НЕКОТОРЫЕ вещи умирают не сразу.

Люди. Демоны. Целые миры. Иногда борьба обескровливает их, и все же они не гибнут. Они двигаются, будто все еще живы. Перемещаются, не понимая, что все уже кончено. Такие вещи — в некотором роде трупы. Пепельные и бледные, с тяжелым запахом распада.

Такой вещью был Эритен. Планета стихийной урбанизации, слишком далекая от основных торговых маршрутов Империума, чтобы считаться миром-ульем, она процветала по собственным ограниченным меркам. Но восстание положило всему этому конец.

Люди были слабы, эти стенания повторялись во всей галактике. Они были слабы и позволили заразить их общество. И теперь пожинали плоды, медленно умирая в руинах городов которые породили. Умирали, но уже были мертвы.

Рафен задержался под арками богато украшенного атриума, это был вход в разрушенный общественный кинема-зал. Осколки стекла кучами лежали вокруг билетного киоска и почерневших от пламени стоек. Разбитые стенды с рекламой пикто-драм и старой кинохроникой мерцали в темноте. Как и везде в городе, развалины покрывал тонкий слой похожей на пудру серовато-коричневой пыли. Мельчайшая пыль была повсюду, вздымалась над улицами, клубилась в небе, делая льющийся с неба голубой свет тусклым и слабым. Пыль оставляла в горле неприятный привкус, напоминающий костяную муку.

Мерцающие огненные всполохи затанцевали за отрытыми дверями, ведущими в глубины пикто-театра. Туркио вышел из темноты с огнеметом в аугметическом кулаке, запальник на дуле спокойно шипел. Десантник шел не скрываясь, выражение его напряженного лица было жестким и тяжелым. Взгляд Рафена рассеяно скользнул по покаянному клейму, выжженному лазером над правым глазом Туркио, и шрамам оставшимся на месте удаленных наградных штифтов. Другие люди, чтобы утаить позор, возможно, предпочли бы носить глухие, скрывающие лица шлемы. Но не брат Туркио. Он носил клеймо смело, как знак доблести.

— Есть что-нибудь? — спросил Рафен .

Астартес кивнул командиру:

— Брат-сержант, — начал он. — Все как и прежде. Здание пусто. Я нашел признаки присутствия наших родичей, но след давно остыл. Я бы сказал, день — возможно, два.

Губы Рафена разочарованно скривились.

— Сведения, которые они нам дали ничего не стоят.

Он позволил себе пройтись взглядом вдоль длинного бульвара, который тянулся далеко на север. Улицу заполнили щебень от рухнувших жилых башен, и замершие машины которые бросили в безумии восстания. Как и большинство муниципалитетов Эритена, эта агломерация была основана на сети дорог, которые прочертили поверхность планеты. Из каждого городского квартала поднимались отвесные узкие здания высотой в пятьдесят-семьдесят ярусов. Друг от друга они отличались лишь цветом камня и странными архитектурными завитушками. По большому счету это была разновидность построенных под копирку домов. Плод усилий настырных и бесталанных администраторов Муниторума. Рафен решил, что в таком месте можно было легко заблудиться, если, конечно, у тебя нет превосходного чувства направления, свойственного Адептус Астартес.

И все же город вызывал у воина тревогу. На него смотрело множество выбитых взрывами окон — каждое, как темная яма, в которую не могла проникнуть даже оптика его шлема. В любом из них мог скрываться снайпер с лазпушкой или ракетной установкой. Он предпочел бы подняться над городом в челноке, найти свою цель и двигаться прямо к ней. Но шум боестолкновения серьезно заинтересовал сержанта. Это было не его поле боя, и не ему задавать вопросы, как здесь воюют. Рафен повернулся, чтобы найти остальную часть отряда, полускрытого за перевернутым автобусом. Их алая броня тускло блестела в послеполуденном тумане. Кровавые Ангелы здесь гости. Это был не их конфликт, чтобы судить или комментировать.

Он переключил свой вокс на общую частоту и рубанул воздух ладонью:

— Двигаемся дальше.

— Они не здесь.

Он уловил насмешку в словах Аджира, когда боец тактического отделения вышел из-за сгоревшей машины.

— Во имя Трона! Они что, играют с нами в какую-то игру?

Как всегда самоуверенный десантник первым шагнул на открытое место, будто провоцируя выстрел.

