Возникновение того или иного обычая, как правило, связано с условиями жизни народов. Потому-то так не похожи обычаи земледельцев и пастухов, племен джунглей и пустыни. Даже у близких соседей эти обычаи разные. Да это и понятно: если у земледельцев басуто из Южной Африки рождение дочери сулило еще одну пару трудолюбивых рук, то у соседей басуто — кочевников готтентотов, непрерывно воевавших из-за удобных пастбищ, радость вызывало рождение сына — будущего воина.
И потому басуто спешили сообщить отцу о рождении дочери и даже окатывали его водой, чтобы хоть как-то охладить чрезмерную радость; готтентоты же обходили соплеменника, у которого роилась дочь, стороной, потупив взор. Через два дня отец-готтентот приносил богам в жертву одну овцу: ладно, мол, если уж родилась дочь, то поберегите ее, боги, пусть живет. Зато стоило родиться сыну, как папа-готтентот закалывал трех коз.
У многих народов рождение мальчика и девочки было одинаково радостным. Но напутствовали их в жизнь по-разному. На меланезийских островах Тробриан родители говорили дочери, окропляя ее головку кокосовым молоком: «Устрой хорошо свое поле, народи детей, собери урожай». Мальчика кокосовым молоком не кропили. Его подбрасывали на руках, приговаривая: «Презирай врагов, выдерни бороду, укрась шею ожерельем, скрежещи зубами и носи с собой дубинку, когда ходишь по лесу. Будь воином!» Поскольку поля на островах Тробриан обрабатывали исключительно женщины, а поле было единственным надежным источником пропитания (даже сравнить нельзя с охотой или рыболовством!), любая женщина могла рассчитывать на замужество. Ей и украшать себя особо не надо было — и так сойдет! Иное дело — мужчина. Он должен был понравиться своей избраннице. Отсюда и ожерелье, и странновато звучащее пожелание насчет бороды — небритые мужчины на Тробриане не котировались, а бритв, разумеется, не было.
Повсюду на белом свете рождение ребенка вносит в дом кутерьму и ставит многие привычные вещи с ног на голову.
На островах Самоя в обычное время никакой мужчина не взялся бы за такую женскую работу, как приготовление пищи. На Самоя распространено было глубокое убеждение, что мужчина, занявшийся женской работой, мгновенно утрачивает воинскую доблесть, копья поднять не в силах, не говоря уже о дубинке, усеянной акульими зубами. Но все менялось после рождения ребенка: отец новорожденного сам разводил огонь, сам собирал молодые кокосы, сам готовил праздничные блюда и даже (велика же мера отцовской радости!) угощал не только гостей, но и жену! В обычные дни жена ему подносила пищу на особом блюде, а сама ела лишь потом.
Ну и конечно, в такой день в счастливом доме, где бы он ни находился на Земле, появлялись подарки. У болгар — сладости для матери; у индейцев-гуарани в Парагвае — лук и стрелы для новорожденного. Если бы кому-нибудь из гуарани довелось побывать на острове Науру, он немало шокировал бы таким подарком местных жителей, которые, приходя в дом новорожденного, никогда не берут с собой ничего острого, колющего или режущего.
У китайцев же новорожденным дарят туфли в виде свиньи или тигра, а также туфли, «в которых можно одним ударом убить быка».
В некоторых местах земного шара подарки, наоборот, из дома выносят. В Иране — барана для местных бедняков, в Афганистане — красивый поднос с пловом для вестника, принесшего радость. А в Финляндии друзья счастливого отца вечером идут с ним в баню и задают ему хорошенькую порцию «березовой каши».
Что ни народ, то и обычай… Но везде и всюду родителям хочется, чтобы их ребенок стал достойным человеком. И на разных языках говорят новому человеку слова, похожие на те, что говорят на седьмой от рождения день у народа суахили в Восточной Африке:
— Ты пришел в мир. Закрой уши и не слушай, что говорят злые люди. Ты пришел в мир. Пусть то доброе, что тебе дано, у тебя останется, а злое прогони прочь. Ты пришел в мир. Не ищи ссор, не враждуй с людьми. Еще отцы наши говорили: что нужно объяснить, объясни, остальное проглоти. Ты пришел в мир. Не посещай дома, где живут чужие жены, ибо так ты потеряешь душу. Укроти свое сердце и приходи к людям только с миром…
Глава IV Меня зовут Царевич-Жеребенок
Родившемуся человеку нужно имя. — Оказывается, что в выборе имени нельзя полагаться только на вкус родителей. — От имени зависит и жизнь ребенка, благополучие семьи и рода. — Почему раньше набор имен был куда шире? — Да, но лишь потому, что люди были гораздо менее свободны в выборе. — Почему у вьетнамцев в детстве одно имя, а во взрослом возрасте другое. — Какая «самая русская» фамилия?
