Кто убил ее, и почему из-за этого она стала настолько жестокой, что даже самые отважные Охотники старались держаться от нее подальше? Во всех слышанных им историях не было ответов. В них лишь говорилось, что эта женщина жила ради сражений.

И чем они кровавей, тем лучше.

— Ты была генералом амазонок в конце Троянской войны. — Сэм, внучке их величайшей королевы Ипполиты, пришлось стать одной из тех, кто сопровождал Елену домой после войны. И это было чрезвычайно сложно, учитывая, сколько греков хотело убить ее за то, что она развязала войну, державшую их вдали от дома больше десятилетия.

Уголок ее рта приподнялся.

— Ты говоришь об амазонках, как будто это что-то плохое.

Дев засмеялся.

— Встречался с несколькими из вас за прошедшие века. Не плохие, просто… интересные.

Амазонки были избранными людьми богини Артемиды. Вот почему многие из них стали Темными Охотниками. Собирая армию, сражающуюся за человечество против сверхъестественных хищников, Артемида всегда ставила амазонок на первое место, и ходили слухи, что им платили раз в десять больше, чем остальным Темным Охотникам. Немного фаворитизма, из-за которого другие Охотники не особо любили амазонок в своих рядах.

Для Дева же это означало, что ему нужно приглядывать за ней, поскольку обычно амазонки были бесцеремонными тусовщицами, которым нравилось с кем-нибудь поцапаться.

— Так что привело тебя сюда? — спросил он, сменив тему на более относящуюся к делу.

Сэм ответила не сразу.

— Даже не знаю. Я чувствую, что приближается нечто опасное. Вот я и подумала, что устрою тут засаду, схвачу это за горло и раню прежде, чем оно причинит кому-то вред.

— О, детка, разве ты не знаешь, что здесь опасен только я?

— Ты заигрываешь со мной? — спросила она, сморщив носик.

— Зависит от того, будешь ли ты бить меня по заднице, раздевшись при этом догола.

— Тебе нравится, когда тебя бьют по заднице? — сказала она, одарив его удивленным взглядом.

— Не совсем, но пока ты будешь делать это голой, я буду даже счастлив…

— Извращенец, — засмеялась она. — Мне это нравится.

Дев понятия не имел, почему флиртует с ней. Хоть он распутничал, как и любой его брат без пары, обычно он не тратил время на женщин, если заранее знал, что с ними у него ничего быть не может. А секс с Темными Охотниками был ключевым табу в их мире… по многим, многим причинам.

Но, казалось, он не мог с собой справиться. Было в ней что-то, что влекло его прямо к самоубийству.

— Вообще-то, скорее озабоченный. Мой последний раз был давненько.

— Исключительная честность, — заметила она, резко вдохнув сквозь зубы. — Неплохая перемена. Большинство мужчин сначала бы прибегли к лести.

— Я бы сказал, что жизнь слишком коротка, чтобы ходить вокруг да около, — пожал он плечами, — но у меня впереди века, а у тебя вечность, так что это не про нас. Поэтому скажу лишь, что не люблю играть в игры или приукрашивать вещи, так что оставим все, как есть.

— Медведь по мое сердце, но разве ты не знаешь, что между нами не должно быть тесных отношений?

Дев пожал плечами.

— Мне не нравится следовать правилам.

Она обвела своим пылким взглядом его тело, сводя с ума его гормоны.

— Мне тем более.

— Да уж, это видно по тому, как ты водишь.

Сэм действительно не хотелось быть очарованной стоящим перед ней вер-медведем, но, по правде говоря, она не могла ему сопротивляться. Что-то в нем заставляло ее улыбаться. Не только его безумная сексуальность. Или улыбка, которую должны объявить вне закона.

Просто он казался тем, с кем весело проводить время, а в ее мире таких людей раз, и обчелся. Его длинные кудрявые светлые волосы были убраны с лица, словно высеченного из стали. Голубые глаза дразнили ее интеллектом и юмором.

А его тело…

Она могла облизывать его всю ночь напролет. И, что настораживало еще больше, что-то в нем напоминало ей об Иоле и том, как он всегда мог заставить ее улыбнуться, независимо от того, какой дерьмовый день у нее выдался. Даже спустя тысячи лет она все еще скучала по нему.

