Он мигнул, изгнав прочь мрачные мысли, и стал изучать опустошение. Все было разрушено. Каждое устройство, каждый цилиндр, каждый сервитор и когитатор, все разорваны на части, как будто по залу прошел ураган и обратил на них свою ярость. Он видел, что дверь в зал репликации открытая висит под углом, верхний шарнир, оторван какой-то невероятной силой. Он приблизился, и вступил в отсек. Тот был мрачен, сокрыт чернильными тенями, и Цек заставил свой оккулоб настроить спектр зрения. Глаза закололо и тени стали ясными. Они сложились в человека его телосложения и роста.

Техноповелитель стоял у консоли, с небрежным безразличием изучая кусок оторванного мяса. Он отбросил ошметок и повернулся, когда Цек подошел ближе. Обеспокоенный не больше чем хозяин, приветствующий гостя в своей комнате. Он склонил голову.

— Ах, Старший. Я рад, вы пришли. Признаюсь, подозревал, что вы будете колебаться относительно этого пункта, — улыбка растянула уродливые губы. — Это нравится мне, я ошибался, — походка магоса казалась другой, он как-то сгорбился, словно нес на спине большой вес.

Цек видел капсулы клонов, каждая расколотая изнутри, каждая пустая.

— Вы сделали это, — прохрипел он, слова срывались с сухих губ.

— Я просто помог процессу, который уже начался, — улыбка стала немного шире. — Я должен сказать, что во всей вашей тяжелой работе, вы были обречены потерпеть неудачу, как и Коракс. — он усмехнулся, словно только понятной ему шутке. — Ну да Коракс всегда был дураком.

— Серпенс! — Цек прорычал имя, когда другой человек сбросил с плеч плащ. — Я доверял вам! Для чего все это? — он заморгал. — Мои сотрудники… Леонон … Фенн?

— Я был бы удивлен, если они еще живы. Демоны Крови такие жестокие и эффективные убийцы, разве вы не согласитесь? — что-то двигалось на его спине, щелкая и разворачиваясь.

— Демоны Крови?

В ответ он получил снисходительный поклон.

— Это имя мне больше нравится.

Цек дернулся, его самообладание рухнуло. Он посмотрел на оружие, все еще зажатое в руке как будто он забыл, что оно там было. Апотекарий прицелился.

— Я убью тебя за это!

— Разве вы не хотите знать «почему»? — человек поднял к лицу длинные когтистые пальцы и играл там с кожей, таща ее, зажимая на скулах и линии челюсти. — Вы — ученый, Цек. Причина и следствие, причина и процесс, они — краеугольный камень вашей личности. Вы действительно можете убить меня, не понимая почему это произошло?

Раздался треск и части лица магоса, разорванные на жирные полосы, упали на пол, где начали разжижаться. Цек увидел другую плоть, жесткую и резко очерченную на древнем черепе.

— Тогда говори, Серпенс! — крикнул он. — Признайся, если ты должен!

Магос снова засмеялся в тональности напоминающий сухую кость.

— Я был Гараном Серпенсом какое-то время. Но его шкура плохо на мне сидела, слишком тесная. Я устал от него, — он продолжал сдирать с себя кожу.

Белая буря густых волос возникла и упала на плечи человека. Он шагнул ближе, так, чтобы мерцающие огни палаты могли лучше его осветить.

— Вы узнаете меня, брат Цек? Теперь думайте. Я полагаю, что вы вспомните мое имя.

Медные шлицы вздохнули и выдвинулись из-за спины врага. Старший апотекарий начал понимать, то, что он сперва принял за игру теней, было на самом деле хитроумным паукообразным сооружением на плечах самозванца.

— Я знаю вас и весь ваш род, — продолжал он. — Я ступал по той же земле что и ваш примарх. Однажды я смотрел в его лицо, — он засмеялся. — Какой вы жалкий дистиллят его великолепия. Он бы стыдился.

— Не говори о Сангвинии, лжец! — задохнулся Цек. — Не произноси его… его имя… — жар крови мгновенно сковал лед, осознание поразило его. — Ты? — он ощутил, как скрутило внутренности. — Этого не может быть!

