Наконец Морган подозвал пса и велел отдать шапку. Рейвер с радостью повиновался и улегся у ног хозяина, чтобы отдышаться, не забывая лизнуть каждого, до кого мог дотянуться языком не сходя с места. Морган быстро осмотрел шапочку и передал ее Трою, который подверг предмет более тщательному изучению. Изумленно покачав головой, он нацепил ее на голову дочери, которая в этот момент обнимала Рейвера и даже не заметила, что головной убор вернулся на свое место.

Последовали неизбежные расспросы. Какой породы собака? Сколько ей лет? Как ее дрессировали? Можно нам тоже иметь такую собаку, папа? Ну пожалуйста! Морган с гордостью объяснил, что Рейвер совершенно уникальный пес. Он рассказал детям, что требуется огромный труд и терпение, чтобы стать собаке близким другом.

Кори особенно интересовался подробностями, и Морган объяснил мальчику как можно доступнее, что именно необходимо, чтобы воспитать такое животное. После этого Кори совсем по-взрослому попросил отца обдумать возможность приобретения собаки к Рождеству и даже выразил готовность отказаться от дорогой компьютерной игры, которую перед тем просил. Удивленный Трой пообещал поговорить с мамой.

Морган с улыбкой сказал детям, что хорошее поведение вряд ли испортит дело, пока они дожидаются, когда их просьба будет обсуждаться родителями. С этой секунды они превратились в самых воспитанных и вежливых детей, каких ему только доводилось встречать.

Обед прошел гораздо менее напряженно, чем ожидал Морган. Еда была простой, но вкусной. Трой и Мей разговаривали с ним без малейшего смущения. Много времени посвятили описанию проделок Рейвера, но, почувствовав, что эта тема утомила Денизу, Морган поспешил сменить ее. Она ни разу не обратилась к нему непосредственно, но Морган ждал этого и надеялся, что Дженкинсы ничего не замечают.

Когда Мей стала убирать со стола, сказав, что им пора в дорогу, Морган, чтобы дать членам семьи побыть напоследок наедине и избежать заслуженной головомойки, быстро откланялся. Он поблагодарил Денизу за обед, пожал руку Трою и, к своему удивлению, оказался в объятиях детей. Кори даже попросил его, если возможно, помочь в воспитании собаки, которую он надеялся выпросить у матери. Трой спас Моргана от неопределенного ответа, сказав, что они непременно снова увидятся в ближайшем будущем. В целом день выдался весьма продуктивным, по крайней мере для Моргана.

Дениза не знала, благодарить ей или ругать Моргана за то, что он вклинился в визит брата. Его появление избавило Денизу от продолжения обсуждения ее «эмоциональной изоляции». Но Дениза не могла не думать, что повторение поездки с Морганом к его отцу окажется высокой и рискованной платой за то, что в лучшем случае могло принести ей лишь временное облегчение. С другой стороны, Трой и Мей так обрадовались, вообразив, что в ее жизни снова появился мужчина, а Дениза не хотела понапрасну расстраивать их.

Бен встретил ее с прежней теплотой, но в этот раз они, вместо того чтобы пройти в дом, отправились на прогулку. Бен рассказал несколько забавных историй о детских годах Моргана и с грустью упомянул о своих родителях и жене. И все же он казался счастливым человеком, довольным своей судьбой, духовно связанным с местом, где родился он сам и его дети.

Дениза не замечала в нем ни капли жалости к себе, было очевидно, что его любовь была мудрой, глубокой и лишенной эгоизма. Не удивительно, что этот человек воспитал именно такого сына, как Морган.

Но об этом думать не хотелось, а здесь, на горе, прогонять беспокойные мысли было до смешного легко. Здесь все дышало покоем. Она поняла Моргана, утверждавшего, что он не станет ничего менять в жизни отца. Близость между Беном и его сыном почему-то вызывала у нее грустное чувство. Когда-то близость со своими родными была не чужда и ей. Но грусть не могла нарушить неземного покоя, который она нашла здесь.

В ее голове царила приятная пустота. Молчание, заполнившее кабину пикапа на их обратном пути в город, было естественным и комфортным. Дениза удивилась не меньше Моргана, когда вдруг с ее губ сорвался очень личный вопрос:

— Вам никогда не хотелось иметь еще детей?

