— Однажды в иллюстрированном журнале я видела фото восхода солнца на Западе, — произнесла Трейси задумчиво. — Но тогда я подумала, что такое бывает только на журнальных картинках.

— Нет. Природа дарит нам такое зрелище каждое утро, а этот день будет особенно красив.

Все было прекрасно! Ее только что поцеловал великолепный мужчина, ее живот был полон блинами и — о Боже, нет… Как она могла забыть? Она собиралась впервые в жизни забраться на живую лошадь!

— Остановись! — закричал Мэтт, когда они уже были на полпути к конюшне. — Что это такое?

— Что? Что это такое? — переспросила Трейси, уставившись на землю, куда он показывал пальцем.

— Не на земле — на твоих ногах. Я так понял, что у тебя есть сапоги!

— А что, по-твоему, это такое? Тапочки? Обувь для игры в теннис? — закричала Трейси, задрав ногу вверх и размахивая ею в воздухе до тех пор, пока не поняла, что сейчас сядет на землю.

— Ради всех святых, женщина! — взвыл Мэтт. — Я имел в виду сапоги, а не этот хлам.

— Послушай, ты, дубина, — заорала Трейси, уперев руки в бока, — я заплатила уйму денег за…

— Дубина? Ты говоришь — дубина? — на его лице появилась противная ухмылка. — Меня всяк обзывали за мою долгую жизнь, но никогда — дубиной. Это что-то плохое, не так ли? Точно, по крайней мере, звучит мерзко.

— Не знаю, — засмеялась Трейси. — Это вырвалось у меня помимо моей воли.

— Можем проверить. Я выберу десяток самых здоровенных мужиков, выстрою их в ряд. Потом ты, не я, а ты, назовешь их этим словом, ну, а я посмотрю, что получится.

— Нет. Забудь. Ты просто очень разозлил меня, потому что оскорбил мои сапоги.

— Они просто не могут быть часть экипировки западного фермера.

— И что из этого?

— Это же касается и твоей попы, — сказал Мэтт, возобновляя прерванный путь к конюшне.

— Какого черта? Что тебе не нравится в моей попе? — завизжала Трейси, устремляясь за ним.

— Лично я нахожу ее очаровательной, она прекрасно умещается в моих руках и…

— Мэтт!

— Тем не менее, — сказал он, откашливаясь и стараясь быть серьезным, — ей будет тяжело привыкнуть к тому грубому материалу, из которого сделано седло. Поэтому так же, как и твои сапоги, твоя попа не может стать частью экипировки фермера с Запада. Понятно?

— Ты странный, — сказала Трейси, оглядывая Мэтта сверху донизу.

— Только потом не говори, что я не предупреждал тебя, — пожал он плечами с большим недоумением.

— Доброе утро, хозяин, — сказал маленький, кривоногий человек, появившийся из конюшни.

— Это Винди, — кивнул Мэтт. — Познакомься, это Трейси. Лошади готовы?

— Вы еще спрашиваете. Я сейчас приведу их.

Винди исчез в большом красном здании, а потом неожиданно появился, ведя под уздцы двух лошадей. Одну из них Трейси сразу узнала, именно на ней накануне приехал Мэтт, другая… Лошадь была огромная и казалась круглой, ее масть не поддавалась никакому описанию. Большие круглые глаза подмигнули Трейси, Трейси подмигнула лошади.

— Я ей не нравлюсь.

— Вы неправы. Вы ей симпатичны. Старушка Мейбл любит всех, правда, Мэтт?

— Конечно, — согласился Мэтт. — Мейбл, как игрушка, мы ее специально держим для тех, кто ни разу не садился в седло. Ну, ладно, Трейси, садись.

— Не могли бы мы, ну, это… переговорить кое о чем? — умоляюще спросила Трейси, чувствуя, как блины в ее желудке превращаются в камень.

— Послушай, Трейси, — сказал Мэтт, снимая шляпу, приглаживая волосы и опять надвигая на лоб свой стетсон. — Там примерно двадцать голов скота, их нужно загнать в загон. Но я дал отцу слово, что ты получишь урок верховой езды. Именно это я сейчас и собираюсь сделать. Ну? Или ты сама сейчас же садишься на лошадь, или я сам затолкаю тебя на нее?

— Ого! — присвистнул Винди.

— Ладно уж! Но как я усажу одну деталь моей экипировки в седло?

— Поставь ногу в одно стремя, — подсказал Мэтт, — а потом подтяни свое тело и перебрось ногу через седло.

— А за что держаться?

