Как только было научно доказано родство языков на столь значительной территории, занимающей чуть ли не половину Старого Света, сразу же возник вопрос об арийской прародине, т. е. о том регионе земного шара, где обитали арии во время своего языкового единства, иначе говоря в то время, когда будущий немец мог без словаря говорить с будущим индийцем, а будущий перс – с будущим русским.

Последующие языковые исследования расширили круг индоевропейских (арийских) языков, и, согласно современной классификации, в их число входят такие группы: индийская, иранская, славянская, балтийская, германская, романская, кельтская, албанская, армянская, греческая и анатолийская (хетто-лувийская). Некоторые группы представлены десятками языков, как, например, славянские или германские, а некоторые состоят из одного-двух языков (албанская, греческая, армянская).

В XIX в. наибольшей популярностью пользовалась гипотеза, согласно которой прародиной ариев была Индия, поэтому и колонизация Индостана европейцами воспринималась как возвращение ушедших в далекие края ариев на свою родину. Дело в том, что санскрит является самым древним письменным арийским языком на планете. В нем действительно существуют очень архаичные формы и конструкции, которые в других, более молодых языках, были утрачены. И поскольку санскрит архаичен, то логично было предположить, что именно здесь, в Индии, и находится прародина ариев – здесь они жили тысячелетиями, передавая свой язык из поколения в поколение, тогда как арийские племена, мигрировавшие в другие регионы Старого Света, смешиваясь с аборигенами, постепенно забывали родной язык.

В это же время получает широкое распространение научная теория, согласно которой индийские предгорья Гималаев были колыбелью человечества. Именно здесь, как считали тогда ученые, появился первый человек. И хотя одни исследователи с пеной у рта доказывали, что именно в Гималаях Господь сотворил Адама, а другие, напротив, утверждали, что именно здесь произошло превращение обезьяны в человека, обе стороны сходились в одном: зарождение человечества происходило в Индии. Любопытно, что на одном из островов, лежащих у южного берега полуострова Индостан, есть загадочный камень, на котором отпечатался след чьей-то гигантской ноги. По поверьям местных жителей (преимущественно мусульман), это отпечаток ноги Адама.

Конечно же, открытие родственности европейских языков с индийскими стимулировало рост интереса к Индии, ее культуре и литературе. В свою очередь, поиски колыбели человечества приковали к ней внимание исследователей самого разного толка. Возможно, именно благодаря тому, что в Индии видели исток человеческой культуры, специалисты и любители стали искать в древнеиндийских текстах ответы на извечные тайны мироздания. В Европе стали распространяться слухи о чудесах индийских врачей и заклинателей, а вслед за слухами стали появляться шарлатаны, которые пытались лечить больных при помощи целебных средств, якобы приготовленных по таинственным индийским рецептам.

XIX век был временем, когда создавалась современная наука. Он ознаменовался величайшими открытиями и достижениями во всех областях знаний.

Развитие науки сопровождалось падением интереса к официальным религиям. Но при этом многие учения того времени получали в умах людей силу веры. Так, 1848 год известен не только как год национальных революций, но и как год рождения двух феноменов, определивших дальнейшие душевные искания человечества: «Манифеста коммунистической партии» и… спиритизма. Ни марксизм, ни тем более спиритизм не могут считаться сегодня строго научными концепциями, однако их создатели и последователи, формулируя их основные положения, пытались апеллировать к науке. Сейчас это может показаться нам странным, но XIX век ознаменовался попытками создать синтез науки и религии: в то время научные теории требовали истинно религиозного фанатизма, а к религиозным и мистическим вопросам люди пытались подходить со строго научной точки зрения.

Тогда люди верили, что могут найти единый и единственный ключ ко всем тайнам мироздания, и каждое новое научное открытие воспринималось как такое универсальное орудие. В 1848 г. 12-летняя Кэтрин Фокс и ее сестра 13-летняя Маргарет, жившие в Гайдсвилле (штат Нью-Йорк, США), стали общаться с духами. И хотя некоторые недоброжелатели считали, что их общение – ловкое мошенничество, сестры Фокс начали давать публичные представления в Нью-Йорке и вскоре стали национальными знаменитостями. Так материалистически настроенный XIX век познакомился с одной из самых мистических загадок – спиритизмом. И хотя легенды и леденящие душу истории о буйстве духов были известны и ранее, именно в это время, в условиях духовного вакуума, спиритизм получил плодородную почву. Спиритизмом увлекались многие выдающиеся ученые того времени, такие как мадам Кюри, физики Крукс и Лоди, а химик Д. Менделеев даже подготовил научное исследование в защиту этого нового учения.

