— Вон оно! — рявкнул со стены незнакомый хриплый голос.

Наверху, на гребне такой далекой стены, захлопало, как хлопушки на площадях города в праздники. А через мгновение перед ним снова что-то шлепнуло. Совсем близко.

На осознание реальности ушло еще несколько бесконечно долгих секунд. А когда осознание это произошло, Винни почувствовал, как тело деревенеет и идет ко дну.

В него стреляли! На стене были не четверо подвыпивших студентов Академии Жизни, а группа стражей с мушкетами. И от смерти Винни Лупо спасло только расстояние и несовершенство мушкетов. Если бы на стене дежурил хороший стрелок с хорошим луком, Винни уже плавал бы утыканный стрелами и без признаков жизни. Вот только луками сейчас мало кто вооружался, и хороших лучников в Витано не осталось. В угоду прогрессу стражу вооружали мушкетами. Убойная сила мушкетов была выше, а их заряды убивали значительно быстрее и вернее. Вот только прицельная дальность у мушкетов была не ахти.

Винни захлебнулся, дернулся и рванул вверх. Вода попала в рот и в нос, заставляя кашлять и отплевываться. Привкус был отвратный. Но это сейчас было не главным. Главное вырваться из плена воды. Главное выжить!

Он снова развернулся и погреб прочь от стены. Сзади что-то кричали, хлопали выстрелы мушкетов, плямкали пули, буранчиками поднимающие воду за спиной и уходящие в толщу вонючей жижи. Винни не обращал на это внимания. Он плыл к спасительному берегу. Что бы там ни ожидало, оно выглядело сейчас безопаснее.

Крики и выстрелы неслись одинаково во все стороны от стеньг. Слышно их было и в городе. В окнах зажигался свет. Жители окраины высовывали на улицу встревоженные заспанные лица. С опаской смотрели в сторону стены. До четверки бегущих по улице студентов им не было ровным счетом никакого дела.

Митрик сбился с ходу, остановился, сложившись пополам и упершись руками в колени. Дыхание тоже сбилось. Вырывалось из груди с хрипами.

— Стой! — окликнул он.

Санти и двое его безмолвных приятеля остановились. Сын советника обернулся и подошел к Митрику, глядя на него с превосходством, сверху вниз. Он, казалось, не запыхался вовсе.

Митрик распрямился и ответил прямым взглядом.

— Что еще? — резко, словно не ответил, а отвесил пощечину, спросил Санти.

— Стреляли, — пробормотал не то вопросительно, не то утвердительно Митрик.

Санти кивнул.

— Они же убьют его, — Митрик хотел крикнуть, но голос взвился петухом и сорвался на сип. Вышло жалко.

— Мы поспорили, — пожал плечами Санти. — Он проиграл.

Санти смотрел на него в упор. Взгляд был открытый и злой. На губах играла легкая усмешка победителя. Он смотрел не просто с превосходством. Он смотрел так, будто был недобрым взрослым дядей, пообещавшем маленькому мальчику конфету за то, что он уберется доме и сбегает в лавку за хлебом и молоком. А когда пришла пора расплаты, дядя вместо конфетки сунул фантик с пустотой внутри.

Митрик почувствовал, как внутри закипает обида и бессильная ярость. Там, у стены, откуда они позорно бежали, сейчас убивали его друга. А он бежал вместе со всеми и даже не попытался его спасти. А тот, кто обещал защиту, смотрел на него с глумливой улыбкой.

Злость накатила ярой волной, заволокла глаза темной, как венозная кровь, пеленой. Митрик стиснул кулаки и двинулся на Санти.

— Ты же обещал, что твой отец… — начал он и запнулся.

Что-то стиснуло с двух сторон, задержало, вывернуло руки и оттащило назад. Лицо сына советника, по которому так хотелось вмазать, отдалилось. В спину уперлось твердое и холодное. Пелена спала.

Митрик понял, что стоит, прижатый к стене, а с двух сторон его держат приятели Санти, так и не проронившие за все время ни единого звука. Митрик дернулся, но вывернуться не получилось. Молчаливые друзья сына советника оказались невероятно крепкими ребятами.

Санти подошел ближе, посмотрел на Митрика так, будто собирался плюнуть в лицо, но не плюнул.

— Митря, мне казалось, ты умнее. А ты такой же безмозглый, как и твой дружок, — сказал он.

