— А разве не так поступают мужчины на первом свидании?

На первом свидании? Она чуть не поперхнулась.

— А вчера что было?

Он улыбнулся, но, несмотря на чувственность улыбки, голос остался ровным и невозмутимым.

— Ужин. Ты не помнишь?

— В таком случае мне не терпится увидеть, что же ты будешь вытворять на свидании.

Смех вышел густым, горячим, полным обещаний, он накрыл ее с головой, оглушил и ослепил. Да, она очень хочет провести с ним выходные, возможно, позже пожалеет о поспешности и неосторожности, но не сейчас.

Смех оборвался, она почувствовала, как его взгляд стал серьезным.

— Что? Почему ты замолчал?

— Залюбовался. Ты красивая.

Когда он так смотрит на нее, она почти верит в это. Но инстинкт самосохранения заставил ее отрицательно покачать головой.

— У тебя на щеке красивая родинка. — Он будто погладил ее взглядом. — И на шее. — Взгляд передвинулся ниже, в открытый ворот рубашки. — И третья…

На груди.

Он мастерски владел не только языком, но и глазами.

— Три доказательства.

Хвост из пшеничных волос на макушке медленно затрясся.

— Мой нос великоват, и зубы тоже, лицо слишком вытянутое.

— У тебя большие зубы? Покажи. — Зара оскалилась, и Алекс не удержался: — Милая, ты можешь меня покусать.

— Можем попробовать… если хорошенько попросишь.

Их глаза снова встретились в зеркале, и она вдруг пожалела, что на пути нет ни одной гостиницы. Ей нравился этот словесный поединок. Наконец-то она нашла мужчину с острым умом и хорошей реакцией.

Мужчину, пообещавшего всегда защищать ее.

— Здесь налево, — сказала она, указывая на знак на дороге. Молодые эвкалипты, высокие и стройные, как девушки-модели, высились вдоль шоссе. Зара расслабилась и вдохнула ментоловый запах.

Он сделал правильный выбор, она сможет наслаждаться чудными выходными. Глаза закрылись…

— Расскажи мне о сестре.

Черт, было бы куда упасть, упала бы. Как она могла забыть об осторожности?

— Она наполовину моя сестра, — пробормотала ома. — На четыре месяца старше меня, хотя клянется, что я веду себя взрослее.

— Его законная дочь?

— Да. — И, не упоминая имен, Зара рассказала Алексу, как встретила Сюзанну и как они подружились. Как Сьюзи признала их кровное родство, которое никто в семье не хотел признавать, а Зара пообещала сохранить их отношения в секрете, чтобы не тревожить мать сестры. — Она стремилась огородить свою маму от неприятных воспоминаний.

— Думаю, мне бы понравилась твоя сестра, — сказал он, и сердце девушки сжалось.

— Уверена.

Она старалась, чтобы в голосе не звучала ирония, но не могла выдержать его загадочного взгляда.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Не могу представить, как можно быть еще красивее.

— В толпе меня невозможно не заметить из-за роста. Я же настоящая каланча. — Она никак не могла взять в толк, почему оправдывается и не принимает на веру слова этого мужчины. — Я рано оформилась, вымахала и в школе стояла первой по росту. Кстати, я не всегда была такой стройной.

— Ты упорно работала над фигурой?

— После болезни матери, — призналась она, — я начала бегать. Я пыталась убежать от боли. Загнать себя.

— А когда не получилось, занялась кикбоксингом.

Она криво улыбнулась.

— Негодная причина?

— Ты пыталась избавиться от агрессии и боли. Негатив лучше выплескивать, а не держать внутри.

Зара поняла, что он думает о своей матери, как она сломалась от давления прессы. Несколько минут они молчали. Несмотря на печаль, девушка вдруг почувствовала в нем родственную душу, ей было приятно поделиться с ним частью своей жизни.

— Ей не следовало так страдать, — тихо и тоскливо заметила она. — Сколько бы километров я ни пробежала, как бы сильно ни дралась, боль не отпускала.

Зара проснулась внезапно, села, размяла шею и огляделась.

Они остановились. Она вгляделась в окно и узнала место. Алексу безумно идут джинсы. Он наклонился над стойкой в кафе Кармель и заказывал еду.