У каждого человека есть имя. Людей, у которых имен нет, на свете не бывает. И не только потому, что без имен невозможно было бы заполнять документы — миллионы людей на Земле не имеют ни малейшего понятия о документах.
С кем ни бывало такого: к вам обращается человек, имени которого вы не знаете, и просит что-то передать третьему лицу (ну хотя бы, что он заходил). Вспомните, как тяжело объяснить, кто же это именно был. («Ну, этот, знаешь, такой, ну не очень высокий, в большой кепке…») Если учесть, что на свете полно невысоких людей, а в некоторых местах мужское население поголовно носит большие и очень большие кепки, то станет ясно, что задача эта не из легких. Хорошо еще, если у человека есть какая-то отличительная черта: рыжий, смуглый, чуть прихрамывает. Но и в этом случае — хотя задача и облегчается — гораздо проще сказать: «К тебе приходил Иван, Петя, Сергей Яковлевич или, скажем, Надир Алишевич Сафиев».
Представьте себе, что ваш собеседник не сразу вспомнил, кто этот самый Петя. Но смотрите, какую информацию можно почерпнуть из имени сразу: если Петя, то обязательно мужчина (точнее говоря, лицо мужского пола), причем более или менее знакомый человек вашего возраста или моложе, а вот, скажем, Сергей Яковлевич — точно не школьник, а человек взрослый.
Если вы узнаете, что к вам заходил Надир-бей Алихан-оглы Сафиев, то, даже не видя его никогда перед тем, вы определите, что это вряд ли уроженец Эстонии или Италии. Впрочем, не всегда это обязательно. Как-то автор познакомился в Дагестане с шофером-лезгином по имени Иван. Имя это он получил в честь фронтового друга отца. И все же у лезгин и других народов Дагестана имя Иван скорее исключение.
Впрочем, и Петей ведь могут называть человека до седых волос…
Итак, по имени вы определили пол, возраст, национальность человека. Кое-где можно получить и представление о его социальном положении. Например, в Древней Руси имена с окончанием на «слав» (Ярослав, Изяслав, Вячеслав) отмечены только у князей. Еще в начале XX века в официальных документах дворянин именовался Иваном Ивановичем Ивановым, а такой же Иванов, но крестьянин или мещанин, — Иваном Ивановым сыном Ивановым.
Более того, у тех народов, у которых есть отчества (прежде всего у русских, исландцев, народов Ближнего Востока), вы легко узнаете, как звали отца того или иного человека. Действительно, отца Ольги Владимировны звали Владимиром, отца Улафа Торстейнссона — Торстейном, а папу Гасана-Абдуррахмана ибн-Хоттаба — Хоттабом.
У имен есть смысл. Правда, мы обычно над ним не задумываемся и, когда на бумаге написано имя Лев, не представляем себе этого Льва с густой гривой и мощными клыками. Тем не менее большинство имен имеет смысл, и в свое время, когда эти имена возникли, они только так и воспринимались: имя Лев значило — зверь могучий и царственный. У имен, заимствованных из семитских языков (древнееврейского и арабского), смысл, как правило, «благочестивый». Например, Михаил (точнее, Ми-ка-Эль) значит «Кто как Бог», а Абдуррахман (Абд-ар-рахман) — «Раб Милостивого», то есть Бога. Латинские и греческие имена ближе, если так можно выразиться, к реальной жизни: Виктор — «победитель», Василий — «царственный». Славянские, к примеру Любомир или Будимир, понятны и без объяснения.
У меня есть хороший знакомый. Его зовут Тайтуре Батыркулов, он киргиз. Как-то я спросил его, что значит его имя — раньше никогда такого слышать не приходилось.