Оставался один только день. Двадцать четыре часа отделяли его от окончания бесславной, по его строгим меркам, миссии.

Бетани избегала босса последние две недели. Он не навязывался. Наблюдать за ней с расстояния тоже было приятно, тем более что за прошедшие дни она заметно переменилась. Во всяком случае, ему больше не доводилось наблюдать ее кокетливую игру. Все шалости остались в прошлом.

Бетани втянулась в работу. Она испытывала неудобства лишь от осознания недостаточности своих знаний. Строила планы, в надежде это изменить, много читала, работала с экспонатами хранилищ. Многое постигала на лету. Она напоминала Эйдану его самого, когда он, будучи юношей, стремился дотянуться до родителей. Он жаждал чувствовать себя частью их мира. Но это было тогда. Теперь же он надеялся найти собственную точку опоры.

Всего только однажды он подошел к Бетани и попросил ее дать ему еще один шанс. Но сам не вполне сознавал, чего от нее ждет, поэтому разговор в очередной раз зашел в тупик. Так и расстались.

Сейчас ему предстояла очередная, а точнее, последняя попытка. И он не торопил события, осознавая, как с самого начала ошибался в оценке Бет.

Он привык воспринимать женщин и их характеры в общем, особенно не углубляясь в анализ. Просто одни женщины оставляли его равнодушным, другие же чем-то нравились. Очень проблематично порой бывает понять, что именно так влечет к человеку. И только испытав чувства разлукой, можешь приблизиться к осмыслению главного.

Бетани отличалась от других женщин, с которыми он в разное время был близок. Она была открыта и честна в своем отношении к нему с самого начала. Все ее игры носили формальный характер, просто развлекали, без намерения манипулировать его волей. Он знавал женщин, которые методично прощупывали его слабости. Бетани этого не делала, что, безусловно, свидетельствовало в ее пользу. Как любой идеалист, она желала всего по максимуму: если близости — то абсолютной, если любви — то неземной, если преданности — то безоговорочной. Полумеры не могли ее удовлетворить в принципе, но и жертвовать собой ради безответных томлений она тоже не желала. Этим Эйдан объяснял ее отчужденность последних двух недель, а также своим неумением найти общий язык с небезразличным ему человеком.

У Эйдана было время проанализировать не только качества своей возлюбленной, но и собственное поведение.

Он понимал, что влюблен в нее, быть может, даже любит по-настоящему. Но отдаться всецело новому чувству было не в его характере. Такой резкий переход совершенно выбил бы из-под его ног почву. Поэтому он надеялся, объяснившись с Бетани с предельной откровенностью, прийти к некоему компромиссному решению. Он еще точно не знал, что в состоянии предложить на этом этапе. Надеялся понять это из беседы с ней.

* * *

Бетани набирала телефонный номер галереи современной австралийской живописи, сосредоточенно сверяясь с визитной карточкой владельца, когда в дверь постучали и, не дожидаясь отклика, распахнули ее. Курьер, оказавшийся на пороге, совершенно молча внес сначала одну громадную корзину с цветами, поставил ее на пустующее место под окном, затем другую, которую поставил рядом все с тем же суровым видом, а после и третью.

— Что происходит?! — наконец выпалила Бетани, но запоздала, потому как человек в форменном комбинезоне уже стремительно удалялся, выполнив свое дело.

Ни намека в объяснение, только догадки. Вскоре появился и Эйдан.

— Пришел попрощаться? — спросила его Бетани.

— Наоборот, — возразил он.

— Ты передумал увольняться? — предположила женщина.

— Нет, я решительно настроен уйти и заняться своей работой.

Он положил перед ней на стол ключи.

— Что это? — спросила Бет.

— Ключи от нашего гнездышка. Они твои.

— Ключи от моего гнездышка лежат сейчас в моей сумке, Эйдан, — строго проговорила она.

— Выслушай меня внимательно, Бетани, — тихо произнес он. — Я скоро уеду. Я так решил. Я должен… Но я хочу знать, что дома есть человек, который меня ждет. Только так я смогу понять, где мое место, — объяснился мужчина.

— Оригинально, — процедила она.

