Келли спала, будить ее мне не хотелось. Я вышел из машины, закрыл дверь, стараясь не хлопать, и зашагал к съезду. На месте происшествия я увидел три полицейских автомобиля, два эвакуатора и пожарную машину.

Но во что превратились автомобили… Мне стало не по себе. Я обернулся, взглянул на свой внедорожник и убедился, что Келли все там же и спит.

Не успел я сделать и нескольких шагов, дорогу мне преградил полицейский.

— Извините, сэр, — произнес он. — Вы должны вернуться.

— Что это за машина? — спросил я.

— Сэр, я прошу вас…

— Что это за машина? Универсал, который ближе к нам…

— «Субару», — ответил он.

— Номер, — настаивал я.

— Простите, сэр?

— Мне нужно взглянуть на номер.

— Вы хотите сказать, что знаете, чья это машина?

— Позвольте взглянуть на номер.

Он разрешил мне пройти ближе. Это был номер…

— О Господи! — прошептал я, чувствуя, как силы покидают меня.

— Сэр?

— Это машина моей жены.

— Сэр, назовите ваше имя.

— Глен Гарбер. Эта машина принадлежит моей жене. Это ее номер. О Боже!

Полицейский сделал шаг в мою сторону.

— С ней все в порядке? — спросил я. По всему телу забегали мурашки, словно я получил легкий удар током. — В какую больницу ее повезли? Бы знаете? Вы можете выяснить? Я должен поехать туда. Прямо сейчас.

— Мистер Гарбер… — сказал полицейский.

— В больницу Милфорда? Нет, постойте, больница Бриджпорта ближе. — Я повернулся и бросился к своей машине.

— Мистер Гарбер, вашу жену не увезли в больницу.

Я остановился.

— Что?

— Она все еще в машине. Боюсь…

— Что вы сказали?

Я посмотрел на искореженный «субару». Полицейский, наверное, ошибался. Здесь не было врачей, никто из пожарных не пытался вызволить водителя с помощью гидравлических ножниц.

Я обошел его, бросился к машине, прямо к водительскому месту, и через разбитое окно заглянул в салон.

— Шейла, — проговорил я, — Шейла, милая!

Стекло разлетелось на миллионы осколков, каждый из которых был размером не больше изюмины. Я начал стряхивать их с ее плеч, вытаскивать из слипшихся от крови волос, снова и снова повторяя ее имя.

— Шейла? О Боже, пожалуйста, Шейла…

— Мистер Гарбер. — Полицейский уже стоял позади меня. Я почувствовал его руку у себя на плече. — Пожалуйста, сэр, пройдемте со мной.

— Вы должны вытащить ее. — Я почувствовал запах бензина и услышал, как что-то капает.

— Мы так и сделаем, обещаю. А теперь, прошу вас, пойдемте со мной.

— Она не мертвая. Вы должны…

— Пожалуйста, сэр, боюсь, вы заблуждаетесь. Она не подает никаких признаков жизни…

— Нет, это вы ошибаетесь! — Я протянул руку и обхватил ладонью ее голову. Она упала на грудь.

В этот момент я все понял.

Полицейский крепко сжал мою руку:

— Вы должны отойти от машины, сэр. Здесь небезопасно. — Он силой оттащил меня в сторону, я не сопротивлялся.

Когда мы отошли на приличное расстояние, я не выдержал, согнулся и обхватил руками колени.

— Сэр, вам плохо?

Глядя на тротуар, я спросил:

— Моя дочь в машине. Вы видите ее? Она спит?

— Я вижу только ее голову… да, кажется, спит.

Несколько раз судорожно вздохнув, я распрямился и уже, наверное, в десятый раз пробормотал: «О Боже!» Полицейский стоял рядом, ожидая, когда я приду в себя и смогу ответить на его вопросы.

— Вашу жену зовут Шейла? Шейла Гарбер, сэр?

— Совершенно верно.

— Вам известно, что она делала сегодня вечером? Куда ездила?

— Сегодня у нее были курсы. В бизнес-колледже Бриджпорта. Она изучала бухгалтерию, чтобы помогать мне в бизнесе. Что случилось? Что здесь случилось? Как это произошло? Кто, черт побери, был за рулем другой машины? Что он натворил?

Полицейский опустил голову.

— Мистер Гарбер, судя по всему, причиной аварии стало управление автомобилем в состоянии алкогольного опьянения.

— Что? Пьяный водитель?

