Следуя совету Люка, Дженни несколько дней провела, балуя себя и свое бедное побитое тело. Она долго спала по утрам, засиживалась за утренним чаем с газетой. В ней проснулась ненасытная жажда к событиям, происходившим в мире. Наверно, потому, считала Дженни, что она так мало знала о собственной жизни. Окунаясь в текущие события, она насыщала разум темами, на которых могла сосредоточиться.

Братья Прентис работали в горах, а дом и весь курортный поселок оставались в ее распоряжении. Первые два-три дня она держалась ближе к дому, бродила по большому зданию. Вчера она забрела в комнату, которая служила Люку кабинетом. Видимо, здесь он и спит.

Кровать, стоявшая в углу просторного кабинета, была аккуратно убрана. Дженни не удержалась и провела рукой по холодному хлопчатобумажному покрывалу. Потом села в кресло у стола, вдыхая запах Люка, который чуть заметно витал в воздухе. Перед мысленным взором возникли его жаркие черные, как обсидиан, глаза. От этого жара где-то в глубине живота поднимались волны желания.

Дженни прогнала грешные мысли, вскочила и подошла к окну. Видна была только крыша здания лыжного курорта, поднимавшаяся выше верхушек деревьев. Невольно возникла мысль: почему последние пять недель Люк спал здесь? Что произошло между ними?

Муж утверждал, что они не ссорились. И в то же время не смог объяснить, почему перешел сюда спать.

Разве супруги расходятся по разным комнатам ни с того ни с сего? Без сердитых слов, без ссор, без споров?

Она вышла из кабинета с твердым решением не возвращаться сюда, пока не найдет какой-то ответ.

Однажды она гуляла по курортному поселку и увидела огромный дом из бревен и камня. В зимние месяцы он, должно быть, напоминал улей. У входа сновали лыжники, в открытую дверь было видно, как пламя играло в гигантском круглом очаге. Ресторан и прекрасно оборудованная кухня произвели на Дженни сильное впечатление. И уже потом она с изумлением узнала от Люка, что в лыжный сезон именно она, Дженни, управляла поварами и обслуживающим персоналом. Оказывается, она отвечала и за расписание работы всех служащих лыжного курорта «Прентис-Маунтин» и подписывала еженедельные чеки на выплату зарплаты. Мысль о том, что она играла такую ответственную роль в бизнесе, ошеломила ее. Должно быть, она мастерски справлялась со своими обязанностями, раз Люк ей столь многое доверял.

Здоровье восстанавливалось с трудом, к вечеру Дженни очень уставала. У нее появилась привычка спать с четырех часов до шести. Потом приходил Люк и будил ее к обеду. И этот дневной сон не давал ей встретиться с Мэри, которая стряпала замечательные блюда. Дженни они очень нравились.

Через неделю такой размеренной жизни Дженни почувствовала себя больше похожей на прежнюю… Нет, это не так! Она не могла чувствовать себя похожей на прежнюю Дженни. Потому что понятия не имела, какой была прежняя Дженни.

Но, во всяком случае, неделя отдыха не прошла даром. Ссадины и синяки вокруг глаз и на подбородке, боль от ушибов в мышцах полностью прошли.

И пришел день, когда Дженни твердо решила отказаться от дневного сна, чтобы наконец-то увидеться с Мэри. Теперь она чувствовала себя физически здоровой и сильной. Наступила пора собирать осколки картинки-головоломки, какой представлялась ей собственная жизнь. Она соберет эту мозаику. Пусть медленно. Ей некуда спешить.

Дженни пошла в наполненную солнцем кухню, приготовила кувшин холодного чая и стала ждать Мэри.

Женщина вошла через черный ход, не заметив Дженни.

Как себя вести? Что сказать?

Для начала хорошо просто поздороваться, — пробормотала она. — Просто поздороваться.

Дженни повернулась к Мэри и прикрыла рот ладошкой, сообразив, что последние слова произнесла вслух.

Боже мой, как приятно видеть тебя здесь и здоровой! — Мэри положила сумку с продуктами на стол и подошла к ней.

Дженни не успела и охнуть, как очутилась в объятиях. Таких крепких, что она чуть не задохнулась. Ей ничего не оставалось, как обнять Мэри. Запах солнца и цветов, окутавший их, принес чувство безопасности, дома. И это понравилось Дженни. Очень. Состояние напряженности, сковывавшее ее, растаяло. Она решила, что Мэри станет бесценной подругой.

