Тогда все встало на свои места: и тяжкий вздох на том конце провода, когда я первый раз позвонил Гаю; и перекошенные лица окружающих, когда мне на глаза попался тот снимок про козла и каратиста на заиндевевшем поле; и прилипший ко мне объектив видеокамеры Брэдли… Гай мне все-все объяснил, и когда он закончил, я выдохнул: «Господи Боже…»

Гай понимающе кивнул.

— Обалдеть, — сказал я. — Вы серьезно?

— Ну, — ответил Гай.

— Мама дорогая!..

За шесть лет до того дня, когда генерал-майор Альберт Стабблбайн-третий потерпел неудачу при попытке пройти сквозь стену своего кабинета в Арлингтоне, штат Виргиния, его офис еще не существовал в природе. Еще не было ведомства, именуемого INSCOM, то есть Командование разведки и безопасности Сухопутных войск США, а просто одни лишь разбросанные по миру военно-разведывательные подразделения. Другими словами — как выразился писатель Ричард Костлер, который до Стабблбайна служил в 470-м панамском отряде контрразведывательного корпуса, — царил хаос.

— В конце пятидесятых годов, — сказал мне Костлер, когда я позвонил ему, желая побольше узнать о жизни в военной разведке до прихода Стабблбайна, — командиры лихорадочно обменивались посланиями типа: «Нам срочно требуется расширить штаты армейской разведки. Просим выделить офицеров в количестве X человек». Или: «Немедленно пришлите одного полковника, трех майоров, шесть капитанов и пятнадцать лейтенантов для нужд армейской разведки». Ну и как вы поступите, когда приходит такой запрос? Естественно, вы думаете: «Ха, отлично! Вот мы им сейчас спихнем всякую негодную дрянь». Так все и делали. Вот такие кадры направлялись в военную разведку, в более или менее глобальном масштабе.

— А как шли дела в Панаме до прихода генерала Стабблбайна? — спросил я его.

— Дела оставляли желать лучшего, — признал он. — К примеру, случились однажды в столице Панамы гражданские беспорядки. Прибегает ко мне мой полковник: «Ах, где это они бунтуют?» Я ему говорю: «На площади перед Дворцом законодательного собрания». А он: «Ах, где этот дворец?» Я ему: «Поезжайте в гостиницу „Тиволи“ и выйдите там на балкон. Дворец прямо напротив». А он посмотрел на меня, будто я Эйнштейн, потому что я обладал этим… знанием.

В конце семидесятых бригадному генералу по имени Уильям Ройла поручили навести порядок во всем этом непотребном хозяйстве. Ожидалось, что он создаст нечто вроде армейского ЦРУ, только называться оно будет INSCOM. Ройла так и сделал. А затем, в 1981-м, во главе этой службы поставили генерала Стабблбайна, который был очень впечатлен «Полевым уставом Первого Земного батальона» Джима Чаннона и который был категорически убежден, что Америка, будучи сама супердержавой, должна защищаться людьми с супервозможностями.

Стабблбайн был выпускником Уэст-Пойнта и, кроме того, успешно окончил аспирантуру при Колумбийском университете с диссертацией в области химической технологии. О Первом Земном батальоне он впервые услышал в Аризоне, когда преподавал в тамошней Школе армейской разведки. Внимание Стабблбайна к этой теме привлек его друг и подчиненный, полковник Джон Александер, изобретатель липкой пены.

Так вот, генерал Стабблбайн загорелся идеей превратить свой шестнадцатитысячный контингент разведчиков в новую армию, армию солдат, которые смогут гнуть металл силой мысли, проходить сквозь стены и в конечном итоге никогда не столкнутся с психической травмой вроде войны во Вьетнаме. Ведь кто решится противостоять такойармии?

Плюс к тому период, когда Стабблбайн командовал военной разведкой, совпал с радикальным сокращением ее бюджета. После Вьетнама наступило время затягивания поясов, и руководители Пентагона хотели, чтобы их солдаты добивались больших результатов за меньшие деньги. Уроки прохождения сквозь стены были амбициозным, но недорогим предприятием.

Вот так и вышло, что сумасбродный прожект Джима Чаннона, обусловленный его посттравматическим военным неврозом, проник до самой верхушки министерства обороны Соединенных Штатов.

