— Бьющееся сердце крепости, ее ядро. Ты говорил с духом машины.

Люцио медленно, осторожно кивнул.

— Только очень поверхностно, Я не полностью понимаю пути духа реактора, но…

Рафен указал дулом на платформу элеватора.

— Ты отведешь меня к нему, или я убью тебя сейчас же.

ОНИ спускались через внутренности конической башни в открытой металлической клетки лифта. Люцио прошептал быструю литанию над пультом управления, и с визгом железа о железо, платформа, уровень за уровнем, начала контролируемо спускаться. Рафен не спускал глаз с технодесантника, не позволяя дулу сдвинуться с головы Люцио.

В разуме Рафена вспыхивали воспоминания, о подобном элеваторе в бункере планетарной защиты на Кибеле. Они с Люцио так же были там, еще с Аркио и Сахиилом, опускаясь в темноту с мыслями о мести. Казалось, это было так давно, как будто пролетели годы, а не недели. На мгновение груз усталости грозился опуститься на него подобно тяжелому покрову, но Рафен отогнал его, гневно моргнув.

Люцио разговаривал сам с собой. Поначалу Рафен думал что он молится, или еще хуже, зовет на помощь по воксу.

— Это испытание, — вслух говорил технодесантник, озвучивая свои мысли, — это испытание на верность. Благословенный испытывает мою веру.

— Ты сделаешь все, что он попросит? — Спросил Рафен.

— Конечно, — мгновенно ответил Люцио, как будто ответ был таким же простым, как штифты службы над его бровью, — он Благословенный.

Часть Рафена ненавидела и питала отвращение к своему боевому брату, когда он услышал ответ. Возможно, более слабые умы обыкновенных людей, не были удивлены, приняв предполагаемую святость Аркио, но видеть такую же готовность в рядах собственного ордена, вызывало в нем отвращение.

— Тебе приходило когда-либо на ум, брат, что ты делаешь серьезную ошибку, благоговея перед ним?

— Зачем мне думать о таком? — Возразил Люцио. — Милостью Омнисии, Сангвиний был возвращен нам.

Весь гнев, который копился в Рафене неделями, внезапно нашел выход, и он зарычал на технодесантника.

— Он отрастил крылья и внезапно стал Принцем Бога? Ты настолько доверчив, что не можешь видеть дальше блеска золотой брони?

Он несколько минут ехали почти в кромешной темноте и Рафен мог видеть только проблески лица Люцио. Противоречивые эмоции пробежались на мгновение, потом он кивнул сам себе.

— Испытание, — ответил он, — я не проявлю слабость, ты можешь сказать это лично Перерожденному Ангелу.

С металлическим грохотом элеватор остановился.

— Глупец, — пробурчал себе под нос Рафен и двинулся к двери. Не заботясь о том, что на него до сих пор наставлено оружие, Люцио открыл проволочную сетку и пошел дальше в подуровень крепости. Его плечи попали в лучи света и Рафен последовал за покачивающимися вспышками белого.

Технодесантник осторожно убрал молитвенные четки с вращающейся задвижки и открыл ряд толстых стальных люков. Внутри были консоли и панели настолько запутанные и сложно исполненные, что это мгновенно напомнило Рафену мостик "Беллуса".

— Вопрос, — сказал он Люцио, — которая их них отвечает за обитающий в силовом ядре дух-машины?

Люцио нахмурился, указываю на огромный, изящный модуль.

— Этот. Хотя дух-программа распространяется на всю систему реактора, присматривая за термоядерным сердцем, за показателями охлаждения, регуляториумом…

Рафен не понял большинство из терминологии техножреца, но для своих целей он понял достаточно. Он выдохнул.

— Дух силовой установки. Я хочу, чтоб ты убил его.

Люцио моргнул.

— Я ослышался? Рафен, может быть испытание зашло слишком далеко, но я не могу…

Он покачал головой, поднимая болтер.

— Это не испытание, жрец. Делай, как я сказал.

Лицо технодесантника побледнело.

— То, о чем ты просишь, брат, безумие. Даже если бы я мог, это деяние приведет в ярость термоядерный реактор. Он за секунды достигнет критической массы и взорвется с такой силой, что проделает дыру во всей планете. Это уничтожит нас всех!