— Вот за что, — сказал Мэтт, указывая на рожок в седле. Винди засмеялся. — Прекрати, Винди.

— Извините, хозяин. Но я думаю, что было бы намного легче, если бы вы подняли и усадили эту хрупкую девчушку в седло. В противном случае, Мэтт, вы потратите на это целый день.

— Хорошая мысль, — Мэтт протянул свои огромные ручищи к Трейси.

— О Бог мой, вот и дождалась, — пролепетала она.

Мэтт обнял ее за талию, и она тут же очутилась в воздухе, а затем, со звонким шлепком, приземлилась в седло. Ей показалось, что земля находится на расстоянии десяти миль от нее, и от страха она еще крепче ухватилась за рожок седла и плотно закрыла глаза.

— Трейси, — позвал Мэтт, — открой глаза и сядь прямо.

— Нет!

— Пошла ты к черту! — заорал Мэтт. — Ну, Винди, а теперь что? У тебя есть еще в запасе блестящие идеи?

— Давай я займусь ею, хозяин, — сказал Винди. — У меня больше опыта общения с особами женского пола. Вы вопите, как раненый вепрь, а ей нужно, чтобы вы были с ней ласковы.

— Прекрасно, — сказал Мэтт, закатывая глаза к небу.

— А теперь, милая, — сказал Винди, поглаживая Трейси по коленке, — на спине Мейбл вы будете в такой же безопасности, как дитя в колыбели. Она, может быть, даже задремлет после того, как вы проедете полмили. Вы будете в большей безопасности на спине Мейбл, чем в роскошном автомобиле на улицах Детройта. Кроме того, вы самая хорошенькая девушка из всех, кого мы тут встречали за многие годы, и, конечно же, мы хотим, чтобы вы уехали отсюда здоровой и не поломанной.

«Какой набор чепухи», — пробормотал себе под нос Мэтт.

Трейси приоткрыла один глаз и подозрительно посмотрела на Винди. Руки у нее уже начинали болеть оттого, что она так крепко держалась за рожок седла, к тому же заныла онемевшая от напряжения спина.

— Ребенок в колыбели? — переспросила она.

— Да, мадам, — Винди с готовностью подтвердил свои слова. — А теперь сядьте ровненько. Молодец. Открой другой глаз, дорогая. Как вы прекрасно выглядите. Мэтт собирается пригласить вас на удивительную прогулку верхом, и вы потом скажете мистеру Рамсею, что все было просто замечательно. Хорошо?

— Хорошо, — еле слышно согласилась Трейси.

— Она готова, Мэтт. Все дело в том, как ты умеешь разговаривать с этими маленькими проказницами.

— С лошадьми или женщинами? — засмеялся Мэтт, садясь в седло.

— С обеими. Ты должен с обеими разговаривать только ласково, — заулыбался в ответ Винди.

Мэтт наклонился к Трейси и передал ей поводья, показывая, как их нужно держать, потом внимательно посмотрел в ее побледневшее лицо. Глаза ее казались огромными под полями шляпы.

— Трейси, — спокойным голосом сказал он, — я не позволю ничему плохому случиться с тобой. Все будет отлично, я обещаю. Ты готова отправиться в путь?

— Да, — сказала Трейси, буквально выдавливая из себя улыбку.

— Ну, теперь он сумеет дать урок, — сказал Винди, возвращаясь на конюшню.

Мэтт повел Мейбл вперед, пока толстая старая лошадь не поравнялась с его, и они отправились в дорогу. Работники ранчо, мимо которых они проезжали, бросали работу и с восхищением смотрели на женщину, которая скакала на лошади рядом с их хозяином. В знак одобрения они кивали головами.

— Ну как, у меня получается?

— Ты прошла экзамен на выдержку и красоту у моих рабочих.

— Что ты сказал?

— Ничего. Ты ездишь, как профессионал!

— На самом деле? — Трейси радостно улыбнулась.

— На самом деле. Я думаю, что ты очень храбрая. Ты ведь была очень испугана, правда?

— До смерти. Я все еще в отвратительном состоянии, но теперь уже ни за что не сдамся.

— Ты молодец. Ну ладно, прибавим немного скорости. Если ты решишь, что для тебя это слишком быстро, просто дай мне знать, и мы немного сбавим темп. Но я уверен, что ты и с этим справишься. Сожми колени и двигайся в такт с лошадью.

— Это звучит весьма двусмысленно. Извини. Люди, находящиеся на грани нервного срыва, не могут отвечать за свои слова.