Может, когда-нибудь острота чувств спадет. И он снова станет прежним принцем Александром – серьезным, холодным и совсем не романтичным.

Алекс поставил портфель возле двери. По правде говоря, ему не хотелось становиться прежним Алексом. Он ненавидел себя прежнего. Серьезным, холодным, без тени романтики он заставлял себя быть, чтобы вынести все, что с ним происходило.

Но София Данхилл Торн все изменила.

Он стал другим.

– Дорогая, я дома, – позвал он, улыбаясь своим мыслям и ожидая появления Софии в любую секунду.

Когда он пришел вчера, София сидела за обеденным столом. Абсолютно голая. С серьезным выражением лица и веселыми искорками в глазах она заставила его съесть бутерброд, прежде чем получить десерт…

Сладостная пытка.

Ну что ж. Сегодня ее очередь есть десерт. Ее любимый – хлебный пудинг со сливками, которым Алекс сам будет кормить ее, наслаждаясь зрелищем розового язычка, облизывающего сладкие губы.

Где же София?

Не переставая улыбаться, Алекс шел из комнаты в комнату. Наверно, она ждет его обнаженная в спальне или в благоухающей ванной. Но ее нигде не видно. Все комнаты пусты. Нахмурившись, Алекс поспешил на кухню в поисках записки. Может, она пошла в магазин или устроила пикник на пляже? Но ведь он бы тогда заметил ее.

Глупый детский страх закрался в душу. Страх, которого он так давно не испытывал. Зачем он вернулся теперь? Но Алекс не мог с ним бороться.

Что случилось? Может, он что-то упустил? Не заметил, что София несчастлива с ним? Что ей плохо в Лландароне? Что она недовольна их браком? Она ведь не хотела выходить за него замуж. А прошлую неделю она много работала и мало обращала на него внимания.

Она говорила, что пишет книгу.

Алекс запустил пальцы в волосы. Конечно, дело в книге. Может, она закончила ее и пошла праздновать с подругами или на почту, чтобы отправить рукопись издателю…

И тут Алекс заметил мигание автоответчика. Изумившись собственной глупости, он поспешил нажать кнопку в надежде услышать голос жены.

– Ваше высочество. Сейчас около одиннадцати часов, – прозвучал незнакомый мужской голос. – Ваша яхта починена. Мы ее промаслили и отполировали, как вы и просили. И не волнуйтесь насчет провизии. Я лично проследил, чтобы все было подготовлено к вашему плаванию.

Автоответчик замолчал. Больше сообщений не было.

Сердце Алекса остановилось. Он задыхался. Он стоял, не в силах отвести взгляда от телефона.

Все подготовлено к вашему плаванию.

Как волна в океане, его прошлое нахлынуло на него. Вот он входит в свой дом в Шотландии и узнает, что Патрисия исчезла. Без записки, без объяснений.

Все в точности как сегодня.

Сердце Алекса словно сжало стальной хваткой.

Почему он забыл свои клятвы? Забыл о прошлом? Поверил в то, что Софии он небезразличен, что она искренне любит его?

Почему? Гнев, смешанный с унижением, вспыхнул в нем. Он ненавидел себя за то, что потерял контроль над своими чувствами.

Ничего, он выдержит. Чего бы ему это ни стоило. Он обязан. София ждет от него ребенка. Его ребенка! Наследника трона Лландарона. Ребенок навсегда останется с ним.

Алекс ударил кулаком о кухонную стойку. Проклятье слетело с его губ.

Если София хочет уехать – пожалуйста, но она не заберет с собой ребенка.

– Алекс!

Алекс резко обернулся. В дверях стоял его брат Максим, опустив глаза.

Губы Алекса вытянулись в одну линию. Он опоздал с новостями. По крайней мере Патрисия послала с известием о том, что не вернется, священника, а не члена его семьи.

– Что тебе нужно, Максим?

– Я стучал очень долго, – неловко начал Максим.

Алексу не хотелось никого видеть.

– Мог бы и так зайти, – угрюмо отозвался он.

– Я так и сделал. Послушай, Алекс, я должен тебе кое-что сказать. Я хотел позвонить, но боялся оставить сообщение, потому что не знал, какой будет твоя реакция… – Максим замялся. На лице его выражалась искренняя забота о брате. – Ты выглядишь так, словно готов задушить любого, кто войдет…

Брата, если он не заткнется, подумал Алекс.

