— Я понял. — Он взглянул на Джиллиан и тоже улыбнулся. — Не знал, что вы двое стали настолько близкими друзьями.

Она пожала плечами.

— С Лоис легко говорить.

Он расхохотался.

— Нет, говорить легко именно с тобой. Лоис можно только слушать.

— Может быть.

Он сосредоточенно сузил глаза.

— Ты мне ее напоминаешь, знаешь?

Джиллиан поняла, что он сравнивает ее не с секретаршей.

— Ты уже говорил.

— Не столько внешностью, — сказал он как бы про себя. — Ты сложена похоже, но все остальное сильно отличается. Это глубже… — Ее брови поднялись в удивлении, и он улыбнулся. — Серена была нежной, щедрой женщиной, с причудливым чувством юмора и особым чувством стиля. Даже став известной, она не считала, что в ней есть что-то выдающееся. Это и делало ее такой легкой в общении. Ее отношение к тому, что она считала своей удачей, доставляло ей много радости.

Джиллиан сглотнула, разрываясь между надеждой и завистью.

— Должно быть, вы очень сильно любили друг друга.

— Да. Серена до сих пор много для меня значит. Она сильно повлияла на мою жизнь. Случившееся с ней не должно случиться ни с кем, и я обязан предотвращать такое.

Джиллиана улыбнулась, глядя в мягкие серые глаза. Возможно, Зак до сих пор чувствовал вину за случившееся.

Он ответил ей улыбкой на улыбку, и его рука нежно легла на затылок.

— Мне не следует этого делать, — прошептал он, привлекая Джиллиан к себе и склоняясь к ее губам.

Джиллиан закрыла глаза, а ее руки скользнули по его плечам. Когда Зак коснулся уголка ее рта кончиком языка, ее губы раскрылись. Отвечая ему, она обвила руки вокруг его шеи и прильнула к нему покрепче, это вызвало новую волну объятий и поцелуев. Ее ноги подогнулись, и Джиллиан почти повисла на нем. Она чувствовала, что ему нужно большее, и сама хотела этого. Минуты уходили, и Зак начал потихоньку отстраняться. Когда наконец его губы оторвались от ее рта и она смогла поднять глаза, она увидела тревожное выражение на его лице.

— Я не должен был так поступать, — произнес он, опуская руки. Он потер костяшками пальцев висок, коснувшись слегка влажных волос. — У меня действительно есть правило: никаких личных контактов с клиентами.

— Я понимаю, — ответила Джиллиан.

— Это все осложняет, я считаю. Это… это неблагоразумно, даже опасно.

Она глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

— Да, конечно, ты прав.

Внезапно она осознала, что уже подвергла себя опасности. Ей надо было рассказать все с самого начала, неважно, что говорила или делала Камилла. Но, увы, она этого не сделала. Если сказать ему сейчас, о поцелуе можно забыть. Если позже, у нее по крайней мере будет что вспомнить, пусть даже ее мечты и не сбудутся. Зак ведь сам сказал, что все еще любит Серену и не готов к новой любви.

Они спустились на лифте в коридор, ведущий к подземному гаражу.

— Сейчас мы возьмем себе хорошую рабочую лошадку, — сказал Зак и указал на трехтонный старый пикапчик, расположившийся неподалеку от его спортивного автомобиля.

В гараже было душно, а в кабине грузовика совсем не было воздуха, поэтому Зак быстро забрался на водительское сиденье и включил двигатель и кондиционер.

— Иногда, — объяснил он, прогревая двигатель, — приходится идти на таран. Человек может заметить слежку, и ему это не понравится. Частенько приходится удирать от крепких кулаков. Иногда даже пытаются столкнуть автомобиль с дороги, но с этим малышом трудно справиться. — Зак ласково погладил рулевое колесо. — Есть нечто такое в мощном хромированном бампере и грубых протекторах, что заставляет дважды подумать.

— Так ты думаешь, что Эйберсен будет настолько злобен, чтобы таранить грузовик? Но это глупо!

— Он уже сделал несколько глупостей, — заметил Зак, нажал на газ и потянулся к радио. Его рука столкнулась с рукой Джиллиан, тоже хотевшей включить музыку. Усмехнувшись, он дал ей выбрать канал, а сам сосредоточился на управлении машиной.

