ЧАСТЬ I

Глава 1

Иви

Два года после апокалипсиса

Смерть окружала меня, заражая горный воздух, пропитывая мою рубашку, джинсы и рыча в ущелье под моими болтающимися ногами. Впереди меня ещё ждала адская схватка, но усталость, от которой ныли кости, полосовала когтями мою силу воли. Из-за пота мои руки скользили по верёвке — единственному предмету, предотвращавшему фатальное падение.

Верёвка крепилась к вершине скалы. На расстоянии вызывающего подъёма. Слишком вызывающего. Слишком, бл*дь, далеко. Какая паршивая мысль, когда я корчилась в пятнадцати метрах над землёй. Над ними. Собравшись внизу, они шипели слюнявыми, свистящими звуками, распыляя комки агрессии через насекомоподобные рты.

Дюжины тел в жёстких панцирях заполнили низ ущелья. Некоторые уже начали угрожающе карабкаться вверх, их острые когти вонзались в поверхность камня и сокращали расстояние. Становилось только хуже от моей внутренней связи с ними, своеобразной биологической странности, эволюционировавшей внутри меня. Я могла чувствовать их прежде, чем увижу или услышу, словно тысячу резинок, щелкающих внутри меня.

Я зажала конец верёвки между ботинками и вытянулась вверх, нейлоновые волокна заскрипели, покачиваясь под моим весом. Палящее солнце проникало через просвет в деревьях, слепящее и невыносимое. Я облизала потрескавшиеся губы и вытерла лоб о плечо, слишком поздно осознав, что только что извозила лицо в гнилой крови.

Что бы я сейчас отдала за ледяное пиво и чистый душ в своём обшитом досками доме в Миссури. Моя семья…

Все погибли. Мертвы.

Боль пронзила мое сознание, распространилась по челюсти и сдавила горло. Горе — худший враг, подкрадывающийся незаметно, душащий и калечащий.

«Прекрати это, Иви».

Я сжала руки, крепче обхватывая ими верёвку. Но жуки на стене подо мной набирали скорость, имели помощь когтей, и их вёл голод. Теперь уже три метра. Я не смогу вскарабкаться быстрее их. Перенеся вес на одну руку, другой я потянулась к винтовке, поправив то, как она висела на ремне, пересекавшем мою грудь, и надеясь на точный прицел.

Наведя ствол на ближайшего жука, я нажала на курок. Пуля отскочила от камня в футе от щелкающего челюстями создания. «Дерьмо». Я нажимала снова и снова. Промазала. Промазала. Промазала! Моё кровяное давление взлетело до небес.

«Я, бл*дь, пережила падение цивилизации, мутации, анархию и монстра, который все это начал, — глубокий вдох. — Я могу это сделать».

— Иви, — голос Джесси донёс влажный бриз. — Забудь про оружие и карабкайся, как я тебя учил. Останавливаешься и приседаешь.

Легко ему говорить. Этот ублюдок не болтался над узким ущельем, битком набитым мутировавшими людьми. Заражённая слюна свисала с искажённых челюстей. Нити маслянистой мерзости болтались из стороны в сторону, полосками оседая на раздувшихся грудях. А запах… Тухлый и разлагающийся, я чувствовала это дерьмо в глубине горла.

Подступила желчь, душа мои слова.

— Катись в ад, Джесси!

Он присел на краю утёса на несколько ярдов выше.

— Уже там, милая.

Его медный взгляд захватил меня в плен, посылая вызов, который не имел никакого отношения к моей технике подъёма. Он не из тех мужчин, которые легко показывали привязанность. Вместо этого он наблюдал за мной издалека, подкрадываясь как голодный хищник. Хищник с взъерошенными как после сна волосами, губами, созданными для поцелуев… и сердитой хмурой гримасой.

О, он хотел помочь мне. Рука сжимает лук и стрелу, глаза смотрят остро, мышцы напряглись — он весь вибрировал нуждой кинуться и спасти. Все, что мне нужно было сделать, — сказать одно слово, и он выдернул бы меня в безопасность. Но это противоречило самой цели тренировки.

Намотав веревку на одну ногу, я прижала ботинок к другой ноге, зажав конец с узлом. Остановиться и присесть? Точно. Это усилие перенесло больше веса на мою ладонь и плечо, напрягая суставы и заставляя их хрустеть. Боже, это обжигало.

Я не считала себя худосочной. Скорее, миниатюрной, но сильной. И все равно было адски больно удерживать пятьдесят килограмм на одной руке. Но не настолько больно, чтобы позволить карабину М4 повиснуть на ремне. Винтовка с коротким стволом бесчисленное количество раз спасала мне жизнь с тех пор, как вирус ударил два года назад. Будучи всегда заряженным¹, он спасёт меня вновь.

Ракообразное тело переместилось в прицел карабина и зацепилось за выступ внизу. Зеленоватая кожа. Клешни вместо рук. Крошечные зрачки в глазах, где жила лишь тень человечности. Сложно представить, что это существо некогда было чьим-то сыном, матерью или любовником. Один ядовитый укус все изменил.

— Жуки карабкаются, — тягучее произношение Джесси, приправленное тембром, некогда ассоциировавшимся со скотоводами и нефтяными баронами, душило мои органы чувств, раздражая и возбуждая.

