Утром 28 января 1881 года жена Достоевского Анна Григорьевна поинтересовалась самочувствием мужа и услышала: «Знаешь, Аня, я уже часа три как не сплю и все думаю, и только теперь сознал ясно, что я сегодня умру. Я должен сегодня умереть. Зажги свечу, Аня, и дай мне Евангелие». «Это Евангелие, – вспоминала А. Г. Достоевская, – было подарено Федору Михайловичу в Тобольске (когда он ехал на каторгу) женами декабристов… Федор Михайлович не расставался с этою святою книгою во все четыре года пребывания в каторжных работах. Впоследствии… он часто, задумав или сомневаясь в чем-либо, открывал наудачу это Евангелие и прочитывал то, что стояло на первой странице (левой от читавшего). И теперь Федор Михайлович пожелал проверить свои сомнения по Евангелию. Он сам открыл святую книгу и просил прочесть. Открылось Евангелие от Матфея. Гл. III, ст. II: «Иоанн же удерживал его и говорил: мне надобно креститься от тебя, и ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: не удерживай, ибо так надлежит нам исполнить великую правду». – Ты слышишь – «не удерживай», – значит, я умру, – сказал муж и закрыл книгу. Я не могла удержаться от слез. Федор Михайлович стал меня утешать, говорил мне милые ласковые слова, благодарил за счастливую жизнь, которую он прожил со мной. Поручал мне детей, говорил, что верит мне и надеется, что я буду их всегда любить и беречь. Затем сказал мне слова, которые редкий из мужей мог бы сказать своей жене после четырнадцати лет брачной жизни: «Помни, Аня, я тебя всегда горячо любил и не изменял тебе никогда, даже мысленно!» Я была до глубины души растрогана его задушевными словами, но и страшно встревожена, опасаясь, как бы волнение не принесло ему вреда. Я умоляла его не думать о смерти, не огорчать всех нас своими сомнениями, просила отдохнуть, уснуть. Муж послушался меня, перестал говорить, но по умиротворенному лицу было ясно видно, что мысль о смерти не покидает его и что переход в иной мир ему не страшен. В восемь часов двадцать восемь минут вечера Федор Михайлович отошел в вечность».

Хотя Достоевский перед смертью был очень слаб физически, но он был полон душевных сил и мыслей. Как уже упоминалось, он собирался 1881 год всецело посвятить «Дневнику писателя» и мечтал засесть за написание второй части «Братьев Карамазовых», где появились бы почти все прежние герои…. «Главный роман второй, – сообщал своему читателю Достоевский, – это деятельность моего героя уже в наше время, именно в наш теперешний текущий момент, то есть на рубеже 70-х и 80-х годов. Первый же роман произошел еще тринадцать лет назад и есть почти даже не роман, а лишь один момент из первой юности моего героя. Обойтись мне без этого первого романа невозможно, потому что многое во втором романе стало бы непонятным». Но этим замыслам не суждено было сбыться, Достоевский умер менее чем через 4 месяца после завершения публикования «Братьев Карамазовых».

В 1916 году в своих воспоминаниях А. Г. Достоевская напишет о муже: «Смерть унесла его действительно полного замыслов». Известие о смерти Ф. М. Достоевского буквально потрясло Россию. Многие мемуаристы сообщают о невиданных дотоле проявлениях народной скорби на похоронах писателя, когда гроб с его телом несли от дома в церковь, а затем на кладбище. Немалую часть шедших за гробом и приславших венки составляли студенты и учащиеся школ. А. П. Милюков писал: «На вынос тела Достоевского стеклись десятки тысяч народа: его провожали с венками представители разных корпораций, ученых и учебных заведений, депутаты от городских обществ обеих столиц… Его хоронили не родные, не друзья – его хоронило русское общество. Все эти овации не были придуманы каким-нибудь кружком, а сложились под влиянием одного общего чувства утраты, с одной общей мыслью почтить память любимого писателя и гражданина».

