Зверь, с которым Корбуло столкнулся в часовне, был самым старшим из них, если такое понятие применимо к существам искусственно выращенным в синтетических матках, дальше всех прошедший по извилистому пути пробуждения. Вожак стаи попробовал составить слова, но они ускользнули от него. Разочарование вылилось в горящий гнев. Смертельная ярость становилась все сильнее, жажда крови и волны бесцельной ненависти понесли тварей вперед.

ДАГГАН крутился на месте, его похожие на барабаны кулаки, врезались в туловище Демона Крови, грудь мутанта сплющилась от удара. Дредноут зарегистрировал воздействие, мощь которого покалечила бы астартес. Эти твари были плотными, столь же большими как терминаторы, но подвижными, как быстроногие скауты. Магистр Кровавых Мечей освободил штурмовое орудие на правой руке, и выстрелил в клона, удар разорвал тварь на части.

Набор его датчиков зарегистрировал одного из Пожирателей Плоти в тяжелых, медлительных доспехах ветерана штурмовика. Гортанный крик вырвался из астартес, которого стая Демонов Крови вытаскивала из брони. Шлем раскололся, Пожирателя Плоти выдергивали через ворот черного нагрудника. Дагган длинной очередью дал ему Милость Императора. Он послал заряды прямо сквозь нападавших и выругался, когда только один из них упал замертво, а другие проигнорировали мелькнувшие выстрелы.

— Чтоб эти уроды сгнили, но легко они не подыхают!

Заряжая цепной кулак, дредноут прогромыхал вперед и врезался в массу мутантов, давящих на ворота кающихся. Пара Вермилионовых Ангелов в сияющих терминаторских доспехах поспевала за ним. Он зафиксировал, как они отгоняют меньших клонов — близких к размеру к обычным астартес — громовыми молотами и молниевыми когтями. Дагган нацелил свое орудие на кучу тварей и выстрелил снова, вырвавшаяся из дула вспышка заревела в воздухе. Благоговейная тишина гробницы стала бледным воспоминанием. Это священное место теперь было полем боя, горнилом смерти.

Один из Вермилионовых Ангелов шагнул и обрушил молот на Демона Крови, более крупного, чем остальные. Дагган видел, как существо появилось из шипящей, рычащей стаи, и оценил его массу. Новый враг был размером почти с дредноут, ужасно раздутый, с грубыми пропорциями, пародирующими мускулы и силу.

Тварь опустила сжатый кулак на череп терминатора, и звуковые сканеры Даггана приняли хруст костей под разбитым керамитом. Вермилионов Ангел упал на мраморные плиты, его жизнь была погашена одним ударом.

Шипящей треск вырвался из вокс-кодера Даггана, и он качнул тяжелую массу к высокому Демону Крови, преграждая тому путь к великому мавзолею. Набор его сенсорных устройств применил к телу клона рентген, «охотничий глаз» и звуковые волны, мгновенно доставляя информацию к изломанному комку мяса и мозговой ткани, которая была всем, что осталось от плоти лорда Даггана. Ум закаленного воина легко взаимодействовал с железной мускулатурой механического тела, ища точки для атаки. Болтерные заряды, неумело выпущенные из оружия зверя, выбивали искры из бронированной панели. Через завесу синтетических чувств дредноута, Дагган увидел очень человеческую улыбку, расплывшуюся на лице мутанта.

Позабыв о других противниках, Демон Крови закричал и прыгнул на него.

СПИРАЛЬНЫЙ скат быстро стекал вниз, описывая путь по внутренней части конической пропасти к круглому помосту в основании великой гробницы. Как было правильным и надлежащим, капеллан Аргаст шагал впереди, нараспев читая ритуальные отрывки из Книги Лордов в каждой арке, через которую они проходили. Фотонные свечи вспыхивали красным пламенем после слов капеллана. Это была его обязанность обеспечить, чтобы каждый защитный машинный дух и скрытая ловушка получили правильное обращение прежде, чем они могли двигаться дальше. Рафен держался позади Мефистиона, который шел за спиной Аргаста, держа руку на эфесе силового меча. Лицо псайкера застыло в невыразительной маске, но глаза смотрели резко и тревожно. Сержант гадал, какая эфирная энергия могла бы невидимо скрываться в таком месте. В гробнице, где в торжественном покое лежит полубог.