— Аркио тоже?

Люцио наконец-то понял намерения Рафена.

— О, Святая Терра, нет. Брат, пожалуйста! Я не хочу принимать в этом участие.

Он начал лепетать и Рафен отвернулся от него; далее техножрец не будет ему помогать. Он кивнул в сторону консоли.

— Эта, да?

Не дожидаясь подтверждения, Рафен поднял болтер и опустошил весь магазин болтов в устройство. Люцио заорал, его голос потонул во внезапном реве сирен. Технодесантник шатнулся вперед, тряся головой.

— Ч-что ты наделал? Что ты наделал?

Рафен перезарядил оружие, загоняя новый магазин на место. Он пытался ответить жрецу, когда топот металлических ботинок возвестил о прибытии других воинов. На дальней стороне комнаты в люке показались фигуры в красной броне, различимые сквозь дым от консоли и вспышки аварийной сигнализации.

— Мы услышали стрельбу… — закричал один из них.

— Предатель! — Завыл Люцио. — Рафен предал нас!

Рефлекторно десантники подняли оружие и начали стрелять. Рафен ускользнул, пропуская три неточных выстрела, и перекатился через плечо к люку, ведущему в шахту лифта. Острые росчерки трассеров проткнули комнату управления, под перекрестный огонь попал Люцио. Его развернуло на месте, и он споткнулся напротив разрушенной консоли.

Рафен добрался до металлической клетки, в то время как остальные десантники метнулись в стороны от люка позади него, залязгали болтеры. Отбросив все мысли, что его целями были друзья Кровавые Ангелы, он открыл ответный огонь. Ответные выстрелы сверкнули над его головой и с неприятным звуком разорвали часть кабелей лифта. Рафен ожидал, что клетка внезапно упадет в стигийскую темноту на дне шахты, но произошло совсем другое, болты перебили кабели противовеса, и внезапно платформа лифта рванула вверх, разбрасывая потоки искр. Ускорение бросило Рафена на пол и пришпилило его там, пока лифт стремительно несся вперед, к кругу света над его головой.

Внутри комнаты, Люцио полз вперед, зажав одной рукой рану на животе, удерживая выпадающие внутренности и преомнор. Здесь, окруженный светом и звуком от самых святых созданий Омниссии, технодесантник чувствовал себя живым, несмотря на вытекающие из него ярко-красные ручьи крови. Свободной рукой он снял латную перчатку, чтоб последним его ощущением было касание плоти о священную технологию. Люцио схватил толстый стержень переключения, под которым было написано: "Авар.Останов." на старом языке и повернул его. Со зловещей вспышкой, огни внутри крепости померкли, когда Люцио отсоединил термоядерный реактор до того как тот набрал критическую массу.

— Ты не победил, изменник, — задыхался он, — не победил.

ТЕХНОЖРЕЦЫ настаивали на переосвящении комнаты перед тем как восстановить ее работоспособность и это заняло большую часть дня, но когда слабое солнце Шенлонга начало опускаться за горизонт, крепость Икари и окружающие районы вокруг нее снова осветились, и люди славили благодеяние Аркио по спасению их от темноты и холода. Под покровом ярости, которая окружала его, их идол не слышал благодарности.

— Отвечайте! — Громыхал он на Сахиила, его сжигающая ярость заставила жреца сотрясаться. — Я требую ответов! Что за отродье варпа осмелилось войти в мою крепость и сделать ее немощной? Отвечайте.

Когда Штель вошел, он разглаживал свою официальную робу и небрежно поклонился.

— Я так и сделаю, Великий Аркио, но я должен предупредить вас. Новости неприятные.

— Неприятные? — Выплюнул тот, отворачиваясь от Сахиила, чтоб подойти к инквизитору. — Ты думаешь, что я какой-то ребенок, чтоб оберегать меня от неприятностей мира? Отвечай мне, Штель, или я вырву из тебя правду.

Сила слов юнца на самом деле заставила Штеля на секунду зашататься. Ужасающий свет темной ярости плясал в глазах Аркио, обращая аристократическое, красивое лицо в оскаленный, рассерженный лик божества. Внешний вид Аркио как зеркалом повторял священные гобелены Сангвиния в его кровавой жажде, висящие в монастырях на Ваале.