— Ты говорил…

— Мало ли, что я говорил. Мы поспорили, что он уйдет и вернется. Ты же сам разбивал нам руки. Я говорил, что вернуться из-за стены не может никто, что лезть туда — самоубийство, но твой приятель решил доказать обратное. Если он вдруг вернется, я, как и договаривались, отдам ему тридцать зод и признаю себя проигравшим.

Голос Санти звучал тошнотворно фальшиво. Митрик дернулся изо всех сил, но его снова удержали. Хватка у друзей именинника была железной. С тем же успехом можно было пытаться вырваться из-под обрушившегося свода нижнего уровня.

— Его же убьют, — чуть не плача проговорил Митрик.

Санти посмотрел назад, где за домами осталась невидимая теперь стена. Выстрелы и крики стихли. Чуть встревоженная окраина Витано снова погружалась в ночную дрему.

— Уже, — с ледяным спокойствием отметил Санти.

— Что?.. — захлебнулся Митрик.

— Уже убили.

Митрик дернулся, но в рывке этом не было попытки освободиться. Скорее, он напоминал предсмертную конвульсию. Тело его обвисло, словно из него выдернули волю.

— Отпустите его, — кивнул Санти двум своим безмолвным спутникам.

Парни повиновались. Митрик не тронулся с места, только привалился к стене. Двигаться не хотелось, убивать негодяя Санти тоже. Вообще теперь ничего не хотелось. Сын советника подошел ближе и покровительственно положил руку на плечо несчастного Митрика.

— Слушай и запоминай, — вкрадчиво проговорил он. — Мы дошли до стены. Винни Лупо поднялся на нее и перелез на ту сторону. Все. Больше ты ничего не знаешь. Он похвалялся, что перелезет через стену и вернется, но не вернулся. Это ясно?

— Твой отец, — словно не слыша его, пробормотал Митрик. — Он ведь мог его спасти. Ты говорил.

— Очень любезно, что ты вспомнил про моего папашу, — улыбнулся Санти. — И что не забыл, кто он, тоже хорошо. Если будешь держать язык за зубами, Совет выплатит матери твоего Лупо компенсацию. И все будут счастливы. Но если сболтнешь лишнего… Ты же знаешь, кто мой отец. И поверь, у него хватит влияния, чтобы о тебе, как и о твоем Вини, никто и никогда не вспомнил. Ты меня понял?

Санти отпустил плечо и приподнял голову Митрика за подбородок. Посмотрел в глаза. Там стояло безумие вперемешку с тоской и отчаянием.

— У-у-у, — протянул Санти. — Тебе надо успокоиться.

Он едва уловимо повернулся, отпуская Митрика. Что-то звякнуло. На мостовой лежала монетка.

— У тебя зода упала, — кивнул на монетку Санти. — Я бы на твоем месте поднял и пошел назад в кабак, выпил бы еще пару кружечек. Полегчает. Бывай, Митря.

— Нет, так не пойдет, я всем расскажу, что ты сделал с Винни, — пробормотал едва слышно Митрик. Но Санти его услышал. Он сурово посмотрел на Митрика, потом какое-то время подумал и повернулся к своим друзьям: — Ребята, идем в кабак.

Санти помахал рукой на прощание. Спокойной уверенной походкой он зашагал прочь.

Когда шаги растворились вдали, Митрик без сил сполз по стене. Сел прямо на мостовую, не сильно заботясь о чистоте штанов и не боясь застудиться. Это с утра он мог думать о таких вещах. Сейчас ему было все равно.

Он вроде бы ничего и не сделал, но в душе сидело поганенькое чувство, что своим бездействием он совершил предательство. А еще было жалко Винни. И было жалко потерять друга. И себя тоже было жалко. До невозможности.

И от этой жалости Митрик съежился и разрыдался. Он плакал, громко всхлипывая и вздрагивая, надеясь в глубине души, что станет легче. Но легче почему-то не становилось.

Сначала смолкли выстрелы, потом затихли голоса. Винни греб, уже плохо соображая. Он плыл, пока не уперся в берег. Тогда выбрался из воды и замер, стоя на четвереньках. Сил не было даже на то, чтобы встать. Сбитое дыхание перекрывало все прочие звуки в мире. Разве что еще слышно было бешенно стучащее в груди сердце. Свихнувшееся от пережитого, оно гнало кровь могучими нервными толчками так, что отдавалось в ушах.