Глава 3

Я беру курс на Порт-Роял. Мужчины кажутся почти ликующими, облегчение ясно видно в их лёгких движениях, в отсутствии их напряжённости. Встреча со смертью и уход от неё могут сделать это с человеком.

Я не могу допустить такого распущенного отношения на моём корабле. Я смотрю на них сверху вниз, в моих глазах преисподняя и на моём языке огонь. Может быть, я злюсь из-за потери сундука, но мне всё равно. Эти палубные матросы хуже всех — убийцы, насильники и дезертиры. Они живут пиратской жизнью, потому что у них нет другого выбора. И я намерен работать с ними так, как считаю нужным.

Я поворачиваю штурвал и устанавливаю его так, чтобы он направлял нас к дому.

— Скеб! Иди сюда.

Он взбегает по ступенькам на четвёртую палубу, его здоровый глаз настороженно блеснул. Скеб — лучший из худших, единственный матрос в моей команде, которому я доверяю штурвал, когда я занят.

— Держи курс на юг, — я снимаю шляпу и морской синий платок и вытираю лицо. Соль и пот оседают на ткани, когда мои волосы раздуваются на ветру.

— Есть, — Скеб кивает и берёт штурвал.

Я смотрю на морских псов, которые чуть ли не носят мои ошейники. Работяги — и преданные, — но только потому, что боятся меня. И я намерен продолжать в том же духе. Кракен — всего лишь один из многих зверей, которые скрываются под глубокими водами Карибского моря. Нет времени расслабляться и брать передышку, делать что-то, кроме того, что я им говорю.

— Слушайте сюда, вы, кучка солёных сучек! — мой скрипучий голос останавливает их на полпути, и я смотрю на каждого из них по очереди. — Если я хотя бы подумаю, что кто-то из вас размяк, вас постигнет та же участь, что и Грейви. Вы слышите меня, трусливые болваны?

— Есть, капитан! — кричат они и готовят парус, чтобы поймать всю тяжесть ветра.

Мы будем плыть всю ночь, чтобы вернуться в порт. Там мы загрузимся ромом и другими запрещёнными товарами, чтобы доставить их в британские колонии, разбросанные по этим водам. Но сначала, мы получим нашу выпивку и шлюх.

Я намерен получить фору в отношении женщин. Приглаживая рукой волосы, я торопливо спускаюсь по лестнице на главную палубу. Дверь в мою каюту плотно закрыта, а внутри лежит единственное сокровище, которое мне удалось спасти от крушения. Я улыбаюсь, когда думаю о том, какой мягкой будет её кожа под моими грубыми руками, как плотно её киска обхватит мой член.

Медленно открыв дверь, я вижу, что она сидит на кровати. Она повернулась ко мне спиной и что-то поднесла к свету, льющемуся из окон каюты. Сладкий аромат доносится до моего носа — её аромат — и мой член напрягается, прижимаясь к штанам. Если она на вкус хоть наполовину так же хороша, как пахнет, то я получу удовольствие. Её влажные волосы ниспадают на спину белым водопадом, и я уже знаю, как прекрасно они будут смотреться с моими руками, когда её голова будет качаться вверх и вниз на моём члене.

Она услышала меня и прячет то, на что смотрела.

— Что у тебя там, девочка?

Она поворачивается, её ярко-голубые глаза расширяются от испуга.

— Ничего.

Я делаю несколько шагов к кровати, отстёгиваю ножны и меч и берусь за пояс.

Она смотрит вниз и съёживается, прижимаясь спиной к окну каюты.

— Пожалуйста, не надо.

Она такая маленькая. Я мог бы легко прижать её и взять всё, что захочу. Но она не трёхпенсовая шлюха. Она — нечто большее. Я вижу это в её глазах, слышу это в её голосе.

— Ты никогда раньше не была с мужчиной? — спрашиваю я и тянусь к подолу её светло-жёлтого платья, кружево напоминает мне о цивилизованном прошлом, от которого я отказался много лет назад.

— Н-нет, — она качает головой, и её губы дрожат.

Я расстёгиваю штаны и вытаскиваю свой член, поглаживая его, изучая изгибы её маленькой груди. Девушка крепко зажмуривается.

— Открой глаза.

— Н-нет, пожалуйста, — её голос дрожит.

Я непринуждённо провожу рукой вверх и вниз по своей твёрдой длине, и я ничего не хочу больше, чем держать её и грубо трахать. Но её дрожащая фигура заставляет прислушаться к чему-то, что осталось во мне, под слоем соли и годами грязных дел.

— Я заключу с тобой сделку, — я продолжаю гладить, представляя, что это её киска вокруг моего члена, а не моя рука.

Её глаза распахиваются, и она выдерживает мой взгляд, не опуская его.

— Что за сделка?

Я удерживаю руку, хотя мои яйца горят и требуют освобождения.

— Клянусь, я не прикоснусь к тебе.

Она вздыхает с облегчением.

— Спасибо тебе.

— Не так быстро, моя прелесть. Мне нужно что-то взамен, — я ухмыляюсь, когда её лицо опускается.

Она поднимает колени вверх и обнимает их.

— Что?

— Я не прикоснусь к тебе, если ты покажешь мне, что под этим платьем. Медленно, сними всё это для меня.

— Нет! — она пытается вжаться в стену каюты за спиной, но деваться некуда. Деревянные доски и крошечные окна не дают ей скрыться от меня. Я беру то, что хочу. И прямо сейчас, я хочу её.

Я пожимаю плечами.

— Ну, если ты хочешь играть именно так… — наклонившись, я хватаю её за лодыжку и рывком опускаю на кровать.