Положив руки на плечи Дженни, Мэри чуть откинулась назад. В газельих глазах светилось любопытство.

— Это правда? — спросила она. — Ты и вправду забыла… ммм… — она запнулась, подыскивая нужное слово, — все?

Дженни только молча кивнула.

Прости меня, — прошептала она.

Девочка, тебе не за что просить прощения. — Мэри прижала теплую ладонь к щеке Дженни. — Это не твоя вина. Удар по голове выбил всю твою память. — Взгляд женщины стал нежным и чуть затуманился. — Ох, солнышко, — проворковала она, — ты, должно быть, так напугана и чувствуешь себя здесь совсем чужой.

Она точно понимала ее состояние. Это принесло Дженни огромное облегчение. Она положила руку на локоть Мэри.

После твоих слов мне лучше, нет — легче!

Две женщины стояли в залитой солнцем кухне, наслаждаясь взаимной искренностью и теплотой.

Хватит попусту тратить время, — наконец проговорила Мэри. — Скоро голодные мужчины придут домой.

Она подошла к столу и стала выкладывать из сумки продукты.

Я собираюсь сделать колбасный хлеб, — пояснила она и с гордостью добавила: — Люк любит мой колбасный хлеб.

Любит?

— Гмм? — Мэри стрельнула в Дженни взглядом и улыбнулась. — Ну, он никогда не жаловался и всегда берет вторую порцию.

Дженни засмеялась и подошла ближе к столу.

Можно я буду помогать?

Ты смеешься надо мной? — У Мэри вырвался короткий смешок. — Знаешь, ведь ты стряпаешь намного лучше. Я здесь только потому… — Она резко замолчала, затем тихим торжественным тоном объявила: — Ох, не говори мне, что ты не работала на кухне.

Дженни отвела взгляд.

Ты так замечательно готовила и пекла, — тихо заметила Мэри.

Люк и Чад говорили мне, — кивнула Дженни, — что я любила печь хлеб.

У тебя получался такой вкусный хлеб! — Мэри причмокнула губами. — Корочка хрустящая, тесто воздушное.

Мэри, я ничего не помню. — Печальная улыбка мелькнула на губах.

Ох, солнышко, немного практики — и все к тебе вернется.

Дженни промолчала, не разрешая себе надеяться, что такое может случиться.

Конечно, если хочешь, помоги мне, — с фальшивой бодростью выпалила Мэри. — Но тебе не стоит учиться у меня готовить. — Потом она пробормотала: — Люк мне голову оторвет.

Дженни улыбнулась.

Я так же хорошо готовила, как ты?

Лучше! — Мэри помахала в воздухе луковицей, словно усиливая оценку. — Местные терпеть не могли, когда на лето закрывался ресторан. Конечно, ты была управляющей и не готовила в ресторане на весь курорт. Для этого ты нанимала двух поваров. Но ты придумывала рецепты и составляла меню. Оригинальные рецепты. А создавала их здесь, в этой кухне.

У Дженни заныло сердце.

Сегодня капитан ты. Что мне надо делать?

Вот, — Мэри положила ей в руку луковицу, — порежь.

Дженни посмотрела на лук и беспомощно обвела глазами кухню. Ее обдало волной паники. Она поняла, что понятия не имеет, где находится овощерезка или ящик с ножами. Мэри быстро пришла ей на помощь:

Я должна показать тебе, где все лежит. — Она открыла буфет и достала маленькую квадратную терку для лука. Затем из ящика достала нож и овощечистку. — Вот. Пока я буду делать колбасный хлеб, ты можешь почистить еще морковку и картошку.

Упершись бедром в стол, Дженни принялась чистить лук.

Мэри, — начала она, стараясь сохранить беззаботный тон, — как близки мы с тобой были?

Почти как мать и дочь. — Мэри разбила яйцо в миску с фаршем.

Стала бы я жаловаться тебе на… неприятности в браке?

Надеюсь, что стала бы. А почему ты спрашиваешь? — Мэри озабоченно нахмурилась и положила руки на края миски.

Дженни облизала губы.

Люк ушел из нашей спальни, — тихо произнесла она.

Пожилая женщина молчала, словно переваривая новость.