Возможно, накал страстей, который характерен для описаний набегов норманнов европейскими хрониками, вызванный столкновением Западной Европы с викингами, все еще воздействует на наши представления о них. Викинги виделись европейским церковным хронистам, которые часто становились жертвами их набегов, в неком зловещем свете, и поэтому описывались ими как злобные пираты, разрушающие христианскую цивилизацию. Принимая сложившуюся точку зрения, более поздние авторы сразу выносили викингам приговор, хотя некоторые (очевидно завидуя их возможностям) романтизировали норманнскую дерзость и независимость. Одна научная школа, описывающая викингов, не желала признавать, что они представляли какую-либо важность в истории европейской культуры, и набеги викингов рассматривала не иначе как катаклизм, от которого Европа постепенно излечилась. Другая школа, хотя и рассматривала викингов в духе описаний древних германцев Тацитом или благородных дикарей Руссо, также отрицала, что они внесли какой-то свой вклад в европейскую цивилизацию в обмен на те достижения, которые восприняли от нее. Порой создается впечатление, что экспедиции викингов истолковываются обеими школами как дерзкая, но простая сага, повествующая только о сжигании монастырских библиотек и разрушении ими книжной культуры, и соответственно хронисты либо обвиняли скандинавов, либо восхваляли их. Уже король Альфред, который имел право судить о набегах викингов, добросовестно признал, что библиотеки, которыми Англия была полна, "прежде чем они были опустошены и разорены", потеряли свое значение задолго до набегов, так как науки и знания в стране находились в совершенном упадке. На этот факт некоторые современные историки ссылаются как на оправдание викингов.

Естественно, что мы, рассуждая о викингах, в первую очередь представляем себе их ладьи, которые являлись величайшими шедеврами кораблестроения, а самих норманнов — вооруженных топорами и мечами, нападающих на какой-то открытый берег лишь по той причине, что именно свои набеги они и воспевали в собственной литературе. Но было бы неверно предполагать, что общество викингов было менее сложным, чем освященное традицией и обособленное христианское общество, которое они разоряли. Вульфстан из Йорка в своей проповеди к англичанам, когда "большинство их преследовалось данами", находит совершенно неестественным, что "если серв ушел от своего лорда к викингам, перешел из христианства в язычество, встречая своего господина в сражении, убивает его, ему не нужно платить вергельд родственникам бывшего господина; а если бы его прежний господин убил серва, он должен был заплатить вергельд за него, как если бы тот был свободным человеком". Тот факт, что значительно большее число свободных людей проживали в "Области датского права", чем в остальной Англии, по данным "Книги Страшного суда", предполагает, что основной характеристикой культуры викингов (во всех случаях их столкновения с другими обществами) была мобильность — не только географическая, но и социальная. Своими достижениями в области кораблестроения, навигации и торговли викинги, кажется, более обязаны технологии, чем цивилизации, а типичное описание норманнов в "Речах Высокого" не является чересчур романтичным и может представляться несоответствующим героическому образу скандинава:

В данном случае имеет смысл замена образа храброго викинга, пьющего мед из черепов своих врагов в Вальхалле (результат неправильного перевода в XVIII веке поэтической фразы "рог для питья"), образом совершенного "инженера", двигающегося без устали из одной страны в другую, провозглашающего в качестве своего главного принципа правило, что обо всем следует судить только в свете действительного опыта, и готового продавать свои услуги тому, кто предложит за них лучшую цену. Этот образ викинга, по-видимому, нельзя считать более показательным и верным, нежели образ жаждущего крови пирата или благородного дикаря, сложившийся ранее, и для многих он даже может показаться менее привлекательным; в любом случае, представленную фигуру викинга, обладающего несомненными техническими знаниями, невозможно считать чуждой нашей развитой цивилизации, и достоинства викингов, проявляющиеся в их искусстве, ритмическом стихосложении, силе, а также в последовательности и умении работать с любым материалом, достигая при этом значительных высот, могут быть более очевидны именно для нас, чем для наших предков.

Важнейшими основаниями для понимания образа жизни викинга, наделенного значительными техническими знаниями, являются его "инструменты торговли". И здесь мы прежде всего имеем в виду корабли викингов и их оружие, Корабли нам известны благодаря счастливой случайности, так как они хорошо сохранились, будучи герметично запечатанными в голубой глине норвежских погребальных курганов в Туне, Гокстаде и Усеберге: их модели и копии, изготовленные с различной степенью точности, способствовали тому, что образцы этих судов стали восприниматься как типичные военные весельные суда викингов. Однако эти корабли не использовались викингами для длительных морских походов к чужим берегам. Точная копия судна из Гокстада пересекла Атлантику под парусом в 1893 году, что свидетельствует в пользу представления о возможности использования подобного типа судов для походов в Исландию, Гренландию и Америку; это не доказывает, однако, что они в действительности могли участвовать в подобных мероприятиях. В морских путешествиях, предполагающих военные цели, мужчины, принимающие участие в сражениях, могли также сидеть за веслами, но длительные поездки с грузом в открытом море невозможно было предпринимать без паруса и более маленькой команды для управления кораблем (около 15–30 человек), которую нужно было также кормить и платить ей жалованье. Из отчетов о морских путешествиях, данных Отером (Охтхере) и Вульфстаном королю Альфреду, ясно, что их суда двигались только под парусом без использования весел. Хотя такие корабли не сохранились, нам кое-что известно о способе их навигации. Так, например, некоторые характерные черты ладьи, найденной в Гокстаде, могут дать отчетливое представление об их действительной конструкции. Корабль из Усеберга, напротив, в то время как он может многое поведать об искусстве викингов, никогда не мог быть избран даже самым безрассудным норманном для морского путешествия. Степсель мачты этого корабля был расколот (и скреплен вновь при помощи железного обруча), прежде чем он был захоронен, и поэтому представляется чрезвычайно ненадежным для длительного морского путешествия: из-за отсутствия балласта судно не могло бы выдержать ветер, именно это обстоятельство, вероятно, способствовало тому, что его мачта испытала значительное напряжение, которое привело к ее расщеплению.

