержимое кастрюли.

— Иди в свою комнату, Фредрик, еда еще не готова, — сказала она сдавленным голосом.

Снова раздалось мяуканье, и из-под стола высунулась кошачья голова.

Какой-то дядька с бородой сидел за столом, положив на руки подбородок. У дядьки были живые, смеющиеся глаза.

— Томми, ты напугал мальчика. Пожалуйста, уходи.

Но дядька и не думал уходить. Он провел в доме еще несколько часов, играл с Фредриком, подбрасывал его в воздух и вытаскивал из его ушей волшебные монетки. Он катал по полу фрикадельки, по-старушечьи повязал на голову материнский передник, танцевал казачка и пел. Это был самый веселый дядька, какого когда-либо приходилось видеть Фредрику.

Когда пришел отец, дядька ушел, так и не сняв с головы фартук. Только теперь мальчик заметил, что мать не улыбается мужу. Она ушла в спальню и расплакалась.

После этого Фредрик не раз спрашивал мать о веселом дядьке, но добился только одного ответа: он больше никогда не придет. Так оно и случилось.

Но потом, когда отец сказал, что он не настоящий, Фредрик снова вспомнил о той встрече и после долгого раздумья завел с матерью разговор, спросив, не звали ли его настоящего отца Томми. Ведь, кажется, она именно так назвала того веселого дядьку? Он запомнил, хотя имя прозвучало только один раз.

Мать была шокирована его вопросом. Она призналась, что его отца действительно звали Томми, но потом его уже не было. Большего Фредрик так и не смог от нее добиться. Только много лет спустя он узнал, что его настоящий отец был душевнобольным и вскоре после того посещения повесился в прачечной лечебницы, куда его забрали.

Когда Фредрику исполнился двадцать один год, умер человек, которого он звал отцом. Он погиб в автомобильной аварии. Кроме него, не пострадал никто. Дело было поздним вечером, и он уснул за рулем. Фредрик никогда не спрашивал мать, нашли ли в крови отчима алкоголь. Мать осталась жить в том же пригороде, но переехала в меньшую квартиру. Она работала в магазине кассиром до тех пор, пока в возрасте пятидесяти семи лет не умерла от рака матки.

Проведя пару лет в очень дурной компании, Фредрик сумел вырваться из нее и начал учиться. Причина была проста: деньги. Он видел, что его старые друзья, не получившие образования, влачили жалкую жизнь, перебиваясь случайными заработками, страдая от безработицы и не брезгуя мелкими преступлениями. Хотя все они постоянно твердили о своих грандиозных планах, Фредрик видел их насквозь. Эти крутые парни погружались в болото безысходности и нищеты. Он не хотел разделить их судьбу.

Он стал изучать промышленную экономику, это было настоящее будущее. Яппи стали героями восьмидесятых. Но еще до того, как Фредрик закончил курс обучения, он пережил и взлет и падение этих героев и, сдав выпускные экзамены, стал еще осторожнее, чем был в начале учебы.

Именно тогда он познакомился с Паулой, и эта встреча перевернула всю его жизнь.

Было странно, что они вообще встретились. Она, увлеченная искусством и презирающая деньги девушка из высшего общества, и он, обожающий деньги рабочий парень, презирающий искусство. Но пути денег и искусства иногда пересекаются, — вот так встретились Фредрик и Паула.

У Фредрика был хороший друг, который еще до всеобщего краха успел продать свои акции и теперь располагал неплохим капиталом, который надо было куда-то вложить. Акции стали ненадежными. Искусство же надежно всегда. Фредрик, проявив интерес и любознательность, вызвался однажды сопровождать друга на художественный аукцион. Когда друг показал ему большую газетную статью о подающем надежды художнике и предложил вместе пойти на выставку, Фредрик тотчас согласился. В художественных кругах о Фредрике уже поговаривали, но широкой публике он был пока неизвестен. Газетная статья свидетельствовала, однако, о том, что экономический подъем не за горами, и покупать надо было сейчас, пока не взлетели цены.

Они с другом были на выставке первыми гостями. Друг Фредрика быстро обошел экспозицию, показал на четыре картины, получившие красные очки, и мог теперь расслабиться, спокойно потягивать вино и болтать с другими посетителями.