Хмурый взгляд Рафена потяжелел. Аджир, кажется, считал себя неуязвимым, словно его болтер и чванливая походка — все, что нужно для защиты от архиврага.

— Меня бы это не удивило, — бросил Туркио. — Наши старые кузены никогда не были…

— Довольно, — Рафен заставил воина замолчать, тряхнув головой. — У нас есть наша задача и наше послание. Мы сосредоточимся на этом.

— Так точно, лорд, — кивнул Туркио. — Конечно.

Он шагнул прочь и подозвал специалиста по тяжелому вооружению отделения. Его отличали синий шлем и тяжелый болтер с ленточной подачей боеприпасов. Брат Пулуо подошел и кивнул. Коренастый, мощный воин не считал разговор важной частью общения с товарищами, и по большей части это было верно. Пулуо придал новое значение слову «молчаливый», но Рафену понравился этот неразговорчивый человек, после того как бойца назначили в отряд. Недостаток болтливости тот с лихвой искупал воинским искусством.

— Следи за окнами, — сказал он ему, понизив голос. — У меня есть подозрение…

Пулуо снова кивнул и перещелкнул предохранитель болтера, шагая мимо, чтобы найти лучшую точку обзора.

Позади них молодой Кейн колебался, внимательно глядя на зажатый в руке ауспик.

— Никаких изменений показаний, сэр. Там через весь экран облако больше, чем во время песчаной бури на Секундес.

Кейн был самым высоким из них, худой и жилистый в сравнении с плотно сбитым Пулуо. Кроме того он был без шлема.

— Радиация.

Брат Корвус появился последним и настороженно повел болтером из стороны в сторону.

— Остаточная радиация от взрывов в воздухе. Тут все больше чем на полкилометра будет в тумане.

— Да, — кисло согласился Кейн и немного неловко активировал устройство.

Рафен видел, что Корвус тоже заметил это движение, но ни один ничего не сказал. Молодой Астартес еще не освоился. Лишь несколько жалких недель назад Кейн был скаутом десятой роты, и повышение в ранге до полноправного брата все еще сказывалось в его манерах. Имперская силовая броня Марк-8 была для него в новинку, это видно наметанному глазу опытного воина.

Рафен отвел взгляд. Он набирал отделение по разным показателям. В основном по превосходным навыкам в стрелковой подготовке. Однако, положа руку на сердце, сержант предпочел бы, провести больше времени, тренируя и обучая подразделение. Так, чтобы оно превратилось в точно сработанный механизм, прежде чем отправться на эту вылазку. Мелочи вроде неловкости Кейна были бы уже сглажены, как и другие менее очевидные шероховатости — он взглянул на Туркио и Корвуса, снова подумав о покаянном клейме, объединившем этих людей.

Но Воле Императора и Ордена не было дела до забот простого брата-сержанта. Командующий Данте отдал приказы, и он оставил домашний мир в тот же самый день. Его мелкие проблемы ничего не значили в сравнении со словом Магистра Кровавых Ангелов. На борту фрегата, который привез их на Эритен, времени было слишком мало. Совершенно не достаточно. Его взгляд вновь нашел Туркио. Из всех них только он долго служил с Рафеном, до инцидента на Кибеле и безумия, которое последовало позже …

Рафен встряхнулся, посторонние размышления сейчас только мешают сосредоточится. Хотя восстание на Эритене и было сокрушено, это не давало сержанту оснований растекаться мыслью. В городской агломерации все еще оставались очаги сопротивления, и кто-то мог быть достаточно глуп, чтобы начать охоту на отряд Адептус Астартес, одиноких и без поддержки. В глубине души сержант надеялся что-то кто-нибудь рискнет. Тренировочные бои в крепости-монастыре и на борту фрегата были хороши, насколько это возможно, но совершенно не могли заменить реальной практики.

Миссия. Миссия и сообщение прежде всего.

Они шли дальше, ныряя и выныривая в длинные остроугольные тени, которые отбрасывали жилые башни. Стекло, тусклые осколки краски и светильников лежали повсюду. Нельзя было шагнуть без скрипа под керамитовыми ботинками. У подножий некоторых зданий, блестящие осколки лежали барханами, которые были по колено даже высоким космодесантникам. Раз или два, они услышали отдаленное рычание болтера, отраженное эхом и приглушенное бетонными каньонами города.