Она кричит, и я закрываю ей рот рукой, а другой задираю платье до бёдер. Её бедра мягкие и тёплые, и мой член требует, чтобы я оказался в ней так глубоко, как только возможно.

Слёзы блестят в её светлых глазах и катятся по фарфоровой коже.

— Я дам тебе ещё один шанс, красавица. Или ты разденешься и позволишь мне смотреть на твоё тело, пока я освобождаюсь от этого, — я толкаюсь своим членом ей в бедро, — или я возьму твою девственность.

Она пищит, когда я смотрю на неё сверху вниз. Я хочу взять её. Моё чёрное сердце требует, чтобы я вошёл в неё, но что-то ещё удерживает мою руку. Совесть, которую, я думал, давным-давно утопил, велит мне не причинять ей вреда. Пока она не попросит меня об этом.

— Кивни, если согласна с моими условиями, — я поднимаю бёдра вверх, мой член соприкасается с мягкой порослью волос на её киске.

Она пытается отпрянуть от меня, но во мне шесть футов пять дюймов закалённого пирата. Она никуда не денется. Она медленно устраивается и кивает.

Я наклоняюсь ближе к её лицу, вдыхая её сладкий аромат.

— Лучше бы ты отказалась, моя прелесть. Держу пари, твоя киска крепче сжатого кулака и горячее печей Аида.

В её очаровательных глазах снова появляются слёзы. Я поднимаюсь с неё и отступаю на шаг.

— А теперь раздевайся.

Она садится и вытирает слёзы кружевным рукавом. Но они не перестают падать. Не глядя на меня, она тянется за спину и расстёгивает лиф платья. Я поглаживаю себя, мой член так сильно болит. Как только пуговицы расстёгнуты, она стягивает рукава и прижимает платье к груди. Её кожа почти искрящаяся, такая светлая, что я сомневаюсь, что солнце когда-либо освещало эту девушку. Я облизываю губы.

— Продолжай, милая. Сними всё, — мне нужно замедлить движение руки, иначе я кончу на пол вместо её тела. Может, я и не дотронусь до неё, но чёрт возьми, точно помечу.

Она делает глубокий вдох и сбрасывает платье вниз. Груди у неё маленькие, почти умещается в ладони, а светло-розовые соски вздёрнуты и тверды. Я заставляю себя оставаться на месте, хотя и хочу, чтобы они были у меня во рту. Встав, она сбрасывает платье с ног и скрещивает руки на своей идеальной груди.

Я рычу, животное внутри меня нуждается в большем от неё. Гораздо большем.

— Панталоны. Сними их.

Ещё одна слеза скатывается по её щеке, мерцая, как паутинка на крыльях феи.

— Пожалуйста, — девушка прикусывает губу, и я чуть не теряю самообладание.

— Сделай это сейчас, или я засуну свой член так глубоко в тебя, что тебе будет больно целую неделю.

Она вздрагивает и тянется к ленте на своей тонкой талии. С рывком материал, окутывающий её киску, падает на пол каюты.

— Иисус Христос, — мой член дёргается, пока я впитываю её образ. Бледно-золотистые локоны украшают её розовую киску, а ноги стройные и совершенные. Я никогда не видел более красивой женщины, или той, которую я так сильно хотел бы запачкать.

— Мои руки принадлежат тебе, милая. Мой член должен попробовать твой рот, твою киску, твою задницу.

Она отшатывается, но кровать прямо за ней, так что она падает на неё, и её задорные сиськи подпрыгивают и сводят меня с ума от желания укусить их.

— Я человек слова. — «Редко». Я подхожу ближе и встаю перед ней, мой член на уровне её глаз. На этот раз она смотрит прямо на него, наблюдая, как я глажу себя. — Ложись на спину и раздвинь ноги.

Она всхлипывает и делает то, что ей говорят, откидываясь на мою кровать и чуть-чуть раздвигая колени.

Я встаю у ног девушки, чтобы видеть всё её тело сразу.

— Шире, — ворчу я, когда мои яйца поднимаются выше.

Она раскрывается немного больше.

— Шире, чёрт возьми! И посмотри на меня!

Резкие нотки в моём голосе заставляют её подчиниться, и она раздвигает ноги для меня. Её киска светло-розовая, как и её соски, и я смотрю на неё так, словно умираю с голоду и это моя последняя еда. «Какого хрена я пообещал не трогать её?»

— Ущипни себя за соски, — я ставлю колено на кровать между её ног.

Она вздрагивает. Я облизываю губы и наклоняюсь к её киске. Её запах. Чёрт. Это может свести меня с ума.

— Держу пари, ты на вкус как рай, моя прелесть, — сладость её киски и что-то, что я просто знаю, это она. Боже, я хочу попробовать это на вкус. — Могу ли я немного полизать?

Она качает головой и выдыхает «нет». Я заставляю себя отодвинуться.

— Ущипни их. Покажи мне.

Она медленно перемещает руки к своей груди и зажимает свои жёсткие пики между изящными пальцами. Она снова кусает губу, сводя меня с ума.

— Тебе приятно прикасаться к себе?

Девушка не отвечает, только смотрит на меня, как я приказал.

— Держу пари, ты никогда не прикасалась к этой киске, не так ли? Никогда не погружала пальцы глубоко внутрь и не притворялась, что это мужчина? Неужели ты думаешь, что сможешь представить себе такого человека, как я? Ты бы хотела, чтобы тебя трахали жёстко и грубо, пока ты не перейдёшь на крик? Потому что это то, что я буду делать с тобой снова и снова.