Пытаясь не думать об этом, Сэм опустила взгляд на руку Дева, на которой отчетливо выпирали мускулы, и нахмурилась, увидев, как из-под короткого рукава виднеется тату.

Это…

Нет. Конечно же, нет.

Прежде, чем смогла остановиться, она задрала рукав и обнаружила метку в виде лука и стрел, точно такую же, какую на ней оставила Артемида в ночь, когда она обратилась в Темного Охотника и вернулась к жизни, чтобы сражаться против даймонов. То, что метка Сэм выжжена, а его нарисована, было единственным отличием.

Она выгнула бровь.

— Мне следует спросить?

— Мне нравится дергать цепи богов, — плутовато усмехнулся он.

— Должно быть, так и есть. Из того, что я слышала, Артемида обладает не таким уж прекрасным чувством юмора.

— Она же еще не убила меня за это.

Да, смелости ему не занимать.

— Ты такой храбрый или настолько глупый?

— Моя мать говорила, что эти два качества идут рука об руку.

Забавно. Однажды нечто подобное ей сказала ее собственная мать.

Покачав головой, Сэм постаралась подвести разговор к истинной причине, приведшей ее сюда, и напомнила себе, почему ей вообще не следует считать этого мужчину интересным:

— Даймоны сегодня показывались?

— Ты ведь знаешь, я не должен говорить тебе этого.

Этот кодекс чести всегда ее раздражал. Вер-Охотники происходили из той же расы, что и даймоны, и таким образом ощущали некие узы со своими «кузенами».

— Знаешь, от людей в вас столько же, сколько от даймонов.

— А людей мы тебе тем более не выдадим, — подмигнул он. — Но, отвечая на твой вопрос, нет. За последние недели рядом с клубом не было даймонов.

В это трудно поверить. Переполненные туристами места, такие, как это, всегда привлекали их особое внимание.

— Серьезно?

— Да, знаю, это странно. Как будто они взяли паузу или что-то вроде того. Обычно группа или две да покажется. Последний раз мы видели одного из них перед открытием… И он показался при свете дня.

— Опять ты за свое, — усмехнулась она. Его слова были полнейшим абсурдом. — Даймоны не могут расхаживать под солнцем, все это знают.

— Да понимаю я, но говорю тебе, он был тут во плоти, а солнце вовсю сияло. Он вышел из клуба, будто ему было наплевать.

Она все еще не верила ему. В этом не было смысла.

— И никто из вас не подумал рассказать нам?

— Мы подали рапорт Оруженосцам, — людям, которые помогали Темным Охотникам и защищали их днем, когда те не могли выйти на свет, не загоревшись при этом ярким пламенем, — и говорим об этом каждому Темному Охотнику, которого встречаем. Но поскольку никто больше не видел даймона при свете дня, они думают, что мы сидим на мете,[4] и игнорируют предупреждение, списывая все на случай массовой галлюцинации, вызванной чрезмерным употреблением хмельного меда.

Его слова позабавили ее:

— А ты употребляешь мет?

— Ты ведь знаешь, что он подействует на меня не больше, чем на тебя. — Большинство наркотиков не оказывают никакого эффекта на Темных и Вер-Охотников.

Сэм все еще не могла поверить Деву.

— Ты говорил Ашерону?

— Опять же, он заявил, что был только один даймон, который мог гулять днем, и что он лично его уничтожил. И нет ни единого шанса, что появился еще один.

И все же Дев определенно верил, что они видели даймона при свете дня. Она чувствовала это всеми фибрами своей души.

— Может, это был какой-нибудь гот с клыками?

— О да, а то я не могу отличить человека от даймона. Я же в этом полный ноль.

Она засмеялась над его сухим сарказмом. Как он может быть таким милым и раздражающим одновременно?

— Ладно. Я тебе верю. Но…

Он поднял руки, сдаваясь.

— Я тебя понял и согласен, что это бред. В этом нет смысла. Я просто довожу до тебя факты. Делай собственные выводы.

— Что ж, если ты прав, будем надеяться, что это просто аномалия и он вспыхнул через три секунды после того, как ушел.