— Это графиня? — прошептала девушка, голос ее дрогнул.

— Да. И не говорите, что я не предупреждал.

— Вы сказали, что она большая!

— Разве это не так?

— Так… Но… — Томка не нашлась, что сказать.

Слово «большая» и впрямь не подходило графине. Даже «огромная» было преуменьшением. Росту в ней оказалось больше двух метров, одного этого достаточно, чтобы привлечь внимание. Однако в придачу графиня была такой толстой, словно ее накачали воздухом. Шея у нее отсутствовала, зато подбородков было не меньше шести; щеки выпирали, будто во рту она держала пару грейпфрутов, пальцы походили на сардельки… Единственное сравнение, которое приходило на ум — это дирижабль.

У графини был костюм Мертвой Невесты. Учитывая тематику приема, лучше ей было предстать в образе тролля или великана-людоеда. Но корпулентные дамы любят легкие и воздушные образы. А тут такая возможность появиться на людях в подвенечном платье! Пусть даже в белом гриме и с аккуратно нарисованными шрамами. В руках графиня М. держала мерзейшего вида лысую кошку, озиравшую гостей с презрением египетского сфинкса.

Графиня повернулась, и Томке показалось, что содрогнулось все здание палаццо. Зазвенели люстры муранского стекла, штукатурка посыпалась с потолка. Очень медленно она подняла руку, подзывая к себе фокусника.

У Томки по спине пробежал неприятный холодок. Графиня ее пугала, предупреждения Тинкета не особо помогли. Однако сам фокусник держался спокойно, будто каждый день встречался с гигантскими Мертвыми Невестами. В его взгляде Томка не увидела ни жалости, ни смущения — на графиню он смотрел так же, как и на остальных людей. Если бы Томка не злилась, то наверняка записала бы на счет Тинкета пару очков.

— Buona sera, синьора, — фокусник галантно поклонился. — Выглядите очаровательно.

В горле графини зародился странный звук, похожий на медленное бульканье. Так кипит очень густая каша, лопаясь пузырями. Это был самый удивительный смех, который Томке доводилось слышать.

— Льстишь, Чарли, — графиня легонько ударила его по руке. Тинкет вздрогнул.

— О! Вы меня помните, синьора, — сказал он, растирая плечо. — Мы же встречались всего один раз.

— Конечно, помню, дурилка, — фыркнула графиня, в общении тактичная, как ледокол. — У меня же идиотическая память, или как там правильно.

— Я польщен. У вас чудесный прием, синьора.

Графиня снова забулькала, на сей раз возмущенно.

— Чудесный! А тощая лохудра куда-то запропастилась. Все только ради нее собрались, знаю я эти морды, и где она, спрашивается?

— Осмелюсь предположить, тощая лохудра — это несравненная Сара-Джессика Паркер?

— Она самая. В канале, поди, утопла? Так дальше пойдет — гости взбесятся. Одна надежда на тебя, Чарли, будешь их развлекать.

— Приложу все усилия, — Тинкет почтительно склонил голову.

— Уж постарайся, — сказала графиня. — За те деньги, что я тебе плачу, я бы тоже все усилия приложила… Селедка с тобой?

Пальцем-сарделькой она указала на Томку. Девушка выпрямилась; щеки ее вспыхнули. Но синьора улыбалась вполне дружелюбно и, похоже, не хотела ее обидеть.

— Тамара. Моя ассистентка, — представил девушку Тинкет. — Исключительно одаренная девушка из России.

— Может, и одаренная, — не стала спорить графиня. — Да больно тощая и мелкая. На таксу похожа. Не следишь ты за ней, Чарли, нехорошо. А мы, женщины, заботу любим… Покорми ее и приступайте к делу.

— Благодарю, — сказал Тинкет.

Графиня снова хлопнула его по руке (чудом обошлось без перелома) и повернулась к двери, обратившись в статую, которую искусствоведы нарекли бы «В ожидании Сары-Джессики Паркер». Тинкет потянул Томку за рукав.

— Пойдем, — шепнул он. — Аудиенция окончена.

Однако Томка так не считала.

— Синьора, — спросила девушка. — Можно вопрос…

Графиня посмотрела на Томку со снисходительным выражением, с каким гиппопотам смотрит на квакающую по соседству лягушку.

— Валяй.

