Так были ли такие изображения Христа?

По свидетельству Лампридия, у императора Александра Севера (222-235) в божнице ря­дом со статуями мудрецов древности стояла статуя... Иисуса Христа. А в IV веке историк Евсевий видел в Кесарии Филипповой памят­ник, который поставила женщина, исцеленная Христом (Матфей, 9:20). «Это была бронзовая скульптурная группа, состоявшая из двух фи­гур: самой женщины и красиво облеченного в двойную мантию человека, простирающего к ней руку», — пишет в восьмом томе своей «Церковной истории» Евсевий [5].

В катакомбах святого Калликста существо­вала удивительная фреска. В XVII веке ее ско­пировал первый исследователь христианских древностей Антонио Бозио. На потолке ката­комб в медальоне можно было увидеть лицо че­ловека с длинными волосами и бородой. Фреска датировалась II веком нашей эры.

  Наука  как  бы  раздваивается  в  своих  суждениях.  Иногда  она  берется  утверждать, что иконописный Иисус  —  человек не  от мира сего.  А  потом  заявляет,  что  образ  Иисуса  Христа  начали  писать  с  прекраснейшего лицом  и  распутнейшего  в  истории  католической  церкви  кардинала  Цезаря  Борджиа, сына  папы  Александра  VI  (1492-1503).  Такой  Христос  —  подделка,  как  и  плащаница, говорит  наука.

Но как быть с тем, что на плащанице Христа удалось обнаружить некоторые специфические детали, доказывающие, что изображение на ней повлияло на художников и иконописцев

до

появления плащаницы в Лирее? Француз Поль Виньон заявлял в 1902 году, что некото­рые черты человека с плащаницы совпадают с образами Иисуса, датируемыми византийским периодом. Эти черты получили в науке назва­ние «знаки Виньона».

«Самая известная из этих отметин — обра­щенный вниз V-образный след между бровя­ми, который, по мнению Виньона, в точности совпадает с традиционным образом, сложив­шимся в ранней иконографии Иисуса, благо­даря которому Он выглядит нахмурившимся, сдвинувшим брови. Виньон утверждает, что он идентифицировал двадцать отдельных знаков, которые можно отождествить с особыми чер­тами на раннехристианских живописных изо­бражениях», — отмечают в книге «Туринская плащаница» Л. Пикнетт и К. Принс.

Как быть с хранящейся в Национальной биб­лиотеке Мадрида миниатюрой, на которой изо­бражен момент передачи плащаницы византий­скому императору Роману I Лакапину? На этой миниатюре плащаница представлена в виде длинного полотна, на котором художник специ­ально выделил лик Христа. К этому-то лику как раз и прикладывается император. Джованни Новелли пишет: «Противореча легенде об Акба­ре, эдесском царе, в которой „Мандил“ имеет размеры маленькой салфетки, изображение из манускрипта представляет его во всю длину,

придавая ему вид плащаницы» [6]. На самом де­ле никакого противоречия здесь все-таки нет. Просто четырехметровую плащаницу Христа хранили в свернутом виде так, чтобы снаружи на поверхности был виден только лик Христа.

Возьмем также для примера иллюстрацию из Молитвенника, созданного в 1190-е годы в бенедиктинском монастыре в Венгрии. На ней изображено, как тело Иисуса готовят к погре­бению. Тело находится в той же позе, какую запечатлело изображение с плащаницы. Глав­ная деталь — скрещенные руки. Ангел держит в руках плащаницу, в которую предстоит за­вернуть тело Христа.

Старший научный сотрудник отдела древ­нерусской живописи Русского музея И. А. Ша- лина в одном из своих докладов в 1994 году обратила внимание на икону «Христос во гро­бе». Икона получила греческое название «Akra Tapeinosis» и славянское «Уныние», или «Сми­рение Нашего Господа». Икона XIV столетия, о ней упоминается в письме патриарха Афана­сия I в 1305 году, то есть до появления пла­щаницы в Лирее.

Впервые же «Христа во гробе» изобразили на миниатюрах греческого Евангелия из Ка- рахиссар в конце XII века. Есть аналогичное изображение «Akra Tapeinosis» и в диптихе из греческого монастыря Метеоры. Оно написано около 1381 года и принадлежало основателю монастыря Иоасафу Урошу Палеологу. На обо­

роте диптиха сохранилась надпись о назначе­нии образа: в церемонии страстных дней икону возлагали прямо на эпитафию-плащаницу, ко­торая устанавливалась в центре храма.

