Эндрю рассмеялся. Поставив бокал на каминную плиту, он закрыл лицо ладонями.

Грир подождала, стараясь сохранить серьезное лицо, но ей тоже хотелось рассмеяться. Не потому, что собственный бизнес вдруг показался ей настолько забавным, просто так было бы легче.

Эндрю попытался унять смех, но у него вырвался очередной смешок. Наконец он выпрямился и сцепил пальцы за головой.

— Ты удивительна. Появилась в моем доме, как привидение, напугала меня до полусмерти. Потом вылетела в ночную темень и заставила меня ждать твоего возвращения. Теперь сидишь в кабинете у коренного англичанина и рассказываешь ему о том, как зарабатываешь на жизнь, насмехаясь над английскими традициями. А я-то думал, что это будет еще один заурядный вечер в Рингстэд-Холле, отвратительно вычурном маленьком замке, который я называю домом.

Грир залилась краской от кожи под воротником платья до щек, готовая провалиться под землю от стыда. Она переборщила. И он подумал, что она нарочно хотела оскорбить его.

— Извини, — пробормотала она.

— За что? Я отлично развлекся. А теперь мне лучше отвезти тебя домой, чтобы ты могла дать отдохнуть своему активному мозгу. Утро вечера мудреней. Кто знает, какие новые и выгодные идеи придут тебе в голову, стоит только начать фантазировать?

Грир почувствовала себя так, словно ее только что отшили. Эндрю занятой человек, и у него, должно быть, уйма дел. Возможно, у него назначено свидание. Надев поданный ей плащ, Грир попыталась избавиться от необъяснимого чувства разочарования.

На этот раз они вышли через заднюю дверь и, пройдя за домом, приблизились к ветхой постройке. Грир молча подождала, пока он, дав задний ход, выехал из неосвещенного гаража.

Ее потрясло ужасное состояние его крохотной машинки. Этот маленький «астон» напомнил ей черную сколотую хлебницу, усеянную вмятинами. По сравнению с ней ее собственный подержанный «шевроле» выглядел куда более изящно.

— Ты ожидала «роллс-ройс»? — спросил Эндрю, заставив Грир вздрогнуть.

Он выскочил из машины и открыл дверцу со стороны пассажирского места, не нарушая задумчивости девушки.

— Почему ты уверен, что можешь читать мои мысли? — удивленно спросила она.

Эндрю засмеялся:

— Это не требует особенных усилий. У тебя все написано на твоем прекрасном лице. Подожди! — воскликнул он так, словно его вдруг озарило какое-то откровение. — Я знаю. Ты можешь продать мне парочку переводных картинок для машины — что-нибудь такое стильное. Они окончательно завершат ее имидж.

— Туше! Я это заслужила, — откликнулась Грир, проходя мимо него и забираясь в машину. В темноте он не мог видеть, что она улыбается.

Они ехали по прибрежной полосе, ведущей на юго-запад Уэймута. Эндрю настоял на том, что такой путь более интересный, особенно при свете луны, которая решила наконец выглянуть и украсить черный как смоль Английский канал широким поясом серебра. Грир вглядывалась в сверкавшую дорожку, и ей казалось, что она инкрустирована сапфировой крошкой, поочередно мелькавшей то тут, то там.

— Ты распланировала каждую минуту своего пребывания в Англии? — спросил Эндрю, как раз когда Грир уже думала, что тишина, того и гляди, раздавит ее.

«Ему так же неловко, как и мне», — подумала она.

— Завтра утром собираюсь на рынок в Дорчестере. Хозяйка пансионата сказала мне, что там очень даже неплохо.

— Не знаю, как там сейчас, — ответил Эндрю. — Эту ярмарку устраивали каждую среду, сколько себя помню. Мы с отцом все время ходили туда. Ему нравилось наблюдать за животными. Но там будут и все нужные тебе киоски. Может быть, даже удастся закупить партию ночных горшков местного производства. Абсолютно уникальных, только немного уменьшенных в размере. Покупатели смогут использовать их в качестве кашпо.

— Чудесно, — сказала Грир, притворяясь равнодушной. — Я запомню эту идею. В них будут хорошо смотреться шелковые цветы.

— Что потом?

— После магазина, ты имеешь в виду?

Эндрю переключил передачу перед подъемом на крутой склон.

— Да. Ты управишься к полудню.

Они достигли вершины холма, и перед ними раскинулась сверкающая панорама Уэймута. Изгиб прибрежной линии был усеян непрерывной вереницей мерцающих огней.

