Большинство исследователей считают, что именно это произведение Ф. М. Достоевского вывело его творчество на новый, более высокий уровень. И. Ф. Анненский писал: «…есть и в творчестве этого романиста поворот; только это не каторга, а 1866 год, когда вышло в свет «Преступление и наказание». Как раз в этом романе впервые мысль Достоевского расправила крылья. Из толчеи униженных и оскорбленных, от слабых сердец и прохарчинских бунтов, от конур очной мечты и подпольной злобы писатель выходит в сферу – или, может быть, тоже толчею? – высших нравственных проблем…Ни раньше, ни позже 1866 года Достоевский не был и тем чистым идеологом художественности, который создал “Преступление и наказание”».

Встреча зимой 1862/63 года с рыжеволосой эмансипированной Аполлинарией Сусловой, которая была на 20 лет моложе писателя, обернулась для него нечаянно нагрянувшей любовью, страстным романом, принесшим писателю больше мучений и страданий, чем счастья. Юная студентка Аполлинария Суслова – Полина, как называл девушку Достоевский, ворвалась в его жизнь стремительно, подобно комете. Она подошла к писателю на одном из его выступлений, потом написала ему письмо, в котором смело призналась в любви своему кумиру (автор нашумевших «Записок из Мертвого дома» был очень популярен у тогдашней молодежи). Достоевский, которого тронула искренность признания, на послание откликнулся. Так завязалось это знакомство.

Аполлинария пробовала себя в литературном творчестве, и Достоевский, который к этому времени занимал должность редактора журнала «Время», напечатал в нем ее повесть «Покуда». Хотя первое произведение Полины Сусловой было откровенно слабым и претенциозным, чувства к этой девушке заставили Достоевского на время забыть о своих редакторских убеждениях. Постепенно встречи с Полиной переросли для Федора Достоевского в насущную потребность, без них он уже не мог обходиться.

Аполлинария Суслова – крестьянка по происхождению, до 15 лет росла в деревне, а затем вместе с младшей сестрой Надеждой воспитывалась в частном пансионате в Москве, куда дочерей определил отец – Прокофий Суслов, человек незаурядный, начитанный, бывший крепостной графа Шереметева. Сложно представить более неподходящих друг другу людей, чем Достоевский и Суслова. Она была феминисткой, он же всегда придерживалея домостроевских устоев. Она интересовалась революционными идеями, он к моменту их встречи был консерватором и приверженцем монархии. Полине было всего 22, а Достоевскому уже перевалило за 40, но с этой девушкой писатель не чувствовал своих лет и не ощущал разницы в возрасте. Высокая, стройная, Полина Суслова была очень хороша собой. По воспоминаниям ее современников, за сдержанностью манер девушки угадывалась страстная эмоциональная натура. К ней применимы все эпитеты – яркая, незабываемая, талантливая, пустая, надменная, скандальная… Может быть, именно за это «сопряжение несопряжимого» и полюбил Аполлинарию Суслову Федор Достоевский?

Любопытен портрет Сусловой той поры, описанный в воспоминаниях дочери писателя – Любови Федоровны Достоевской: «Полина приехала из русской провинции, где у нее были богатые родственники, посылавшие ей достаточно денег для того, чтобы удобно жить в Петербурге. Каждую осень она записывалась студенткой в университет, но никогда не занималась и не сдавала экзамены. Однако она усердно ходила на лекции, флиртовала со студентами, ходила к ним домой, мешая им работать, подстрекала их к выступлениям, заставляла подписывать протесты, принимала участие во всех политических манифестациях, шагала во главе студентов, неся красное знамя, пела Марсельезу, ругала казаков и вела себя вызывающе… Полина присутствовала на всех балах, всех литературных вечерах студенчества, танцевала с ними, аплодировала, разделяла все новые идеи, волновавшие молодежь… Она вертелась вокруг Достоевского и всячески угождала ему. Достоевский не замечал этого. Тогда она написала ему письмо с объяснением в любви. Это письмо было найдено в бумагах отца, оно было простым, наивным и поэтичным. Можно было предположить, что писала его робкая молодая девушка, ослепленная гением великого писателя. Достоевский, растроганный, читал письмо Полины…»

Встречаясь с молодой студенткой, Федор Достоевский не ощущал разницы в возрасте совершенно, а вот из-за своей внешности переживал. Он знал, что его болезненно-бледное, подергивающееся лицо с разного цвета глазами порой производило на людей отталкивающее впечатление. По многим воспоминаниям современников можно увидеть, что первое впечатление при встрече с Достоевским порой почти разочаровывало окружающих: внешность неброская, не аристократичная, и ко всему в лице писателя было что-то болезненное – эта особенность отмечена почти всеми мемуаристами.