Вместо того чтобы покупать продукты в супермаркете, он решил отовариться у того, кто больше нуждается в деньгах.

В первый раз Зара осознала, что этот мужчина гораздо больше, чем просто любовник на выходные, больше, чем человек, пробудивший в ней чувственность, мужчина, разделивший се заботы, влечения, ее слезы и смех.

Она прижала ладонь ко рту, чтобы удержать улыбку. Бесполезно, он действовал на нее, как утреннее солнце, и она, словно бутон цветка, распускала лепестки под его теплыми лучами.

То был мужчина, которого она могла полюбить.

Вечер оказался достаточно теплым, можно было и не разводить огонь, но Алекс посчитал, что раздевание при огне выглядит гораздо романтичнее.

Он принес свечи, скатерть, посуду и тонкие хрустальные стаканы.

— Твое слабое место? — спросила она, наблюдая за тем, как он разливал вино.

Тени от огня смягчили резкие черты его лица. Он усмехнулся. Первое свидание должно стать впечатляющим — его слова. Эти впечатления будут длиться вечность.

Алекс наладил стереосистему.

— Ты сказала, что любишь расслабляться под музыку. — Он поставил стул и жестом пригласил ее сесть. — Я не знал, какой стиль подойдет.

— Прекрасный выбор. Очень тонкий. Более романтичный, чем вязание. — Она взглядом дала понять, что высоко оценивает его предупредительность.

— И что Кармель приготовила для нас?

Паштет из форели, цыпленок, салат и свежевыпеченный хлеб— незатейливая, но восхитительная еда. И откуда у нее силы на еду, когда все ее существо заполнено этим мужчиной? Тем мужчиной, кто ни разу не прикоснулся к ней с тех пор, как они выехали из Мельбурна, чьи глаза горят желанием, воспламеняющим и ее кровь.

— Десерт? — спросил Алекс.

Зара отрицательно покачала головой.

— Шоколадный мусс.

— Знаю.

Его ноздри затрепетали, глаза сверкнули.

— Сними рубашку.

Она не стала расстегивать пуговицы, а просто стащила се через голову. Под рубашкой оказалась тонкая маечка на бретельках.

— Только рубашку? — спросила девушка.

— Для начала. — Его голос стал глубоким и взволнованным. Она наблюдала, как он отпивал из стакана, как дергалось горло, и ее тело вспыхнуло, груди затвердели, отвечая на призыв.

— Иди сюда.

Она не колебалась, встала и подошла. В голове застучал барабан. Не отрывая от Алекса взгляда, Зара взяла стакан и поставила его на стол, затем села к нему на колени и поцеловала. Он почувствовал на губах вкус вина, богатый и терпкий, распустил ей волосы.

— Не ожидал, — сказал он и подцепил пальцем тонкую лямочку майки.

— Сними, — прошептала она.

Он выполнил просьбу, но не отбросил вещицу в сторону, а некоторое время подержал на весу, разглядывая, а затем провел ею по груди, по соскам. Зара закрыла глаза от удовольствия.

— Разве не приятно?

— Не так приятно, как твоя рука. — Она выпрямилась. — Или губы.

В ответ раздалось хриплое рычание. Зара бы улыбнулась, если бы успела.

До мусса они не дотянули, потому что он сказал, что предпочитает вкушать ее. После страстных слияний остались сомнения, захочет ли она шоколада, насытившись гормоном счастья под именем Алекс Карлайл.

Они занимались любовью у камина при свете искр и в полночной темноте. И каждый раз Зара задавалась вопросом, сколько раз она может раскалываться надвое от наслаждения и сколько раз он способен бежать утомительно сладостную дистанцию после короткой передышки.

Сквозь сон она спросила, почему он тогда говорил о миндале, и Алекс, уткнувшись ей в горло, ответил, что это ее запах. С этими словами она заснула, слишком истощенная, чтобы ответить: то был аромат ее духов.

Подарок от сестры, как и ты, Алекс.

Занималась Зара мало, хотя посчитала, что Алекс довольно удачный экземпляр, на котором можно практиковаться в анатомии.