— Более или менее. — Чак пожал плечами и встал в позицию. Он кивком дал знать Моргану, что ждет подачи, и Морган уже собрался это сделать, но замешкался только на секунду.

— А когда она это сказала?

Чак скользнул по нему любопытным взглядом и снова сосредоточился на мяче, зажатом в пальцах Моргана.

— Она все время говорит о вас.

Морган чуть не выронил мяч.

— После нашего совместного ужина, хотите сказать?

— Именно. До этого я о вас ничего не слышал, как и все остальные.

Так. Значит, она рассказывает всем и каждому, что он — ее мужчина, и это после того, как дала ему от ворот поворот. Морган зловеще прищурился. Хорошо же! Он ударил по мячу. Охватившая его досада едва не стоила ему первого гейма, но он сумел временно забыть о Денизе и о своих к ней претензиях и все-таки выиграл, хотя все и висело на волоске. Победы во втором и третьем геймах дались ему легко, а к концу игры Чак уже еле переставлял ноги, его рыхлое лицо налилось кровью, воздух со свистом вырывался из легких. Морган похлопал Чака по плечу и весело предположил, что сегодня не его день. После душа Морган быстро попрощался с ним и удалился, насвистывая. Он не чувствовал себя так хорошо с той ночи две недели назад, когда Дениза пылко отвечала на его поцелуй… Он поднял воротник темно-синей куртки, втянул голову в плечи и почти бегом направился к своему голубому пикапу, на котором ездил каждый день, сел за руль и поехал прямиком домой. Меньше чем через десять минут он постучал в дверь Денизы Дженкинс.

Дениза встала у кухонной стойки, оперлась ладонью о ее поверхность и сбросила с ног туфли. Какое блаженство стоять босиком! Она откинула голову назад, наслаждаясь этим ощущением и прислушиваясь, как кот, урча, похрустывает своим кошачьим кормом. Ну и денек выдался! К тому же температура за окном быстро падала.

Дениза зябко повела плечами, мечтая полежать в горячей ванне, но зная, что вместо этого проведет вечер, согнувшись над документами, которые требовалось изучить. Со вздохом она покрутила головой и нагнулась, чтобы поднять туфли. Едва она выпрямилась, как кто-то постучал в дверь.

С туфлями в руке Дениза прошла в прихожую и тревожно посмотрела на дверь, пытаясь угадать, кто стоит снаружи. Наконец она подалась вперед и осторожно заглянула в глазок. На ее крыльце переминался с ноги на ногу Морган. Дениза зажмурилась, охваченная недобрым предчувствием. Несколько долгих напряженных секунд она думала — не сделать ли вид, что ее нет дома. Но стоявшая на площадке машина выдавала ее. Она вдохнула и повернула замок. Дверь раскрылась наружу, и ее взгляд быстро охватил фигуру в темных аккуратных джинсах, кожаных мокасинах, темно-красном свитере под темно-синей курткой — и с мокрой головой! Он перешагнул через порог, не дожидаясь приглашения, и закрыл за собой дверь.

— Прохладно сегодня, — произнес Морган, поеживаясь.

Она остановила взгляд на его волосах.

— Неужели у вас не хватает здравого смысла, чтобы высушить волосы прежде, чем выходить на улицу в такую погоду?

Он пожал плечами.

— Я торопился.

— У меня тоже мало времени, — ответила она сухо. — Мне надо работать. Если вы сумеете быть кратким, я буду вам благодарна.

И она приняла независимую, по ее мнению, позу, несмотря на то, что продолжала держать в одной руке свои туфли. Морган повернулся и прошел в гостиную, опять невзирая на то, что внутрь его никто не приглашал. Вскипев, Дениза последовала за ним.

— Я же сказала, что у меня нет времени. Говорите дело и уходите.

Морган неторопливо сел на диван и удобно откинулся на спинку, явно наслаждаясь ее реакцией.

Дениза скрестила на груди руки, гневным взглядом побуждая его говорить.

— Я сегодня видел в клубе Чака.

Дениза почувствовала, как ее лицо заливает краска. Она проглотила комок в горле и попыталась придумать достойный ответ. Но Морган был намерен сам вести разговор.