Однако, по тем же воспоминаниям, это первое впечатление от внешнего облика Федора Достоевского у его собеседников пропадало, как только они от первого знакомства переходили к более глубокому общению. Тогда открывалась внутренняя значительность, уникальность личности Достоевского, совершенно в новом свете воспринимался и его внешний облик. Противоречие между внешней «обыкновенностью» и глубокой одухотворенностью облика Федора Достоевского подчеркнуто в воспоминаниях Вс. Соловьева: «Передо мною был человек небольшого роста, худощавый, но довольно широкоплечий, казавшийся гораздо моложе своих пятидесяти двух лет, с негустой русою бородою, высоким лбом, у которого поредели, но не поседели мягкие, тонкие волосы, с маленькими, светлыми карими глазами, с некрасивым и на первый взгляд простым лицом. Но это было только первое и мгновенное впечатление – это лицо сразу и навсегда запечатлевалось в памяти, оно носило на себе отпечаток исключительной, духовной жизни». А вот какое любопытное сравнение сделал С. Д. Яновский, один из самых преданных друзей юности Достоевского: «Его обширный, сравнительно с величиною всей головы, лоб, резко выделявшиеся лобные пазухи и далеко выдавшиеся окраины глазниц, при совершенном отсутствии возвышений в нижней части затылочной кости, делали голову Федора Михайловича похожей на Сократову».

Но ни внешняя некрасивость, ни возраст, ни измученность жизнью Федора Достоевского не только не оттолкнули юную Полину Суслову, но и не помешали ей увлечься этим человеком. Поначалу она заинтересовалась Достоевским как известным редактором и писателем, который к тому же был на каторге, в ссылке, а значит, является жертвой так ненавистного ей режима! Потом девушка влюбилась – всерьез, по-настоящему. Чувство к этому некрасивому, уже немолодому, болезненному и нервному человеку захлестнуло ее. Достоевского же притягивали в Полине Сусловой не только ее молодость и непосредственность, но и родственная натура, в которой удивительным образом сочетались черты мучителя и жертвы, и тот психологический надлом, который присутствовал в нем самом.

Однако, несмотря на силу, искренность и взаимность чувств, ни Полина Суслова, ни Федор Достоевский не смогли сохранить свои отношения. Слишком много времени Федор Михайлович уделял творчеству, редакторской работе, семье. Ночами он по своему обыкновению писал, днями хлопотал в редакции, затем долгими часами просиживал у постели таявшей на глазах от чахотки жены. Аполлинарии он говорил, что к Марии Дмитриевной давно уже не испытывает любви и что его удерживает рядом с ней лишь чувство долга перед умирающей. Полина не верила этому, очень ревновала, ее самолюбие страдало. Все чаще Федор Михайлович слышал от нее упреки, требования развестись со «своей чахоточной женой». Потом Достоевский напишет: «Аполлинария – больная эгоистка. Эгоизм и самолюбие в ней колоссальны. Она требует от людей всего, всех совершенств, не прощает ни единого несовершенства в уважении других хороших черт, сама же избавляет себя от самых малейших обязанностей к людям».

Со временем любовные отношения Сусловой и Достоевского превратились в настоящую борьбу. В начале лета 1863 года после очередной ссоры вместо запланированной совместной поездки в Европу Аполлинария Суслова уехала в Париж одна. А Достоевский, по рекомендации врачей перевезя Марию Дмитриевну из вечно сырого Петербурга во Владимир, вернулся в столицу. Ему было необходимо наладить дела в редакции – именно в этот период по распоряжению Цензурного комитета журнал «Время» был закрыт.