— Это имеет отношение к твоей встрече в саду? Этот тип за столиком у окна не сводит с тебя глаз, — с жаром сказал Нортон.

— Тогда достань лед, — поспешно ответила Диана.

Диана взбежала по лестнице на третий этаж и влетела в свой номер, задыхаясь от возбуждения. Она вызывающе улыбнулась своему отражению в большом зеркале серванта. Из зеркала на нее смотрела женщина, чьи глаза светились — светились счастьем. На мгновение ее улыбка дрогнула. Жребий брошен. Если Нортон услышал в ее предложении больше, чем она хотела сказать, будь что будет. Уверенная улыбка вновь появилась на ее лице. Она не сомневалась, что он понял ее правильно, несмотря на все свои заявления о недостатке тонкости и такта.

Диана отвернулась, улыбка погасла. У Энтони были и шарм, и такт, и тонкость, но все это было внешним. Обаятельность Энтони была лишь маской, скрывавшей его истинную сущность, тогда как Нортон Брент — она была готова поклясться в этом — был именно тем, чем казался.

Услышав стук, Диана распахнула дверь и расхохоталась при виде Нортона с бутылкой шампанского под мышкой, с серебряным ведерком со льдом в одной руке и двумя высокими бокалами для шампанского в другой.

— Одна пожилая дама, увешанная жемчугами, очень подозрительно на меня посмотрела, — ухмыльнулся он. — Она явно решила, что я задумал что-то нехорошее.

Диана фыркнула, взяв у него бокалы:

— Пригласил бы ее присоединиться к нам.

— И заодно твоего обожателя, чтобы был четвертым!

Войдя в комнату, Нортон присвистнул.

— Ты уверена, что в отеле знали, что ты приедешь одна?

— Да. От меня требуется представить отчет о первоклассных номерах, запомни — это одно из преимуществ моей работы.

Диана сбросила туфли и забралась с ногами на диван.

— Ты уже во второй раз поишь меня шампанским. Это твоя привычка?

Нортон поставил бутылку охлаждаться и сел рядом с ней.

— На самом деле эту бутылку я вез домой, чтобы открыть в подходящий момент, перед тем как Дрю отправится в церковь. Но гораздо лучше открыть ее здесь. Как еще мы можем отметить наш последний вечер в Италии?

— Никак, — согласилась она. — Ты был удивлен тем, что я предложила пойти сюда?

— Очень, и, что и говорить, обрадован, — улыбнулся Нортон. — Я обещаю, что не буду усматривать в этом ничего большего, чем просто возможность провести последний вечер в более приятной обстановке, чем в баре. В частности, — добавил он, прищурившись, — на глазах у твоего Ромео из сада.

— Сколько можно говорить о нем!

— Если бы ты была здесь одна, он не оставил бы тебя в покое.

— Ничего подобного.

— Почему?

— Я знаю по опыту, — безмятежно сказала она. — Для меня это не внове. Я нередко сталкиваюсь с определенного рода поползновениями мужчин в отелях. Я привыкла избавляться от нежелательной компании.

— А почему со мной было иначе? — быстро спросил он.

— Вначале это вовсе не было иначе. Если вы напряжете свою память, Нортон Брент, то вспомните, что я была очень разгневана вашими приставаниями. Если бы не беспокойство о Китти, я бы даже не поздоровалась с тобой.

Нортон тяжело вздохнул.

— А с моей стороны это была любовь с первого взгляда!

— Вовсе нет, — смеясь, возразила она. — Во время нашей первой встречи все, что ты видел, — это некто, кто, как ты был уверен, держит ключ к тайне исчезновения твоего брата. Я сомневаюсь, что ты вообще заметил, что я женщина!

Нортон возмущенно фыркнул.

— Может быть, мне не хватает утонченности, но зрение у меня стопроцентное! Я прекрасно заметил, что ты — женщина. Хотя, признаю, что, когда ты сняла темные очки, это стало потрясением всей моей жизни. До этого момента я смотрел на тебя как на холодную, недружелюбную особу, вознамерившуюся воспрепятствовать моим усилиям разузнать что-нибудь о Дрю. Затем…

— Затем я сняла очки, и ты сказал: Боже мой, мисс Клеаринг, вы очаровательны, точно так же, как в старых черно-белых фильмах, — поддразнила она.

— Не совсем так. Я же не слепой, чтобы не заметить, что имею дело с красивой женщиной…

— Ну, спасибо!

