— Ничего… — Норо умудрился выпихнуть это слово с губ.

Глаза Штеля сузились, и он собрал темноту вокруг него, наматывая ее бритвено-острыми лентами пси-материи. Затем, с отвратительной точностью, он снял кожу с воспоминаний еретика. Норо начал трястись и корчиться, когда внутри открылись ворота его памяти.

Внезапно, в один момент, все, что когда-либо происходило с ним, вспомнилось, и под весом этого разум съежился. Пробираясь через океан воспоминаний, Штель ловил малейшие происшествия, сортировал их и сплетал вместе на фоне тьмы. Он взглянул по сторонам, моментально поймав подслушанную беседу и вспышки воспоминания. Штель нашел бесчисленные фрагменты взглядов, о которых Несущий Слово даже и не знал, что он видел и сплел их в единое целое. Там, в кусочках головоломки, были подходы к Шенлонгу, пути вместе с вечно меняющимися коридорами между минными полями блокады, которая окружала мир-кузницу. Он стремительно вышел из разума и плоти еретика и отошел. Его лоб покрывала тонкая испарина.

— А, — прохрипел пересохшей глоткой Штель. — Спасибо.

Норо вырвало фонтаном, выбросом рвотных масс и крови.

— Кто… — Голос Десантника был шипящим визгом. — Ради ненависти, что ты такое?

Инквизитор обошел неподвижного лексмеханика и вытащил тусклый металлический объект из потайного кармана накидки. Он не удостоил Несущего Слово ответом.

Заключенный заразил себя страхом. В его покрасневших глазах ярко светилась безумная тревога.

— Ни один человек…

Штель подошел к пыточному стулу, скрывая предмет в руке.

— Что ты там бормочешь, тварь? — праздно осведомился он. Норо указал на лексмеханика, люк и внешний мир спазматическими подергиваниями головоы.

— Они не видят… — Несущий Слово внезапно разразился истерическим смехом. — Но я вижу!

— Помолчи. — Рука Штеля приблизилась к глотке Норо. Смазанным движением оружие в его руке чисто рассекло толстые мышцы шеи, как будто пройдя через воздух. Потоком хлынула густая кровь, заставив Несущего Слово замолчать. Через минуту инквизитор начал тщательно очищать стилет в виде ножа-бабочки. Лезвие с фрактальной заточкой было настолько острым, что вытереть с него кровь было медленным и неторопливым занятием.

Когда он закончил, Штель опять произнес командное слово. Лексмеханик и серво-черепа пробудились, совершенно не ощущая пропущенное время. Когда он был на полпути к двери, сервитор отметил.

— Образец… Он, кажется, убил себя.

— Да. — Штель с отсутствующим видом кивнул. — Ты же видел, как это было, не так ли?

Лексмеханик медленно моргнул, как будто движение этой мысли в его разуме было особенно медленным.

— Я видел, как это произошло, — ответил он, после длительной паузы.

— Вскрой его, — сказал инквизитор, а затем добавил запоздалую мысль, — сердце и череп пошли в мою каюту.

КОГДА Рафен нашел ветерана в тактикариуме "Беллуса", тот горячо спорил с Сахиилом. Обычно, рядовой Космодесантник его положения не был бы допущен туда без разрешения старшего боевого брата, но его связь с Аркио внезапно сделала этот вопрос в глазах охраны незначительным.

— Зачем спрашивать мое мнение, если оно тебе не нужно? — Говорил Корис. — Или ты просто желаешь, чтоб я тебе говорил то, что ты хочешь услышать?

Лицо Сахиила посуровело.

— Твои слова всегда заслуживают внимания, Брат Корис, но это не гарантирует, что я последую им. Не забывайтесь, сержант!

Рафен заметил Аркио , стоящего по другую сторону, освещенного по контуру сиянием голохроматического дисплея. Его брат встретился с ним глазами и приветственно кивнул. Рафен увидел в нем отражение своего собственного лица, подернутого усталостью. Возможно "чудо" сильнее отразилось на его брате, чем он ожидал.

— Я совещался с инквизитором, и я согласился с его рекомендациями. "Беллус" покинет орбиту и направится к Шенлонгу со всем рвением, — ответил жрец. — Это вполне подходит в качестве ответного удара, учитывая, сколько Несущие Слово нам должны.