Итак, поначалу спиритизм не имел никакого отношения к Индии. Индия в это время оставалась страной чудесного прошлого, тогда как человек XIX века жил в мире современных чудес: спиритуализма, месмеризма и т. п. [5]Одним из таких чудес был медиум Дэниэл Хоум, который, по не слишком достоверным сведениям, мог не только общаться с духами, но и обладал способностью к левитации. Его покровитель рассказывал, будто бы Хоум, сохраняя горизонтальное положение, вылетел из окна второго этажа, сорвал с клумбы цветок рододендрона и вернулся в комнату по воздуху через другое открытое окно. Такая способность ранее приписывалась лишь великим магам древности и индийским йогам, тогда как обычный европеец или американец считались лишенными этого свойства.

Модные учения XIX века заложили основу для сближения Запада с таинственной и мистической Индией. Нужен был лишь человек, который объединил бы в единое целое совершенно несоединимые вещи – науку Запада и мудрость Востока. Этим человеком стала уроженка Екатеринослава (ныне – Днепропетровска) Елена Петровна Блаватская (1831–1891). Именно эта женщина стала ниспровергательницей традиционной религии и ортодоксальной науки. Это самая загадочная фигура XIX века – то ли великий учитель человечества, то ли шарлатанка, занимавшаяся философскими и религиозными спекуляциями.

Ее отец, Петр Алексеевич Ган, принадлежал к обрусевшим немецким дворянам, а мать – известная романистка – происходила из рода Долгоруких. С самого детства Елена поражала родственников рассказами о своих видениях. Эти видения были для девочки настолько реальными, насколько реальной может быть человеческая жизнь, да они и были, по мнению юной Елены, ее жизнью в прошлых воплощениях. Видения (или, может быть, фантазии?) усиливались в палеонтологическом музее в Саратове, расположенном в имении ее бабушки, Е.П. Фадеевой. Главная особенность психического состояния Блаватской состояла в том, что реальность и фантазия в ее жизни были настолько переплетены, что невозможно было отделить одно от другого. Причем каждый из рассказов Елены о ее прошлом существенно отличается и от предыдущих, и от последующих.

Что же достоверно известно о ее жизни? В 17 лет Елена вступила в брак с 40-летним вице-губернатором Еревана Н. В. Блаватским, а несколько недель спустя ушла от мужа.

Но вместо того чтобы вернуться в имение отца, она села на пароход, идущий в Константинополь. Затем в течение долгого времени девушка колесила по Европе и Азии, неоднократно бывала в Северной и Южной Америке. Кроме выделяемых отцом денег Блаватская зарабатывала на жизнь спиритическими сеансами. По ее собственным рассказам, она работала цирковой наездницей, давала фортепианные концерты, торговала страусиными перьями и даже была владелицей чернильной фабрики в Одессе. Трудно сказать, что из этих биографических подробностей было правдой. Скорее всего, она была содержанкой нескольких богатых людей: барона Мейендорфа, польского принца Виттгенштейна, венгерского оперного певца Агарди Митровича и других, хотя сама Блаватская отрицала это. По слухам, мадам Блаватская даже родила Митровичу сына, однако всякий раз, когда такие вопросы возникали, Елена доставала медицинскую справку, указывающую на ее неспособность иметь детей вследствие то ли врожденного, то ли приобретенного заболевания anteflexio uteri (загиба матки). Правда, во время поездки Блаватской в Россию в 1862 г. в ее проездные документы был вписан некий мальчик Юрий. Согласно рассказам самой Блаватской, он был сыном ее друга. Дальнейшая судьба мальчика неизвестна, согласно распространенной версии, вскоре после этой поездки он умер.