— Похоже, что да…

К потрясению и горечи примешался гнев.

— Кто был в той машине? Что за сукин сын…

— В другой машине было трое. Один выжил. Юноша, который сидел на заднем сиденье. Его отец и брат погибли.

— Господи, какой человек сядет за руль пьяным да еще с двумя детьми…

— По всей видимости, это было не так, сэр, — возразил полицейский.

Я уставился на него. Что? За рулем сидел не отец, а кто-то из сыновей?

— Один из мальчишек вел машину пьяным?

— Мистер Гарбер, я прошу вас. Вы должны успокоиться и выслушать меня. Скорее всего виновником аварии стала ваша жена.

— Что?

— Она свернула на съезд и припарковала машину посреди дороги, но так, что с шоссе ее фар было не видно. Мы думаем, она уснула.

— Что, черт возьми, вы несете?

— А потом, — продолжил он, — другой автомобиль свернул с шоссе на скорости примерно шестьдесят миль в час и врезался в автомобиль вашей жены.

— Но один из водителей был пьян — так вы сказали?

— Вы не понимаете меня, мистер Гарбер. Если не возражаете, не могли бы вы ответить на один вопрос: ваша жена имела обыкновение садиться за руль в нетрезвом виде? Обычно люди в таком состоянии успевают…

В этот момент машину Шейлы охватило пламя.

Я потерял счет времени и не помнил, сколько простоял перед шкафом Шейлы. Две минуты? Пять? Десять?

В последние две недели я сюда не заглядывал. Старался даже не подходить к нему. Конечно, сразу после ее смерти мне пришлось открыть шкаф и кое-что поискать в нем. Нужно было найти одежду для погребения, пускай ее и собирались хоронить в закрытом гробу. Сотрудники ритуального агентства по мере возможности привели Шейлу в порядок. Осколки стекла изрешетили ей тело. А взрыв хоть и не успел полностью уничтожить салон — пожарные быстро потушили огонь, — но еще больше усложнил работу гримерам. Они, словно скульпторы, слепили Шейле новое лицо, но оно имело весьма отдаленное сходство с оригиналом.

Однако я не переставал думать о том, как отреагирует Келли, если на церемонии прощания она увидит свою маму, такую не похожую на ту, которую любила. И все будут говорить, что Шейла выглядит прекрасно и ритуальные службы провели потрясающую работу, лишний раз напоминая о том, с каким материалом им пришлось иметь дело.

Я сказал, что ее собирались хоронить в закрытом гробу.

Директор ритуального агентства ответил, что именно так они и поступят, но для погребения все равно требовалась одежда.

Я выбрал темно-синий костюм — пиджак и юбка, нашел белье, туфли. У Шейлы было много обуви, и я остановил выбор на туфлях-лодочках со средним каблуком. Я бы предпочел другие, на высокой шпильке, но отложил их в сторону, вспомнив, что Шейла всегда считала их неудобными.

Когда я делал для Шейлы встроенный шкаф, выделив под него несколько футов стены нашей спальни, она заявила:

— Значит, мы договорились: это будет лично мой шкаф. А твой — тот маленький, жалкий, похожий на телефонную будку. Большего тебе и не нужно. И чтобы никаких вторжений на мою территорию!

— Меня беспокоит одно, — сказал тогда я, — даже если бы я построил тебе ангар для самолета, ты и его умудрилась бы забить до отказа. Боюсь, сюда не вместятся все твои вещи. Скажи как на духу, Шейла, сколько сумочек нужно одному человеку?

— А сколько инструментов требуется одному мужчине, чтобы выполнять одну и ту же работу?

— Пообещай мне прямо сейчас, что тебе не понадобится дополнительное место. И ты никогда ничего не положишь в мой шкаф, даже если он будет не больше мини-бара.

Вместо того чтобы сразу ответить, она обняла меня, прижала к стене и сказала:

— Знаешь, мне кажется, этот шкаф достаточно просторный, чтобы заняться… угадай чем?

— Теряюсь в догадках. Но если ты мне скажешь, я возьму измерительную ленту и все проверю.

— О да! Я так хочу проверить один твой размер!..

Как же это было давно!

Теперь я стоял перед шкафом и не знал, что мне делать со всеми этими вещами. Может, я задумался об этом слишком рано? Эти блузки и свитера, платья и юбки, туфли, сумки и коробки из-под обуви, набитые письмами и памятными вещицами, сохранили ее запах, воспоминания о ней.