— Узрев сей день, я чувствую, что меня словно благословили, — Кейн выглядел потрясенным. — Сколько из наших боевых братьев могут сказать, что они видели такое величественное собрание как это? — он слегка улыбнулся. — Я бы много дал, чтобы оказаться в палате, когда элита всех Орденов встретится. Мне кажется, что это было бы… интересно наблюдать.

Глаза Рафена сузились, и он бросил на другого космодесантника жесткий взгляд.

— Это не игра, Кейн. Конклав собрали, чтобы обсудить вопросы чрезвычайной важности. Помни об этом.

Юноша пристыжено склонил голову.

— Конечно, брат-сержант, я не имел в виду непочтительности, — через миг он заговорил снова. — Мы прибыли последними?

— Капитан сообщает, что еще два корабля следуют за нами, и прибудут в течение часа. «Белые глаза» и «Рапира». Когда они займут позиции, конклав по-настоящему начнется.

Переговоры Рафена с капитаном «Тихо» стали испытанием терпения воина. Не столько из-за человека, сколько из-за приказов, которые офицер был вынужден передать Кровавому Ангелу. Сложная паутина полетных коридоров была организована так, чтобы «Громовые ястребы» и челноки «Аквилы» с каждого из собравшихся кораблей не пересекли траектории друг друга. А чередование схемы посадки устроили таким образом, чтобы каждый отряд посланников ступил на поверхность Ваала в порядке старшинства и Основания. Все это упорно наводило на мысли, что некоторые кузены настояли на подобном позерстве и открытой демонстрации ранга. Но на таком важном собрании, разве не могли они обойтись без всего этого и встретится как равные?

Прежде, чем покинуть Ваал, чтобы найти Сета, Рафен задал этот вопрос Корбуло. Верховный сангвинарный жрец с суровыми глазами, отступил от выверенных манер, позволив себе редкий смех. Брат, сказал он, несмотря на величие, которое Император даровал нам, он также сделал нас соперниками друг другу. Символы, флаги и почести находятся в самой сути того кто мы есть. Если мы отвергнем наши церемонии, мы отринем часть нашей природы.

Все — чистая правда. И тяжелое испытание для терпения Рафена.

— Это странно, — снова заговорил Кейн. — Я смотрю туда, лорд, на поверхность Ваала и я вижу просторы земли, — он указал на детали ландшафта, видимые через тонкие облака. — Горы Чаши. Великий Разлом и Рубиновое Море … Я знаю это место как родное, — юноша кивнул в сторону кораблей на орбите. — Но им… Что для них Ваал? Нечто расплывчатое и абстрактное? Место, которое они знают из догмы и мифа?

Планета медленно вращалась под их ногами. Пустынная ржаво-красная сфера отличалась строгой красотой. Слои радиоактивной пыли в верхних слоях атмосферы окружал ореол сияния гигантской красной звезды Ваала. Суровый и неумолимый мир, это зрелище приводило обоих мужчин в настроение, которое никто из них не смог бы легко описать.

Рафен взглянул на подчиненного:

— Ты хочешь знать — испытывают ли наши кузены тоже благоговение от присутствия здесь, какое ты ощущаешь от их собрания?

К его удивлению, Кейн покачал головой.

— Нет, сэр. Хочется знать, будут ли они чтить Ваал так же как я?

Рафен ощутил, что юноша высказал не все что держал на уме.

— Орден Расчленителей только один приемник среди многих, Кейн. Характер Сынов Сангвиния очень сильно разнится.

В ответ он получил медленный поклон.

— Будет поучительно увидеть эти различия воплоти.

Рафен вернул поклон, снова ощутив тяжесть грядущих дней.

— Да. Будет.

— ЭТО НЕ ТО, чего я ожидал, — сказал Нокс. Он стоял у окна каюту, держал шлем на сгибе руки, и смотрел на планету. — Я думал, что она будет более …

— Внушительной? — подсказал командир. Внимание капитана Горна было направлено в другую сторону. С помощью маленького монокуляра он вглядывался в темноту, изучая окружившие их корабли.

— Когда сравниваешь с Кретацией, смотреть действительно не на что. Нет зарослей джунглей и болотных равнин, нет спиралей штормовых облаков.

— Я думал, лорд. Возможно, я был глуп представлять, что место рождения Великого Ангела, да найдет его свет, сверкающая сфера из золота и рубинов.