— Съезжу в деревню Ферндэйл. Там находится церковь, которую я хочу посетить. — Грир не намеревалась упоминать Ферндэйл. Она задержала дыхание в ожидании вопроса, но, к ее удивлению, Эндрю никак не отреагировал.

Пришло время перевернуть страницу в ее жизни и попытаться открыть новую. Ферндэйл была больше чем просто место погребения ее мужа и ребенка. Завтра Грир увидит их могилы в первый и, возможно, последний раз. И кроме того, она рассчитывала начать оттуда поиски семьи, о которой ей до сих пор ничего не было известно.

Единственное, что ей удалось выудить из Тома с Дианой, — что Руби Тиммонс, ее биологическая мать, была родом из Ферндэйл. Адрес дома в деревне был написан у Грир в свидетельстве о рождении, правда, Уайетты упоминали о том, что ее мать переехала почти сразу после родов. А имени отца в свидетельстве указано не было.

Машина подъезжала к городу, а Эндрю все молчал, пока они наконец не добрались до Сент-Джонс-Тэррас. И то он только уточнил, в каком именно пансионате остановилась Грир.

Название «Белль Виста» было слишком претенциозным для тесноватого ступенчатого здания, где Грир сняла номер с завтраком. Когда Эндрю притормозил, она попыталась сосредоточиться на приятной мысли о баллоне горячей воды, который миссис Файндлэй обещала приносить ей каждый вечер.

Она заставила себя подождать, пока Эндрю выйдет из машины и откроет ее дверцу. За весь вечер они и словом не обмолвились о том, что занимало и ее, и его ум. Но может быть, это было и не нужно. Хоть Грир и запорола весь разговор, но Эндрю все же не мог не почувствовать, что она больше не винит его в смерти ребенка.

— Большое спасибо тебе за заботу, — сказала она. Они уже подходили к ступенькам, и он поддерживал ее за локоть. — И еще раз извиняюсь, что причинила тебе неудобство.

Почему ей так хотелось, чтобы он обнял ее и чтобы не исчезал так быстро из ее жизни?

Эндрю взялся за ручку незапертой входной дверь и распахнул ее перед Грир.

— Ты не причиняешь неудобств. Разве только тогда, когда начинаешь извиняться.

Секундный порыв заставил Грир обернуться, прежде чем зайти внутрь.

— Я пришлю тебе переводные картинки.

Эндрю прохаживался около машины.

— Спасибо, — сказал он и немедля продолжил: — Я подвезу тебя утром. В девять не слишком рано? Самые выгодные покупки совершаются с утра, а мы ведь не хотим ничего пропустить.

— В каком смысле?

— Рынок. Надо приехать туда пораньше. И надень удобную обувь.

Грир осознала, что стоит с раскрытым ртом.

— Эндрю... — Она хотела было отказаться.

Но дверь машины уже захлопнулась. Мотор, фыркнув, завелся, и маленькая черная машинка повернула в сторону прибрежной дороги на Рингстэд-Холл.

Добравшись до дома, Эндрю даже не потрудился загнать свой маленький «астон» в гараж. Он зашел с черного хода и быстро поднялся к себе в комнату.

Грир вернулась. Эту фразу он повторял всю обратную дорогу из Уэймута. Поднявшись на вершину холма, Эндрю опустил окно машины, выключил мотор и плавно съехал по дорожке к воротам дома. Сквозь обнаженные ветки живой изгороди прорывался ветер и приносил в машину терпкий запах можжевельника. Ароматы, звуки и резко похолодевший воздух не отвлекали Эндрю от размышлений, а только помогали оживлять в памяти прекрасный образ Грир.

Поднявшись в кабинет, он кинул ключи на стол и плеснул себе в бокал немного виски. Опустившись в кресло, в котором сидела Грир, Эндрю размял затекшие мышцы ног. Единственная проблема его машины заключалась в том, что она была ему мала.

Резко поднявшись с кресла, Эндрю отхлебнул скотча. Огонь больше не горел, а из трубы веяло сквозняком, так что в комнате стало прохладно. Оконная створка дребезжала от ветра. Эндрю улыбнулся. Такая ночь была ему по душе. Она могла бы быть еще лучше, только если бы он до рассвета сжимал в объятиях Грир. Он обхватил ладонью бокал. Нужно дождаться подходящего момента, чтобы сделать один плавный шажок, иначе он рискует потерять ее, так и не обретя. Пожалуй, неплохо было бы еще раз принять душ. Там ему в голову приходили самые свежие идеи.