— Я ищу одну даму, она должна быть на вашем приеме. Ее зовут Лаура…

— Не помню, чтобы среди моих гостей была какая-то Лаура, — нахмурилась графиня. — Привел, что ли, кто?

— У нее примечательная внешность, — сказала Томка. — У нее есть бородка, такая вьющаяся, как у фавна…

Графиня медленно моргнула.

— Что? Бородатая женщина? Как в цирке, что ли?

— Да, синьора, — кивнула Томка.

— Ну ничего ж себе! — графиня мотнула головой. — Лаура с бородой! Если б я знала, что такая есть, я б ее сама за бороду сюда притащила. А то все только на меня и пялятся, будто я экспонат какой. Нет, милая, никогда я о твоей Лауре не слышала, и видеть ее не видела. А теперь беги и поешь. Не хочу, чтобы на моем приеме кто-нибудь отбросил копыта с голодухи.

Пошатываясь, Томка отошла к дальней стене. Ей нужно было немного побыть одной, собраться с мыслями… Но не успела она перевести дыхание, из воздуха сгустился вампир-официант с подносом, полным канапе из креветок.

— Синьорина? — оскалив в улыбке фальшивые клыки, он поиграл бровями. — Угощайтесь.

И шепотом добавил:

— Быстрее, пока хозяйка не смотрит… Новенькая, да? Не видел тебя раньше. После приема, как? Ко мне поедешь?

Томка ответила ему рассеянным взглядом.

— А? — она не сразу поняла, о чем толкует этот извивающийся хлыщ.

— Не тупи, — ухмыльнулся официант. — Я клевый парень, ты — симпотная девчонка. Почему бы нам…

— А! — протянула Томка. — Извините, я не…

— Спешишь домой? Так тут много пустых комнат. Как тебе клевая идейка, а?

Он снова задвигал бровями. Томка глубоко вдохнула.

— У вас есть знакомые с медицинским образованием?

Брови замерли.

— Не понял?

— Кто-то должен о вас позаботиться, когда я сломаю вам нос.

Вообще-то Томка обошлась с ним по-доброму, могла и не предупреждать.

Официант громко икнул. Что-то в Томкиной улыбке подсказало ему, что девица не шутит. Может, стоило рискнуть и предложить еще какую клевую идейку, но он слишком дорожил своим носом. Никакая девица не стоит таких жертв: их-то полно, а нос у него один. И официант испарился — вампиры это умеют.

Томка прислонилась к стене, глядя на прохаживающихся по залу гостей. Человек в красном костюме палача чокался бокалами с компанией ведьм в остроконечных шляпах; толстый тип в маске акулы-людоеда нарезал круги у большой миски с икрой; дамы в роскошных платьях à la восемнадцатый век увивались за Человеком-Осьминогом, известным кинопродюсером; некий Казанова, в бауте и треуголке, шептал на ухо Медсестре-Убийце в окровавленном халатике. Сумасшедший дом во всей красе.

Томка хмурилась и кусала губы. Она рассматривала гостей, все еще надеясь, что среди них окажется Лаура. Но надежда таяла быстрее, чем эскимо на сковородке. В конце концов, Томка сдалась. Оставалось признать, что Лауры здесь нет, никогда не было, а ее саму развели как последнюю дуру.

Томка не знала, на кого ей злиться: на Лауру, которая оказалась обыкновенной воровкой, на себя — что так легко повелась на льстивые речи, или на Тинкета — за то, что тот оказался прав. И обманули-то ее по-детски: поманили не конфетой, а пустым фантиком. «Дю Солей», тридцать тысяч евро… А она развесила уши. Как уличных шарлатанов выводить на чистую воду, так Томка Кошкина в первых рядах, а как сама…

Томка шмыгнула носом и сжала кулачки. И что теперь? Утопиться с горя в канале — не вариант. Снова бродить по улицам в поисках бородатой воровки? Глупо. Шансов никаких… Бросить все и забыть? Это не позволяли гордость и уязвленное самолюбие.

Томка прекрасно понимала, что обязана найти Лауру и ее муженька-чревовещателя. Нельзя, чтобы подобные вещи сходили с рук. Иначе обостренное чувство справедливости выест ее изнутри; проще выпить бутыль серной кислоты. К тому же девушке был дорог ее чемодан, не говоря о содержимом.

Справа раздалось вежливое покашливание. Задумавшись, Томка не заметила, как подошел Тинкет.

— Вы в порядке?