Рафен остро ощущал гром пульса, врывающийся в уши. Он сжимал руки в кулаки, чтобы не дать им дрожать и пытался удержать внимание, но было трудно сконцентрироваться на воинах отряда. Кровавый Ангел смотрел прямо вперед, не смея опускать взгляд к месту упокоения. Его глаза нашли замысловатые фрески, которые следовали за спиральным спуском. Картины, резьба в разноцветном камне, металл и драгоценности. Мозаика, которая вела летопись жизни Сангвиния от сотворения руками Императора до смерти от клинка архипредателя Гора. Рафен увидел изображение примарха на Сигнусе, сражающимся с роем Фурии, окруженный боевыми братьями под началом благородного Магистра Ралдорона.

На миг, Рафен утонул в сапфировых глазах человека на фризе. Именно брат Ралдорон построил это место под крепостью-монастырем, и он, как было сказано, в одиночку пронес Золотой Саркофаг вниз по спиральному скату в день, когда тело примарха вернулось на Ваал. Рафен попытался представить бесконечное горе, которое человек, испытал в тот момент. Жить в одно время с Сангвинием, а затем увидеть его сраженным… Какой это должно быть ужас.

Кровавый Ангел подпитывался силой из картины. Если Ралдорон пережил такое горе, и продолжил существование Ордена, то в сравнении с этим проблема, стоящая перед Рафеном, была незначительной. «Сражайтесь, пока Император не призовет», приказал Данте. Так и будет.

Он позволил себе посмотреть вниз, и увидел медовое сияние дрожащего золотого света, льющегося из переменчивого жидкого сердца вместилища примарха.

ДРЕДНОУТ был обелиском войны, живой, движущийся памятник боевому мастерству Кровавых Мечей и чести Сангвиния. Левиафан сражения, Дагган служил больше четырехсот лет, сначала во плоти, а затем заключенный в каркас из стали и керамита. Он был частью наследия великих героев, астартес, которые сражались с ранами гибельными для обычных людей. Как благородный Фуриозо, первый и самый великий из Сыновей Сангвиния вновь обретший жизнь в ножнах из стали, и его наследники Игнис, Дарио и Мориар, Дагган был кулаком плоти, заключенной в железную перчатку. Его саркофаг был его оружием, а раны шпорами, которые подстегивали его, чтобы сражаться вновь.

Но вожак Демонов Крови видел только мясо, мясо покрытое металлом.

Тварь ударила Даггана когтистыми лапами, обрушившись достаточно тяжело, чтобы покачнуть Магистра на его гидравлических ногах. Враг был слишком близко, чтобы использовать штурмовое орудие, не ослепляя датчики вспышками из дула, Дагган вдавил цепной кулак в клона и запустил зубчатое лезвие.

Зверь завыл и рванул украшенную лицевую панель Дредноута, оставив большие шрамы на броне, и обрушил на корпус удары, которые звенели как колокол. Броня пошла трещинами. Тварь опустила костистый, остроконечный череп и сокрушительно ударило по узкой щели бронестекла в капсуле Даггана. Стекло, потрескалось и разбилось.

Зловоние трупа воина Кровавых Мечей, вырывалось наружу. Чудовищный клон уловил запах, и заревел. Мучительная ярость пробудилась от запаха древних тканей, сохраненных по сей день машинами и биологическими тайнами механикумов.

Цепной кулак Даггана прорывался сквозь слои кожи столь же жесткой как пласталь и костистые диски природной брони. Жидкость медленно сочились из раны, но воин-зверь, лишь с большей ярость атаковал, кромсая обетные цепи Магистра, его печати чистоты и прекрасную инкрустацию из рубинов и белого золота на лицевой панели.

Его боевые братья попытались сплотиться рядом, но защитники ворот кающихся отступали под напором Демонов Крови. Клоны подстреленные, и кажущиеся мертвыми возвращались в строй и повторно атаковали, даже с обрубками, из которых лилась кровь или висели лохмотья плоти. Казалось, ничто кроме обезглавливания не может их остановить

Дагган попытался схватить противника, но неуклюжая масса дредноута работала против него. Вожак взбирался на корпус, вырвавшись из хватки Магистра, отбивая любую попытку его схватить.