Я заскрежетала зубами.

— Им нужно отвлечение. Почему бы тебе не закинуть свою задницу сюда?

В двух метрах под моими болтающимися ботинками челюсти тли расцвели жутким цветком ротовых частей. Я крепче сжала то, что осталось от верёвочного мостика, который мы натянули через ущелье. Верёвочного мостика, за который я уцепилась рукой за мгновения до того, как перерезала несущие верёвки и последовала за его падением.

— Найди фокус, который был у тебя, когда ты перерезала мост, — он держал стрелу с черно-красным оперением и показывал острым кончиком на меня, словно его сердитый взгляд был недостаточно пронизывающим. — Вот с этой частью у тебя проблема.

Ага, потому что от падения мой желудок всегда подскакивал к горлу. И неважно, когда или где я практиковала этот фокус, тля всегда приходила. Слишком много. Слишком быстро.

Вопреки дрожи в руках и обезумевшему ритму сердцебиения, я сохраняла ровный тон.

— Джесси?

Он наклонился и выгнул тёмную бровь.

— Хмм?

— Заткнись нахер.

Он обнажил зубы, но в этой великолепной почти-улыбке не было ни капли юмора.

Тля на стене подкралась достаточно близко, чтобы бросить в неё камень. Я выровняла карабин и нажала на курок, но мои пальцы соскользнули по верёвке, и прицел дрогнул. «Дерьмо!»

Колючее предплечье оказалось оторвано. Промазала для выстрела насмерть, который разнёс бы в клочья мозг. Тля использовала разорванную культю для опоры и преодолела ещё один ярд. Мой пульс подскочил, я скорректировала свою хватку. Выдохнула. Нажала.

Мясистые куски вылетели из затылка его головы. Тля упала, но облегчение было мимолётным. Ещё две поднялись по утёсу и заняли её место.

«Нахер это все!» Я уронила винтовку, позволив ей повиснуть на ремне, и стала карабкаться обеими руками, продвигаясь ничуть не быстрее.

— Вытащи меня отсюда.

Мне на голову посыпалась галька, и верёвка дёрнулась. Каждый толчок в очереди царапал мои пальцы. Финальным рывком Джесси перетащил меня через край.

Трясясь от адреналина, я отползла подальше от утёса и побежала через густые заросли, подальше от того чёртова ущелья. Должно быть, я пробежала полмили. Мои внутренности горели от раздражения. Я не хотела помощи, не хотела зависеть от остальных, так что попросить Джесси поднять меня было большим ударом по моему эго. Не то чтобы я лелеяла раздутое чувство гордыни. Я просто не хотела быть бременем.

Преодолев порог изнурения уже часы назад, мои ноги весили тысячу фунтов, и когда они, наконец, отказали, я упала на спину, оглушительно дыша.

Я не слышала шагов Джесси, но он как-то раз сказал мне, что всегда будет на расстоянии одного вздоха. Мой неизменно верный преследователь. Мгновение спустя его тень упала на мою грудь. Его колени опустились возле моего бедра, и его голова склонилась, короткие волны рыжевато-каштановых волос вспыхнули на солнце.

— Если бы ты отпустила это проклятое оружие… — он провёл кончиками мозолистых пальцев по ранам на моей ладони. — В твоём распоряжении были бы две руки, чтобы подтягиваться.

Редкая нежность его прикосновения не вязалась с его укоризненным тоном. Он наклонился ближе, обдувая тёплым дыханием моё лицо, его глаза сосредоточились на поднимании и опадании моей груди. Его древесный запах напоминал мне о походах, сморе вокруг костра (прим. (С’мор или смор — традиционный американский десерт, который едят в детских лагерях обычно по вечерам у костра. S’more состоит из поджаренного маршмэллоу и куска шоколада, прослоенных в два куска крекера «грэм»)), трескающихся угольках и смехе детей. Времени, когда было безопасно отвернуться от теней и вечно смотреть на звезды.

Я закрыла глаза, вдыхая его, а открыв, обнаружила его на расстоянии считанных дюймов, смотрящим на меня в ответ. Иисусе, каким же он был впечатляющим в красоте и статности. Бритвенно-острые скулы, молодая кожа, сделавшаяся бронзовой от солнца, и мощное тело, выточенное тяжёлыми тренировками и диетой с высоким содержанием протеина. Но в нем имелась скрытность, превосходившая его тридцать один год. Что-то в его жизни — может, ещё до вируса — ожесточило его глаза, превратив их в закрытые медные щиты.

Я подняла руку и провела пальцами по его заросшей щеке.

— Где-то там кроется мягкий парень.

Его челюсть дёрнулась под моей лаской, и он отбросил мою руку в сторону.

— Тебе нужно больше тренировки…

Приблизились бегущие шаги, остановившиеся по другую сторону от меня. Незваный гость опустился на колени, зеркально повторяя позу Джесси, и показался нимб светлых дредов. Ахх, эти нефритовые глаза, мягче, чем у Джесси, но не менее интенсивные. Так легко затеряться в них, забыть, что мир стал таким ужасным местом.

Джесси сел на пятках, переводя хмурый взгляд на другого мужчину.

— Вы должны охранять периметр, отец Молони.

Проигнорировав его, Рорк осмотрел меня на предмет повреждений, ладони знакомо бродили по моей открытой коже.