Это приходило ей на ум и прежде, но на самом деле именно возможность заиметь детей не давала ей тешить себя мыслью о повторном браке. Для Денизы рождение еще одного ребенка было бы попыткой заменить Джереми, а никто и ничто никогда ей его не заменит. Непорядочно с ее стороны связать себя с мужчиной, который хочет иметь детей.

Морган бросил на нее пытливый взгляд и на некоторое время задумался.

— Не то чтобы хотелось. Я бы не возражал, если бы они были, но Рэдли — это все, на что я могу рассчитывать, и вряд ли стоит начинать все сначала. Почему вы спросили?

Она пожала плечами, чтобы выиграть время, и придумала подходящий ответ:

— Не знаю. Вы так хорошо играли с моими племянниками.

— Я люблю детей, — сказал он. — Но это не значит, что я испытываю непреодолимое желание стать им всем отцом.

— Я тоже раньше любила детей, — сказала Дениза.

— Пока не потеряли своего ребенка, — закончил он мягко. — Наверное, для вас пытка — видеть счастливых, здоровых детей вашего брата, которые носятся по дому и переворачивают все вверх дном, чего больше никогда не сделает Джереми.

В следующую секунду Дениза отчаянно зарыдала, застигнутая непереносимой болью. Она даже не заметила, что Морган остановил машину на обочине дороги, пока не почувствовала обе его руки на своих плечах.

— Простите.

Она покачала головой.

— Вы назвали его по имени, — выговорила она. — Никто больше не называет его по имени. Словно его никогда не было. Он ушел, и все забыли. Но я не могу! Я не забуду.

— И не нужно забывать, — сказал Морган, нежно укачивая ее. — Надо хранить в памяти каждое счастливое воспоминание, каждый миг его жизни.

Денизу словно ударили в лоб молоточком. Хорошее, счастливое… О Боже, когда в последний раз ее воспоминания не омрачала боль? Стоило подумать о Джереми, и она видела его гроб, кровь на асфальте, маленькое скрюченное тельце, безжизненные глаза, слышала, как доктор говорит, что он умер.

Куда делись воспоминания, как он гладил ее щеки, сначала крошечными, а затем сильными ловкими руками и говорил, что любит ее? Где забавные рисунки для лучшей в мире мамочки и его неудержимый смех? Почему она забыла лото, комиксы, голоса животных на магнитофонной кассете, мыльные пузыри, подхваченные ветерком? Разве она не помнит о днях рождения, походах в цирк, купании, сказках, рассказанных на ночь?

Дениза зажмурилась, и воспоминания нахлынули на нее. У нее перехватило дыхание, когда она вспомнила, как дедушка подарил Джереми самодельную рогатку, вследствие чего немедленно было разбито окно, и как он потом сидел в углу на коленях у своего деда, а они с мамой сдерживали улыбки, наблюдая их покорную готовность понести наказание.

Когда последний раз она говорила своему отцу, что любит его, или прыскала, когда мама закатывала глаза по поводу какого-нибудь невпопад сказанного им слова? Ведь им тоже не хватает Джереми.

Она услышала свой голос:

— Он любил выдувать пузыри из жевательной резинки.

— Как Рэдли, — откликнулся Морган. — Он выдувал их величиной с голову, потом они лопались, и приходилось долго очищать его лицо от жвачки.

Как ей это знакомо!

— Джереми засыпал с резинкой во рту, если я забывала проверить, а когда просыпался, мы находили ее у него в волосах.

Она покачала головой и улыбнулась сквозь слезы.

— Как вы ее вынимали? — полюбопытствовал Морган, слегка разжимая объятия.

— Я все пробовала — растительное масло, лед, машинное масло, песок. В конце концов приходилось выстригать ее ножницами. Однажды пришлось чуть не побрить его наголо. Я тогда подумала: «Теперь-то он не будет забывать ее выплевывать». Когда у него осталась только маленькая челочка по линии волос, он попросил: «Пусть будет так, мамочка». И настоял на своем. Он считал, что это очень современно. Я отправила его гулять, думая, что дети станут дразнить его, и это послужит ему уроком. — Она снова покачала головой и внезапно рассмеялась.