— Мы сыграли с ним партию в теннис. Я победил, конечно, и получил огромное удовольствие. Вам стоит когда-нибудь тоже попробовать обыграть старину Чака или хотя бы не подыгрывать ему.

Дениза успела вновь овладеть собой. Она заставила себя улыбнуться и опустилась на край кресла.

— Да, думаю, мне это тоже доставило бы удовольствие. Но я, к сожалению, подчиненная, а Чак — начальник, и из тех, которые…

— Ждут, что ему дадут выиграть, — заключил Морган. — Знаю. Очень жаль. Это заставляет человека лицемерить.

Дениза почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Очевидно, ему известно все. Нет смысла делать вид, будто это не так.

— Ч-что вы ему сказали?

Морган некоторое время пристально смотрел на нее, затем опустил глаза и принялся теребить шерстяную нитку, выдернувшуюся из диванной обивки.

— Ничего. Плохо, что вы не можете сказать о себе того же. Почему вы болтаете обо мне со всеми? Конечно, близкие люди могут при случае поговорить друг о друге, но ведь мы-то с вами вовсе не парочка, разве только для Чака — и, очевидно, для вас.

— Я… я не утверждала буквально, что мы — пара. Он сам пришел к такому выводу. И это естественно после того, как вы сыграли роль возлюбленного.

— Да, — признал Морган. — А вы за это захлопнули дверь перед моим носом.

— Вы целовали меня! — воскликнула Дениза.

— Вы меня — тоже.

— Это не довод. Друзья не целуются. А вы использовали дружбу как способ подобраться ко мне поближе, — обвинила его Дениза.

— Да. А вы использовали меня как пешку в вашей шахматной партии с Чаком. Да, я сам изъявил желание помочь вам, и да, ради того, чтобы сблизиться с вами. Но вы выставили меня.

Дениза покачала головой.

— Вам не следовало целовать меня, — тихо пробормотала она, не узнавая собственного голоса.

— Не согласен, — спокойно возразил он. — Я думаю, вы как раз нуждаетесь в том, чтобы вас целовали по-настоящему, и я не собираюсь извиняться за это. В другой раз…

— Никакого другого раза не будет! — воскликнула она, вскакивая на ноги.

— А я уверен, что будет, — спокойно произнес он. — По крайней мере будет возможность… если только вы в конце концов не решите, что честность — лучшая политика.

Она поняла его намек. Он шантажировал ее! Он грозил рассказать Чаку, что они вовсе никакие не любовники, и это еще не все — он предлагал ей свою защиту, ставя условием… Что? Разумеется, он понимает, что, набиваясь ей в друзья, станет для нее таким же отвратительным, как Чак. Да, понимает. Но инстинкт подсказывал Денизе, что Моргану нужно не просто удовлетворить свое низменное влечение или получить над ней власть. То, чего он хотел от нее, было бесконечно более опасным. Он хотел ее любви. Но она не могла ее дать. И внезапно Дениза поняла, что этим она как раз надежно защищена от него — своей неспособностью снова полюбить. Возможно, когда он это поймет, она уже перестанет зависеть от Чака по службе. А значит, не страшно, если он опять ее поцелует… или она поцелует его.

— Чего вы от меня ждете?

Он развел руками и произнес совершенно невинным тоном:

— Ничего. Хотя… у меня возникла проблема. Это связано с моим отцом.

— С вашим отцом?

— Вернее сказать, проблему создает моя сестра. Она считает, что мы должны поместить его в дом престарелых, с чем я не согласен. Отец счастлив у себя дома, и пока рассудок ему не изменяет — а этого еще не приходится опасаться, — я полагаю, мы даже не имеем права советовать ему, где лучше жить. Я подумал, что, может быть, вы скажете свое мнение. Но, конечно, сперва вам стоит взглянуть, как он живет, и это можно сделать, скажем, в воскресенье днем. Обычно я навещаю его по воскресеньям. Вы могли бы поехать со мной. Если захотите.

— В воскресенье днем? — задумчиво повторила Дениза. — Кажется, в это время я свободна.

— Отлично. — Морган встал и улыбнулся ей.

Он шагнул к выходу, а она отступила назад, скорее повинуясь инстинкту самосохранения, чем по какой-то иной причине. Его улыбка выражала самодовольное понимание.