— Это займет два-три месяца, не больше…

— И в каком качестве я буду ждать человека, который сам не знает, захочет он вернуться ко мне или нет? — возмущенно спросила Бетани.

— Я понимаю, моя просьба звучит нахально. И я бы хотел ехать с тобой, но ты отказалась. Я предлагаю тебе компромисс, Бет, милая.

Она вздохнула.

— Эйдан, ты знаешь, где я живу. Разве этого не достаточно? Ты в любое время сможешь найти меня по прежнему адресу. К чему эти театральные жесты? — спросила она.

— Мне это психологически необходимо, Бет, — пояснил он.

— А обо мне ты подумал?! — в отчаянии воскликнула она.

— Неужели это очередной бессмысленный разговор? Почему у нас не выходит прийти к согласию? Я хочу разрешить эту ситуацию. Надеюсь, что и ты тоже. Но у меня никак не получается понять, что же сможет сплотить нас.

— Уж точно не эта твоя безумная идея, — решительно объявила Бетани Уокер.

— Быть может, ты все-таки согласишься поехать со мной? — с надеждой спросил Эйдан Восс.

— В отличие от тебя я устала от скитаний. Наконец-то появилось такое дело, которое полностью захватывает меня. Наверное, впервые я не хочу менять обстоятельства своей жизни и вновь испытывать судьбу. Если я брошу это дело сейчас, найти ему полноценную замену мне будет непросто. Я боюсь вновь почувствовать в сердце ту пустоту, от которой приходилось постоянно бежать.

— Ты понимаешь, как мы похожи, Бет?! — воскликнул Эйдан, выслушав ее со всем вниманием. — Именно сейчас я испытываю ровно такие же чувства, но мне, для того чтобы вновь почувствовать почву под ногами, необходимо заняться привычным делом.

— Даже если мы и похожи с тобой в чем-то, Эйдан, нет никакой гарантии, что эта похожесть сможет нас сблизить, — возразила ему Бетани.

— И это ты мне говоришь о гарантиях? Ты, которая еще недавно упрекала меня в нежелании рисковать?!

— Важно то, чем и ради чего ты рискуешь, а не в одном лишь факте готовности к отчаянным поступкам, — отозвалась женщина.

— Ты стала другой, Бет, — растерянно заметил он, покачав головой. — Не знаю, как еще тебя убедить. Вот ключи, а вот билет на самолет до Рио, куда я отправляюсь. Я хочу быть с тобой. Но должен лететь. Так что решай. Теперь все зависит от тебя, милая, — отчеканил он и, склонившись над Бетани, неуклюже поцеловал ее в уголок рта.

— Не могу, — резким жестом отодвинув от себя оба предмета, разом отклонила она оба предложения. — Сама постановка вопроса меня категорически не устраивает, Эйдан. По всему выходит, что и выбора у меня нет. А это не так. Как бы тяжело мне ни было с тобой прощаться, а все же это тоже выход. Нам действительно было хорошо вместе… Пусть недолго, но хорошо. Ты сейчас находишься на переломе своей жизни, но это твоя жизнь. Тебе еще предстоит сделать окончательный выбор. Что же касается меня, я этот выбор для себя уже сделала. Я остаюсь в Мельбурне и искренне надеюсь, что моей дальнейшей работе в музее ничего не грозит.

— Мне странно слышать это от женщины, которая еще недавно дышала жаждой приключений…

— Это в прошлом, Эйдан. Тебе никогда не приходило в голову, что моя взбалмошность была следствием отчаяния, неприкаянности. Я представления не имела, что я за человек такой и к чему стремлюсь. Теперь же я ясно вижу цель. Хочу заняться своим образованием, утвердиться в профессии, иметь собственный дом с палисадником, детей, играющих в нем. И больше никаких метаний и поисков. Достаточно! — подвела черту Бетани Уокер.

Бетани прямо с работы кинулась к сестре. Она боялась остаться наедине со своими разочарованиями хотя бы на минуту. Это грозило настоящей истерикой.

Она не могла ни в чем винить Эйдана. Они оба совершенно неосознанно ввели друг друга в заблуждение, единственно по той причине, что не успели разобраться в собственных порывах.