Корис фыркнул.

— Что мастер пыток и допроса знает о тактике Космического десанта? Подумай, Сахиил! Шенлонг находится среди океана ядерных пустотных мин, что даже большому Имперскому флоту будет трудно уничтожить! Я не стану отрицать, что Хаоситский сброд заслуживает того, чтобы утонуть в собственной крови, но Беллус всего лишь один корабль — как мы можем надеяться проникнуть сквозь такую оборону?

Жрец бросил взгляд на Аркио.

— Сангвиний даст нам возможность, — отрезал он.

— Неужели? — Удивился Корис, и посмотрел на молодого Десантника. — Скажи мне, он протянет руку и смахнет с неба мины для нас? — фыркнул он. — Я сын Сангвиния в два раза дольше вашего, Сахиил, и я знаю что он помогает тем, кто помогает себе сам… И без посторонней помощи мы не сможем ударить по Шенлонгу!

— Инквизитор обеспечил тайный подход к планете, — спокойно сказал Аркио, — ему известен путь через мины.

Сахиил слегка улыбнулся.

— Видишь, Корис? Твои опасения безосновательны.

— Да ну? Предположим, что мы обстреляем поверхность, что тогда? С нашими потерями на Кибеле, эта потрепанная рота значительно меньше полной.

В первый раз за это время Рафен подал голос:

— Силы Несущих слово на Шенлонге будут превосходить по численности, — сказал он, давая знать о своем присутствии. Жрец посмотрел на него.

— Один Кровавый Ангел, несущий праведную силу Императора, стоит десятка предателей! Мы не боимся их! — Повернулся тот к Рафену. — Ты не веришь в решения старших по званию, Рафен, я вижу это в твоих глазах! Мы должны ударить, пока есть элемент неожиданности… Каждый день промедления, предатели укрепляются на мире, который они украли у Империума!

— Если это угодно Высшему Жрецу, всё что я предлагаю, это обратится за подкреплением с Ваала, — возразил Рафен, — мы должны остаться на Кибеле, пока командующий Данте не отправит нам больше кораблей, затем мы сможем оставить гарнизон здесь и вылететь к Шенлонгу в хорошем состоянии…

Сахиил криком заставил его замолчать.

— Нет! С нами благословение прародителя, и наша победа обеспечена! Оглянись, Рафен!

Он широко раскинул руки, чтобы охватить других Кровавых Ангелов в комнате.

— Твои братья жаждут крови! Они не желают ждать подкрепления! Они хотят заставить Несущих Слово заплатить! Заплатить за каждую отнятую душу и за каждый испорченный дюйм земли, своими никчемными жизнями!

Рафен почувствовал легкое прикосновение к своей руке и взглянул в глаза Аркио.

— Верь мне, брат, я обещаю, мы можем добиться успеха.

Сахиил отвернулся от Кориса, отпустив его, и подозвал сервитора.

— Передай капитану Идеону. По моему приказу, даю команду! Мы снимаемся с якоря и летим на Шенлонг!

Корис выходил из комнаты, не говоря ни слова, оставив Рафена наблюдать, как уходит его старый наставник.

 Варп бурлил по краям разума Рамиуса Штеля. Горячее прикосновение чистых, изначальных энергий облизывало его душу с иссушающей, неземной нежностью.

И все же это было просто слабое подобие настоящей мощи эмпирей, пробившейся через вечно возведенный барьер корабельного поля Геллера. Инквизитор наслаждался этим. Он был один в своей личной комнате на борту "Беллуса" и у него была возможность ввести себя в транс, где господствовала его ментальная энергия. Пока боевая баржа плыла по непроторенным водам эмпирей, Штель охотно расслабился за комплексом псионических щитов, которые охраняли его разум, и позволил себе послушать затихающие вопли и просьбы существ, которые жили по ту сторону космоса. Он был легкомыслен, позволив себе колебаться на краю психической пропасти, возбуждаясь от опасности и адреналинового выброса, как будто стоя на вершине самой высокой горы. Только у него было сильно желание вернуться с края безумия, где бы дрогнули остальные люди. Только Рамиус Штель обладал такой ментальной силой, чтоб противостоять зову сирен.