Через двадцать лет, находясь в номере 403 гостиницы «Тэрритаун-Хилтон» в штате Нью-Йорк и закончив рассказывать мне о своей неудачной попытке пройти сквозь стену, генерал бросил взгляд за окно.

— Облако, — промолвил он.

Все трое — генерал со своей второй женой Римой и я — поднялись с кресел.

— Господи, Джон, я даже не знаю, — сказал генерал. — С таким громадным я еще не работал.

Весь день мы ждали, когда появится облако нужного типа — кучевое, если говорить конкретнее, — чтобы он смог показать мне, как умеет разгонять тучи взглядом. Из всех его способностей, сообщил он, тучегонительство было наиболее простым делом.

— Потому что все могут это видеть, — пояснил он.

— Давай вон то, — сказала тут Рима. — Прямо как по заказу, над соснами.

— Ладно, попробуем, — согласился генерал.

Он замер и стал смотреть в небо.

— Вы хотите разогнать вон то! — спросил я. — А оно не слишком далеко находится?

Генерал Стабблбайн подарил мне такой взгляд, будто я был идиотом.

— Они всеочень далеко, — сказал он.

— Смотрите, смотрите! — воскликнула Рима.

Я лихорадочно принялся обшаривать глазами небо, силясь понять, какое же облако генерал решил разогнать.

— Оно исчезло! — сообщила Рима.

— Да, — подтвердил генерал, — теперь это облако отсутствует в поле зрения.

Мы уселись обратно. Тут генерал сказал, что не уверен. Облака неслись с такой скоростью, сказал он, что невозможно со 100-процентной уверенностью утверждать, что именно он заставил то облако исчезнуть. Не исключено, что все объясняется просто метеорологией.

— Трудно сказать, — добавил он, — кто кому чего делал.

Иногда, в ходе долгих автомобильных поездок, рассказал он, Рима садилась за руль, а он силой мысли рассеивал облака; если, к примеру, в синем небе висит одно-единственное кудрявое облачко, то здесь ситуация однозначна. Он пристально на него смотрит: облачко рассеивается. Однако сегодня на это, увы, рассчитывать не приходилось.

В 1983-м, через два года после его вступления в должность командующего военной разведкой, стремление генерала Стабблбайна добиться неоспоримого чуда приняло особо настоятельный характер. Ему требовалось нечто, чтобы удовлетворить пентагоновское начальство, причем срочно, поскольку под угрозой оказалась его карьера.

Генерал Стабблбайн был смущен постоянными неудачами при попытке пройти сквозь стену собственного кабинета. В чем же причина такого явления? Может быть, слишком много накопилось входящих бумаг, и поэтому не получается выйти на требуемый уровень сосредоточенности? Чего стоил, к примеру, один генерал Мануэль Норьега, который из своей Панамы причинял массу головной боли! Норьега находился на содержании у ЦРУ с семидесятых годов — то есть с тех самых пор, как директор ЦРУ Джордж Буш-старший завизировал его вербовку, — однако сейчас он попросту вышел из-под контроля.

Коллеги генерала Стабблбайна по линии ЦРУ использовали панамскую сеть спрятанных в джунглях взлетно-посадочных полос для транспортировки оружия никарагуанским контрас. Доставив партию оружия по назначению, самолеты возвращались в Панаму для дозаправки перед окончательным перелетом в Соединенные Штаты. Норьега решил воспользоваться такой возможностью, заполняя грузовые отсеки этих самолетов кокаином. Вот так и получилось, что ЦРУ оказалось замешано в кокаиновых махинациях Норьеги. От такого щекотливого сотрудничества обе стороны впали в параноидальное состояние, и когда генерал Стабблбайн посетил Панаму, он, к своей ярости, обнаружил, что его гостиничный номер полон прослушивающих «жучков».

Именно в этот момент противостояние двух генералов — Норьеги и Стабблбайна — перешло в сверхъестественную плоскость. Норьега стал обвязывать колени черными ленточками и подкладывать себе в ботинки бумажки с именами тех или иных врагов, чтобы оградить себя от их сглаза. Не исключено, что он прогуливался по столице Панамы, топча бумажки с надписью « Стабблбайн» как раз в тот момент, когда командующий американской разведкой пытался пройти сквозь стену. Вот и спрашивается, можно ли ожидать от генерала Стабблбайна потребной для этого дела концентрации ума, когда вокруг него творилось такое?