Но еще более потрясающей является дру­гая икона. Она происходит из сербской Пра­вославной церкви в Белграде. Надпись на цер- ковно-славянском языке упоминает сербского короля Уроша II Милутина (1282-1321), икона была вкладом его вдовы в Милютинский мавзо­лей-храм в Баньский монастырь. На иконе обна­женный Христос, словно реально положенный на плащаницу, изображен со скрещенными на жи­воте руками и кровавыми ранами распятого.

Откуда взялась эта плащаница на иконе? Ведь очевидно, что прототипом ее была верти­кально подвешиваемая завеса.

Возможно, это объясняет и тот способ, кото­рым когда-то закрепляли в Фаросской часовне Константинополя мандилион-плащаницу. Верх­нюю лицевую часть плащаницы поднимали до уровня скрещенных рук Спасителя со следа­ми крови от гвоздей Распятия. Дж. Джексон изучал Туринскую плащаницу и подтверждает наличие специфических поперечных складок в центре лицевой и оборотной сторон пелены, свидетельствующих о подобном сгибе ткани в течение длительного времени. Им же установ­лен факт прикрепления сложенной пополам плащаницы к поднимавшему ее в этом месте брусу, на котором она была закреплена.

Пятница, избранная для демонстрации рели­квии, когда отпечаток мертвого тела был досту­пен для созерцания, прямо соответствовала дню

еженедельной памяти Креста и Распятия. Д. Паллас пишет, что не исключено и то, что «устрой­ство, на котором плащаница с образом мертвого Христа поднималась из ларца-реликвария, было оформлено в виде креста, сделанного в меру и наподобие Голгофского. Такой крест с частицей Истинного Древа, соединенный с реликвией ко­пия, в 532 году Феодор Петрский в энкомии на св. Феодосия упоминает в алтаре Иерусалимской базилики на Голгофе» [7]. Об этом сохранились так­же свидетельства в латинской рукописи XII века: «Мера длины Тела Христова, которая была снята верными мужами в Иерусалиме. Император Юс­тиниан сделал согласно длине тела крест» [8].

Специалисты по иконографии могут сделать вывод, что иконография ликов Христа «не плод интеллектуального и литургического творчества, но образ исторический, с самого начала сво­его существования обязанный нерукотворной реликвии Христа, точно передавшей черты ле­жащего в гробу Господа» (Шалина И. А. Икона «„Христос во гробе" и нерукотворный образ на Константинопольской плащанице». Из мате­риалов конференции «Научные и богословские аспекты исследования Туринской плащаницы и чудесных знамений, происходящих в Право­славной церкви»).

На Руси иконы «Христа во гробе» и «Спас» ассоциировались именно с плащаницей Иисуса, символом-реликвией. Об этом свидетельству­

ет и Максим Грек, называвший такие иконы «нерукотворным образом Спасова схождения». Об этом говорит и то, что хоругви со «Спасом Нерукотворным» украшали русское воинство уже на Куликовской битве.

Московский историк М. Чегодаева сравнила лик, изображенный на Туринской плащанице, с одним из первых изображений Христа Пантокра- тора (Вседержителя), иконой, которая хранится в монастыре Св. Екатерины на Синае и датируется V веком. Когда Чегодаева, пользуясь методами криминалистики, наложила один «портрет» на другой... изображения полностью совпали.

Продолжение легенды о плащанице

Король Людовик IX в спешном порядке укреп­лял для защиты от неверных крепость Марса. Кроме этих мер безопасности, он приказал сво­им людям молиться, чтобы поскорее появились на горизонте сицилианские корабли. Однако проходил июль, а сицилианского флота так и не было видно.

Зато появился другой, нежданный и неже­ланный гость: в лагере началась эпидемия.

Несколько дней подряд крестоносцы стра­дали от немилосердной жары. И вот однажды рухнул стоявший в карауле воин, да так и остался лежать на земле без сознания. Когда товарищи бросились к нему, они не догадались, жертвой какой болезни он пал, но первые злые подозрения уже зародились.

Словно волк, чья жажда крови пробудилась после первой жертвы, эпидемия начала соби­

рать свою страшную жатву