Из-за их спин заговорил Магистр, не отрываясь от полировки брони.

— Вспомни наше учение, Нокс. Не будь дураком. Ты знаешь, как и любой из нас, что Ваал не его родина. Сангвиний явился на второй луне, Ваал Секундус.

— Луны нельзя увидеть с этой орбитальной позиции, — заметил Горн нахмурившись. — Мы на дневной стороне, угол слишком низкий.

Нокс на миг замолк, обдумывая вопрос.

— Ты думаешь… нам, возможно, разрешат отправиться туда? На Секундус и к Падению Ангела? Месту, где он жил как младенец… — как бы он не старался это скрыть, в грубом голосе старого воина звучало глубокое почтение.

Сет продолжал свою работу.

— Я думаю, нет. Кровавые Ангелы очень оберегают свой высокий статус ордена Первого Основания, брат-сержант. Не думаю, что они обрадуются тяжелым ботинкам Астартес Второго Основания на их священной земле.

— Лорд Данте не посмел бы отвергнуть такую просьбу, — сказал Горн, — если бы ты обратился с ней.

— Мой кузен Данте смеет куда больше, чем это может показаться, — задумался Сет. — То, что мы здесь, доказательство этого, — он раздраженно хлестнул зажатой в руке тканью, обозначая изменение в направлении беседы. — Корабли, Горн. Скажи мне, что ты там видишь.

— Кровавый Ангел Рафен сказал правду. Здесь собрались множество кораблей, как кажется почти от каждого Основания наших родичей. Я вижу Ангелов Окровавленных. Пожирателей Плоти.

На губах Сета медленно сложилась улыбка.

— Вот как. Пожиратели Плоти. Все еще живы, верно? У них видно удача варпа.

— Я думаю, что они говорят то же самое о нас, лорд, — заметил Нокс.

Из мерцающих глаз Сета исчезло холодное веселье.

— Ты думаешь? И что ты думаешь, наши кузены еще говорят о нас?

Он встал, ткань полетела на палубу, его настроение омрачилось.

— Орден, чей маленький флот настолько увяз в боях, что мы даже не смогли прибыть на Ваал на борту одного из собственных кораблей?

И Нокс и Горн замолчали. Настроение Сета всю дорогу от Эритена было подвижным, как ртуть. Чем ближе был конец маршрута, тем чаще случались вспышки раздражения. Воины молчали, позволяя лидеру выплескивать медленно копящееся недовольство. Магистр резко указал на корабли за бронестеклом окна.

— Как должны гордиться наши кузены со своими красивенькими корабликами. Как жалеть нас, — он шагнул к Ноксу. — Я спрашиваю тебя, брат-сержант, какую кровью проклятую удачу имеем мы?

— Мне… нечего ответить, лорд.

Сет надолго задержал пристальный взгляд, а затем отвернулся.

— Тогда я тебе скажу. Мы прокляты, братья. Оказались в когтях собственной дикости, испорчены жаждой и яростью. Самые малочисленные из преемников Сангвиня. — он показал ладонь с прижатым большим пальцем. — Четыре. Четыре роты — все, что мы имеем, и все же внушаем врагам такой страх, какой не вызывают Ордена вдвое больше! Но при этом, разве нас уважают? Разве мы не осуждены каждым Астартес, который бросает на нас взгляд?

— Это так, — согласился Нокс.

— Данте собрал нас здесь, чтобы оплакать раны его легиона, но никогда кузены не думали о нашихранах! Нашей боли!

Капитан Горн сглотнул и поерзал.

— Тогда… Если позволишь спросить… Почему, ты отказался от своего первого ответа Кровавому Ангелу Рафену? Во имя Амита, милорд, почему мы здесь?

Улыбка Сета начала медленно возвращаться.

— То о чем говорил Рафен, возродило мою веру, брат-капитан. Это напомнило мне, Император тверд и справедлив, он наказывает за гордость тех, кто этого заслуживает. Кровавые Ангелы так непомерно горделивы, Горн. И вот собственное тщеславие поразило их до мозга костей! После десяти тысяч лет они внезапно нуждаются. Угроза расформирования нависает над ними. Теперь Данте и его родичи понимают, что мы чувствуем, вы видите? Они учат урок, который Расчеленители знали тысячелетиями, — его глаза заблестели. — Это когда цепляешься за обваливающий край… — он согнул пальцы когтями. — Вы сделаете все, чтобы не упасть в пропасть.