Первый некролог опубликовала газета «Новое время»: «Умер не только писатель, умер учитель, умер благородный человек». Тридцать первого января 1881 года, когда останки писателя были погребены на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Петербурге, Россия поняла, кого она потеряла. На его могиле с речами выступили Вл. С. Соловьев, А. И. Пальм, А. Н. Майков, О. Ф. Миллер и др. В своем выступлении Соловьев сказал, что Достоевский любил «прежде всего живую человеческую душу во всем и везде… верил в бесконечную Божественную силу человеческой души, торжествующую над всяким насилием и над всяким внутренним падением… И мы, собравшиеся на могиле, чем лучшим можем выразить свою любовь к нему, чем лучшим помянуть его, как если согласимся и провозгласим, что любовь Достоевского есть наша любовь и вера Достоевского – наша вера. Соединенные любовью к нему, постараемся, чтобы такая любовь соединила нас друг с другом. Тогда только воздадим мы достойно духовному вождю русского народа за его великие труды и великие страдания». В этот день практически все петербургские, а также московские и провинциальные газеты поместили материалы, посвященные смерти и похоронам Достоевского. Вдове и детям по Высочайшему повелению была назначена пенсия в 2000 руб. в год. Достоевский первым из писателей, не находившихся на государственной службе в момент смерти, удостоился таких почестей.

В начале февраля 1881 года Л. Толстой писал Н. Страхову: «Я никогда не видал этого человека и никогда не имел прямых отношений с ним, и вдруг, когда он умер, я понял, что он был самый, самый близкий, дорогой, нужный мне человек… Опора какая-то отскочила от меня. Я растерялся, а потом стало ясно, как он мне дорог, и я плакал, и теперь плачу».

Несмотря на ту известность, которую Достоевский получил в конце своей жизни, поистине непреходящая, всемирная слава пришла к нему после смерти. В частности, даже Ф. Ницше признавал, что Достоевский единственный, кто сумел ему объяснить, что такое человеческая психология. М. Горький, неоднократно выступавший против политики Достоевского, сказал: «Должен был явиться человек, который воплотил бы в своей душе память о всех этих муках людских и отразил эту страшную память, – этот человек Достоевский».

Прожил Федор Достоевский 59 лет и неполных 3 месяца, и вот уже более ста лет продолжает активно жить среди нас своими гениальными произведениями. Писатель необычайно чутко, во многом пророчески, выразил выросшую уже в его время и еще больше возросшую сегодня роль идей в общественной жизни.

Одной из главных проблем, мучавших Достоевского, была идея воссоединения народа, общества, человечества, и вместе с тем он мечтал об обретении каждым человеком внутреннего единства и гармонии. Он мучительно осознавал, что в мире, в котором он жил, необходимые людям единство и гармония нарушены – и во взаимоотношениях людей с природой, и во взаимоотношениях внутри общественного и государственного целого, и в каждом человеке отдельно. Эти вопросы, занимавшие центральное место в кругу размышлений Достоевского-художника и мыслителя, особенно значимы сегодня.

По данным ЮНЕСКО, Достоевский сегодня – один из самых читаемых писателей в мире. Именно благодаря ему русская литература в глазах всего мира поднялась на недосягаемую высоту. А. Успенский писал: «Черчилль сказал о России, что она есть окутанная тайной загадка внутри чего-то непостижимого. Можно предполагать, что в самом центре этих тайн и загадок, наподобие иголки Кащея Бессмертного, находится русская душа, а где-то рядом ее исследователи: Гоголь и Достоевский. В свете наблюдения Черчилля все три объекта: русская душа, Гоголь и Достоевский – таинственны, загадочны и слабопостижимы… Существенная разница между Гоголем и Достоевским состоит в том, что Гоголь не переводим на другие языки. Достоевский переводим, и именно поэтому для западного читателя он – главный толкователь загадочной русской души, ее полпред и пропагандист… Известно, что основным мотивом, побуждающим американских студентов изучать русский язык, является желание читать Достоевского в подлиннике… Не будем также забывать, что единственный памятник, поставленный у Российской государственной (бывшей Ленинской) библиотеки, – это памятник Достоевскому. Тем самым Достоевский как бы объявляется лицом русской литературы. Полномочный представитель загадочной русской души не может сам не быть загадочным, и переводимость Достоевского не лишает его фактора загадочности…»