— Ваш примарх всегда был высокомерным, Кровавый Ангел. И вы такие же спустя десять тысяч лет как Великий Гор поразил его словно глупца. Да он и был глупцом, — самозванец широко открыл объятья, веер медных конечностей вырвался из чудовищной конструкции на спине. — Вы все еще не узнаете меня?

Апотекарий выстрелил, но заряды завизжали, отбитые лапами «паука». Черная, холодная пелена заполнила зал.

— Тогда, пожалуйста, позвольте мне представиться, — самозванец низко поклонился, показывая вибрирующую машину на спине во всем ее гротескном великолепии. — Я — прародитель Хаоса Неделимого, Господин Боли, Повелитель Новых Людей, — голос был густым, насмешливым и ядовитым. — Я Фабий Байл. И у вас есть нечто, что я хочу.

АСТАРТЕС выпрыгнули из десантного отсека «Громового ястреба», как только опоры транспортника коснулись платформы. Кровавые Ангелы и Расчленители образовали периметр. Поисковые фонари на их плечах послали яркие натриево-белые лучи в нутро сторожевой башни, высвечивая резкие тени топливозаправщиков, грузовых контейнеров и неподвижных флаеров.

Рядом с Рафеном Пулуо слегка склонил голову и бросил на командира многозначительный взгляд. Огонь в ноздрях. В шлеме сержант тоже уловил запах; пролитая кровь перебивала все.

— У меня здесь есть что-то, — Рон, заместитель сержанта Нокса, крикнул со стороны правого борта «Громового ястреба». Рафен нырнул под крыло транспортника, игнорируя потрескивание остывающего фюзеляжа, и двинулся к Расчленителю.

Нокс уже был там.

— Что это?

Рон повернул закрепленную на плече лампу на нос стоящего лихтера «Арвус». Скошенная кабина была широко открыта, угловой металлический каркас был погнут и разорван. Зазубренные осколки зеленого бронестекла валялись на настиле. В полумраке ходовые огни машины были мягкими желтыми точками, мигающими каждые несколько секунд. Приборы в кабине тоже светились.

Рафен повел болетром и вставил ствол оружия в рваную дыру на лобовом стекле. Внутри, виднелось месиво обломанных механодендритов, лежащих, как убитые змеи, на включенном пульте управления. Масло и жидкости процессора пятнали стены кабины. Там, где у другого корабля, мог бы находиться ложемент экипажа, остался только приземистый металлический подиум, из которого торчали трубы, испускающие запах озона и человеческих выделений.

— Там должен быть пилот-сервитор, — сказала Рон.

— Да, — ответил Нокс. — Долженбыть.

Рафен осмотрел искривленный металлический каркас и провел вдоль него перчаткой. Он нашел ряд странных углублений, воин не сразу понял, что они соответствуют расположению пальцев на человеческой руке.

— Кто-то снял пилота и убил его.

— Вероятно Цек, — предположил капитан Горн, когда приблизился к ним. — Он хотел быть уверенным, что никто не улетит после того, как он приземлился.

Пулуо указал на ряды других шаттлов.

— Это не единственная машина в ангаре.

— Я думаю, мы найдем их такими же распотрошенными.

Рафен слушал в пол уха, пристально всматриваясь в темные углы ангара. Оптика шлема была настроена на «охотничий режим», он осмотрелся и не нашел никаких источников тепла, кроме труб теплообменника в стенах и потолке. Он вернул свое зрение к нормальному, краем глаза заметив, что сержант Нокс сделал то же самое.

— Зачембы Старшему делать такое? — сказал Пулуо. — Да и хватило бы у него силы?

Горн пожал плечами.

— Он убил Сангвинового Ангела. Он сбежал как трус. Он — один из ваших родичей. Скажите мне, по вашему мнению, это действия брата, в здравом уме?

В полу, в луже унылого света льющегося из биолюма, открылся люк, в зал проникла фигура в закрытых одеждах апотекария. Фигура спокойным, уверенным шагом, совершенно не испуганная количеством оружия, которое немедленно на неё направили.

Капитан Расчленителей не стал дожидаться Рафена. Он сдвинулся со своей позиции и шагнул вперед, через линию своих людей вокруг «Громового ястреба».

— Ты, — приказал он, — остановись и назови себя. — Горн положил одну руку на рукоять фальшиона на поясе и вытащил короткий зазубренный клинок, демонстрируя готовность пустить его в ход.