Корабль из Гокстада в длину составляет 76,5 фута, в ширину — 17 футов, при осадке в 3 фута (руль опускался немного ниже) высота борта над водой в средней части судна составляла 3 фута 9 дюймов. Данные измерения должны вызвать восхищение любого человека командой, которая под руководством капитана Магнуса Андерсона провела подобное судно через Атлантику. Однако вместимость его в современном измерении составляет лишь немногим более 30 тонн, и совершенно ясно, что именно использование весел определило сам дизайн ладьи. Весла, установленные на корабле из Гокстада, не были ни громоздкими, ни длинными, требовавшими широкого взмаха, как, возможно, вообразили себе некоторые. Длина весел составляла только 16 футов (на носу и на корме, где фальшборт был выше линии воды, они длиннее), соответственно они не были больше, чем те, что используются на современных спасательных шлюпках, напротив, весла викингов изготавливались достаточно легкими и с очень узкими лопастями. Недавний опыт, проведенный командами обученных гребцов на воссозданных с большой точностью в современных условиях ладьях викингов, показал, что взмах веслом, который был необходим для продвижения судна по морю, должен был быть коротким и быстрым, отличающимся от взмаха веслом при гребле на реке. Можно с уверенностью говорить о том, что любое судно, которое в большей степени полагалось на парус, нежели на весла, имело большую осадку и высокий надводный борт, и по экономическим причинам — большую вместимость. Однако это не приводило к его неповоротливости, так как на корабле из Гокстада, например, киль установлен на фут глубже в середине корабля, чем на его концах, что свидетельствует о том, что корабелы викингов знали, как легко и быстро заставить судно повернуть на другой галс, усиливая при этом его боковую устойчивость, уравновешивая судно с помощью киля в середине корабля. Более поздняя история о Торберге Скавхогге (Строгале, см. Сагу об Олаве, сыне Трюггви, 88) (он разрушил изогнутый борт корабля, который посчитал неудовлетворительным, одним ударом топора так, что восстановить его уже не представлялось возможным) показывает, что в Скандинавии существовали признанные независимые специалисты в кораблестроении. Однако этих фактов явно недостаточно, чтобы утверждать, что именно подобный вполне научный подход к установке киля корабля обеспечил ему возможность двигаться против ветра, например в случае, если судном управляла слишком малочисленная команда, чтобы грести. Толщина обшивки днища корабля из Гокстада только 1 дюйм толщиной. Это меньше, чем у многих современных судов вчетверо меньшей длины, что, однако, свидетельствует об аналогичном современному рациональном подходе викингов к конструированию корабля. Если бы киль прикреплялся к каркасу, он должен был быть намного толще, иначе скрепления разошлись бы под напором волн. Обшивка, тщательно выделанная из дерева, первоначально была в три раза толще, так что можно сказать, что борта корабля оказывались сшитыми с помощью узких планок, изготовленных из гибких сосновых корней, связанных со шпангоутами. Таким образом, такие преимущества, как максимальная устойчивость и водонепроницаемость судна, оказались объединены с его минимальным весом (и таким образом с максимумом качественных характеристик), напоминая о наиболее технически усовершенствованных современных гоночных машинах, и свидетельствуют, что ладьи викингов изготавливались с таким мастерством, которое находит аналогии только в нашем веке. Основание мачты устанавливалось на кильблоке, составляющем больше 10 футов в длину, чтобы распределять давление потоков воздуха. Далее мачта проходила через еще более длинный бимс (16 футов в длину), взмывая вверх над корабельными настилами, в которых были спроектированы отверстия, тянущиеся по направлению к носовой и кормовой частям судна, так что мачта могла быть легко поднята и опущена. Траверз переднего края каждого фальшборта прикреплял к его внутренней стороне тяжелый бимс с двумя отверстиями, которые были направлены слегка вверх под различными углами. Они, возможно, предназначались, чтобы плотно закрепить конец beiti-ass, иными словами, рангоут, использовавшийся для расширения основания паруса, который в противном случае оказывался плохо прикрепленным. Однако позиция рангоута, предложенная викингами, давала возможность жестко фиксировать постановку ведущего края паруса так, чтобы корабль мог плавать по направлению потоков ветра. Рангоут должен был быть даже более необходимым на "хавскипах" (морских кораблях викингов) или океанских судах, которые не имели полной команды гребцов, и обеспечение необходимого управления им, без сомнения, становилось предметом особой заботы хозяина судна.