За утро они сделали десяток остановок, посещая приятелей Эйберсена и известные места его появлений, спрашивая и наблюдая. На ленч они заглянули в маленькое кафе на восточной окраине Мескито. За столом разговор перешел на саму Джиллиан и ее творчество.

— Когда ты поняла, что хочешь быть художницей? — спросил Зак.

До сих пор ее никто не спрашивал об этом, и Джиллиан задумалась.

— Я не припомню, чтобы когда-нибудь хотела быть кем-то другим, — наконец ответила она. — Ну, разумеется, кроме обычных желаний.

— Обычных желаний? — повторил он, откусывая большой кусок гамбургера.

— Ну да — стать женой и матерью. — Джиллиан задумчиво отколупывала семена кунжута с корочки.

Зак промокнул салфеткой рот, и Джиллиан заметила, что он отводит глаза.

— А как ты познакомилась с Денизой и ее мужем-музыкантом?

Джиллиан приняла смену темы неохотно.

— Мы все познакомились в университете Северного Техаса.

— Это в Далтоне, да?

— Да. Это не только хорошая художественная школа, там дают первоклассное музыкальное образование.

— У тебя тогда была машина?

— Она и сейчас у меня есть.

Зак отложил гамбургер и вытер пальцы. На этот раз его взгляд был острым, как стекло.

— Так Джерри отняла у тебя твою собственную машину?

— Ее машина осталась у магазина.

Она увидела ярость в его глазах.

— Черт побери, Джиллиан, ты когда-нибудь сможешь постоять за себя?

Она глубоко вздохнула и начала гонять остатки еды по тарелке.

— Зак, ты должен понять…

— …что она приняла тебя к себе, когда твои родители утонули. Я знаю. Но, милая, нельзя давать им постоянно топтать тебя. Тебе нужно…

Джиллиан прикоснулась к его руке, прерывая поток слов.

— Я не хочу кому-нибудь навредить.

— Детка, ты не можешь навредить и мухе, — горячо произнес он.

— Одно мое существование ранит Джерри. Мне жаль ее, Зак. Ты можешь это понять?

Зак возмущенно тряхнул головой.

— Не понимаю, как ты можешь позволять им обращаться с тобой как с грязью.

— Не преувеличивай, — проговорила она. — Мы обе любили отца, и обе потеряли его. Камилла — все, что осталось у нас обеих.

Что-то похожее на жалость промелькнуло на его лице.

— Но так будет не всегда, — произнес он, снова принимаясь за гамбургер.

— Да, — согласилась она, отчаянно на это надеясь.

Закончив есть, они вышли на улицу, соображая, куда двигаться дальше.

Ближе к вечеру Джиллиан сидела в кабине грузовичка с работающим кондиционером, хоть немного спасающим от жары, пока Зак покупал в ближайшем магазине воду. На стоянку въехала старая машина английского производства и остановилась рядом. Джиллиан случайно подняла голову, когда водитель вылезал из машины, и чуть не свалилась с сиденья. Это был Янсен Эйберсен. Его прямые светлые волосы стали длиннее, почти до плеч, и были зачесаны назад, лицо заросло щетиной. Инстинктивно она пригнулась, но Эйберсен не смотрел в ее сторону, торопясь к магазину. На нем были потрепанная футболка, шорты-сафари и грязные теннисные туфли, настолько старые и поношенные, что казались вытащенными из помойки. Теперь он так отличался от того лощеного франта, который сопровождал ее сестру, что Джиллиан с трудом смогла его узнать. Она почувствовала, как ее сердце куда-то проваливается. Вдруг шестое чувство подсказало ему о слежке? Вдруг он узнал ее? Один Бог знает, чего от него можно ожидать. Как только Эйберсен подошел к двери, на пороге показался Зак с двумя упаковками колы в руках и бумажным пакетом. Он не подал виду, что узнал Эйберсена, и тот проскочил в дверь у него за спиной. Зак подошел к машине и бросил пакет на сиденье.

— Зак, это был…

— Успокойся, детка. Мы ведь не хотим, чтобы он узнал о нашем присутствии. На, выпей воды.

Она послушно взяла банку.

Зак включил зажигание и вырулил со стоянки. Он не выглядел особо возбужденным.

— Он заметил тебя?