– Тебе известно, где София? – спросил Алекс.

Брат отвел взгляд.

– Отвечай, Максим, черт тебя побери.

– Фрэн приехала навестить ее, но когда она вошла…

– Я знаю, – оборвал Алекс.

– Что знаешь?

– Она ушла.

– О чем ты?

– Она уехала, сбежала, ты это собирался сказать мне?

– Алекс, тебе лучше присесть.

– Я не хочу сидеть, – заорал Алекс, приближаясь к брату. – Скажи мне, что, черт возьми, происходит!

Едва слышно Максим произнес:

– Алекс, Софию увезли в больницу.

Рэйнен склонился над ней и заботливо спросил:

– Как ты себя чувствуешь, девочка?

– Лучше. Боль почти ушла, – потрясла головой София. – Кто бы мог подумать, что растягивание связок так болезненно. – Присев, она посмотрела на дядю. – Рэйнен, ты знаешь, что уже в десятый раз задаешь мне один и тот же вопрос?

– Прости, я так сильно переживаю за свою племянницу, – признался Рэйнен смущенно.

– Племянницу? Так ты признаешь, что мы родственники?

– Чушь! Я всегда признавал это. – Рэйнен…

– Ладно, признаюсь. Я был не прав в день нашего знакомства. Но теперь я исправился.

София перевела взгляд на вазу с вереском на тумбочке рядом с кроватью.

– Вижу.

– Ты моя любимая племянница.

– Рада слышать.

– Я и мой брат, старый баран, были чертовски упрямы и никак не хотели прийти к согласию. Мне очень жаль. Но ты здесь ни при чем.

Ситуация располагала к откровенному разговору, и София воспользовалась представившейся возможностью.

– Хорошо, Рэйнен. Но я хочу знать. Что между вами произошло?

Рэйнен вскочил на ноги и начал мерить комнату шагами.

– Робби жил в Баратине, пока ему не исполнилось тринадцать. Мы жили вместе: он, я и наша мама. Время было не самое легкое. Папа умер за два года до того случая, и мы не отходили от маминой юбки ни на шаг, как новорожденные жеребята, – Рэйнен подошел к окну, – но она нас не замечала. После смерти отца она стала сама не своя. Ушла в себя. Робби и я делали все, чтобы привлечь ее внимание, но безуспешно. Ничего не помогало, пока…

София не хотела торопить его, но боялась, что он не захочет рассказывать дальше. Слишком много злости накопилось у него внутри за прошедшие годы.

– Что же все-таки случилось, Рэйнен? – спросила она тихо.

– Произошла грустная история, София.

– Пожалуйста, расскажи.

– У Робби появилась идея, – начал Рэйнен упавшим голосом. – «Давай сделаем вид, что мы потерялись, – предложил он. – Она будет волноваться и искать нас». – Дыхание старика стало прерывистым. – Так она и сделала. Пошла нас искать. Мы всегда играли на пляже, и она хорошо знала, где мы. Шел дождь. Она поскользнулась на камне, упала и ударилась головой…

– О, Рэйнен.

– Тетя из Америки приехала, чтобы забрать нас, но я отказался ехать. Я не хотел оставлять Лландарон и умолял Робби не уезжать, но он сказал, что не может оставаться, после того как…

– И все годы…

– Я винил его в смерти матери, – признался Рэйнен, – и ненавидел за то, что он бросил меня.

София в волнении сглотнула.

– Мне так жаль, Рэйнен.

Теперь она многое понимала, понимала, почему дедушка так часто грустил, почему он всегда мечтал проплыть на корабле вокруг Лландарона, но не сходя на берег.

Когда брат дедушки посмотрел на Софию, в его глазах она не увидела ни злости, ни разочарования, только грусть.

– Спасибо тебе, девочка. Теперь все кончено. Я больше не злюсь на Робби. Я примирился с прошлым. Мы оба поступали так, как считали правильным.

– Ты мудрый человек, Рэйнен. Я бы хотела, чтобы все так оценивали ошибки прошлого.

– Ты говоришь о принце?

София внезапно почувствовала себя очень одинокой. В поисках утешения она потянулась к старику.

Тот сел рядом с кроватью и взял ее руку в свои.