— Прекрати перебивать! Я пытаюсь объяснить, но, видимо, плохо, что, когда ты сняла эти огромные черные очки и я увидел твои глаза и лицо, я был просто ошеломлен.

— Правда? — спросила она, вдруг посерьезнев. Он кивнул.

— И ты улыбнулась. В первый раз за вечер, насколько я помню. Я заглянул в эти чудесные зеленые глаза, увидел улыбку, и у меня возникло такое непреодолимое желание поцеловать тебя, что пришлось спасаться бегством, чтобы не погубить всякую надежду на дальнейшие контакты между нами.

Диана зачарованно смотрела на него.

— Я не догадывалась!

— Это было очевидно, — сказал он и встал, чтобы открыть шампанское. — Думаю, оно достаточно охладилось.

Он умело откупорил бутылку, наполнил два бокала и, протянув один ей, вновь сел рядом.

— За наших уважаемых брата и сестру, и их будущее счастье, — произнесла Диана, поднимая бокал.

— Я присоединяюсь, — ответил Нортон, выпил, затем снова наполнил свой бокал. — А теперь мой особый тост. За прекрасные глаза цвета морской волны, цвета богини Венеры.

— Цвета Венеры? — удивленно повторила она. Нортон кивнул.

— Разве ты не знала, что в зеленом цвете есть что-то мистическое?

— О нет, не надо об этом, — взмолилась она. Нортон взял ее за руку.

— Послушай, Диана, — напористо сказал он, — забудь о зацикленности твоего мужа на зеленом цвете как приносящем несчастье. В большинстве культур зеленый — это цвет надежды. Древние называли зеленый цветом Венеры, потому что она появилась на свет из моря. Существует легенда, что в минуты страсти ее глаза сверкали зеленым огнем. А твои? — внезапно спросил он.

Ее щеки вновь порозовели.

— Не знаю, — коротко сказала она и отвернула голову.

Нортон взял ее за подбородок и повернул лицом к себе. Он вглядывался в ее глаза, пока она не прикрыла их, затем поцеловал опущенные веки. Его губы медленно передвигались по ее лицу вниз, пока не добрались до ее рта. От этого прикосновения по телу Дианы пробежала дрожь. Нортон поднял голову, взял бокал из ее ослабевших пальцев, потом обнял и снова поцеловал. Его ласкающие руки, все теснее прижимающие ее к нему, его требовательный рот, властно приникший к ее губам, вызвали едва переносимый лихорадочный трепет во всем теле. Закрыв глаза, она растворилась в объятии. Ее пальцы перебирали его волосы, спускавшиеся на воротник. Она отдалась во власть этого блаженного мгновения, страстно отвечая на поцелуи умелых опытных губ. Внезапное чувственное прикосновение его языка вновь заставило ее задрожать. Его пальцы коснулись ее груди, лаская соски сквозь тонкий шелк платья. Диане показалось, что ее грудь пронзил раскаленный добела наконечник стрелы, у нее перехватило дыхание, и, внезапно оцепенев, она непроизвольно отпрянула назад. Нортон разжал объятия и вопросительно посмотрел на нее.

— Не такой уж большой грех, — тихо произнес он.

Неожиданно она уткнулась лицом в его плечо.

— Знаю, — сказала она приглушенно. — Я просто дура. Ты не виноват, что увидел в моем предложении прийти сюда больше, чем я хотела сказать.

Нортон прижал ее к груди, поглаживая ладонью по волосам.

— Диана, я прекрасно знаю, что ты приглашала меня не в постель. Но, черт возьми, я не евнух. Ты так красива, и мы только что провели вместе вечер, который иначе как романтическим не назовешь, хоть это избитый штамп. Мне было бы легче перестать дышать, чем удержаться и не поцеловать тебя, не прикоснуться к тебе. Ты хочешь, чтобы я ушел?

— Нет! — горячо возразила она и подняла голову, чтобы посмотреть в его нахмурившееся, сосредоточенное лицо. — Я очень хочу, чтобы ты остался. Мне хорошо с тобой, и я хотела, чтобы ты поцеловал меня. — Ее голос сорвался. — Но у меня с этим давняя проблема. Так случается всякий раз, когда ко мне приближается мужчина. Я не имею в виду, что меня привлекают женщины, если ты подумал об этом.

— Нет, я так не думал, — заверил он. — Так в чем же проблема, Диана?