— О, Тэсс. Это глупо.

— Знаю. Я была идиоткой.

— Ты была молода.

— Да, я была молодой идиоткой.

Он тихо засмеялся:

— Не имеет значения.

— Конечно, имеет.

— Нет, милая. Имеет значение то, во что ты веришь теперь.

Никогда еще она не чувствовала себя настолько защищенной, настолько счастливой. И пусть это чувство не могло длиться вечно, сейчас это было неважно. Она собиралась наслаждаться им как можно дольше.

Она провела рукой по его груди, поиграв светлыми завитками:

— Любовь — самый важный подарок. Я верю во второй шанс, и если испугаться своих чувств — это приведет к несчастьям и сожалениям. А я покончила с сожалениями.

Дэмьен привлек ее еще ближе и поцеловал в огненные волосы.

Тэсс уткнулась носом в его грудь:

— Я собралась уйти от него, когда он попал в аварию. Это было на следующий день после того, как он сделал мне шрам. Он преследовал меня. Он поклялся, что будет всегда идти за мной по пятам. Именно тогда он попал в автомобильную катастрофу.

— О, Тэсс. — Дэмьен осторожно поцеловал ее волосы. — Не думай об этом. Это прошло.

Она приподнялась на локте и смотрела на него, в темно-синее пламя его глаз.

— Как насчет нас, Дэмьен? У нас тоже все прошло?

Глаза Дэмьена стали жаждущими, и он стиснул зубы, но не успел ничего ответить. Тэсс прикрыла ему ладонью рот, его чувственный рот, который несколько минут назад заставил ее тело трепетать от удовольствия:

— Не отвечай. Не сегодня, не сейчас.

С рычанием он притянул ее к себе и страстно поцеловал.

— Останься здесь, со мной, — прошептала она. — Не возвращайся домой сегодня вечером.

Он прикусил ее губу, произнес хрипло:

— Я никуда не пойду.

Она улыбнулась, откинула голову:

— Значит, мы будем сотрудничать, будем вместе... теперь.

Он прижал ее покрепче, и она снова закрыла глаза. Сердце ее билось спокойно и размеренно, и она уснула.

Приближался рассвет, когда Тэсс оказалась сверху Дэмьена и с восторгом снова ощутила внутри себя его возбужденную плоть. За окном шел снег, покрывая землю, и его белое сияние падало на стены комнаты и обнаженные тела этих двух людей, занимающихся любовью.

Дэмьен смотрел на нее. Его тело напряглось от желания, и он видел, как в ее глазах плясали голодные искорки, как ее грудь то вздымалась, то опускалась и покачивались бедра. Он сотни раз представлял себе этот момент, но ничто не могло сравниться с реальностью.

Она положила ноги ему на плечи, а руки — на его бедра, обеспечив Дэмьену прекрасный доступ к своей набухшей плоти. Наблюдая за движением своего возбужденного тела, за этой настолько прекрасной связью и готовый умереть от наслаждения, он поместил свои большие пальцы с обеих сторон ее нежной раковины. Он осторожно открыл ее и начал массировать нежный бугорок.

Тэсс откинула голову и застонала от удовольствия. Свет играл на ее коже, превращая твердые соски в розовые бутоны и освещая шрам на ее бедре как явное напоминание об ужасном прошлом, которое она хотела так отчаянно оставить позади и никогда не возвращаться в него.

А он планировал снова причинить ей боль... Он был монстром.

Ее толчки ускорились, и мозг Дэмьена отключился. Пока он водил по ее чувственному, раскаленному добела бугорку, она выгнула спину и застонала от удовольствия.

Этого было достаточно для Дэмьена. Она покачивалась и стонала, он чувствовал, как ее мышцы сжимают его отвердевшую плоть, и, наконец, он позволил себе последовать за ней в сладкий экстаз.

 Было почти девять утра. Дэмьен и Тэсс стояли в недавно отремонтированной кухне, почти полностью обнаженные. Они ждали, пока закипит кофейник, и весело обсуждали некоторые выбранные Тэсс покупки для дома.

Улыбаясь, Тэсс обхватила Дэмьена за шею руками.

— Кажется, припоминаю, как ты много раз повторял, что я должна рассматривать этот дом как свой собственный, когда буду делать проект.

Он обнял ее за талию:

— Это было до того, как я увидел подставку для цветов.

— Что не так с подставкой для цветов? — спросила она заинтригованно. — Это — нержавеющая сталь. Кому-то не нравится нержавеющая сталь?

— Я ударился о нее головой сегодня утром, когда наливал воду в стакан.

Она рассмеялась:

— Ты просто очень высокий.

— Эй, ты, кажется, сочувствуешь?

— Я?

— Ты — моя жена, в конце концов.

— Жена по найму, — поправила она.

Он пожал плечами. Она встала на цыпочки и быстро поцеловала его:

— Можно ее убрать...

— Ты имеешь в виду снять?

— Нет, — сказала она игриво.

— И потом еще раковина.

Она повернула голову и непонимающе уставилась на раковину из белого фарфора:

— Что не так с раковиной?

— Это — целая ванна.

— Но это красиво.

— Туда можно посадить двух детей!

— Ну, возможно, у меня будет двое детей, — поддразнила она его.

Но Дэмьену это не понравилось. Его улыбка тут же исчезла, и ясный взгляд подернулся пеленой.

— Я имела в виду, когда-нибудь, — поправилась она, заметив, что руки, обнимавшие ее, напряглись, — у меня будет своя собственная раковина, такая же, как эта, И когда-нибудь у меня будут двое детей, которых можно будет в нее всунуть.

Не намного лучше, Тэсс.

Синие глаза Дэмьена сощурились:

— С кем ты собираешься заводить детей?

Она не знала, что сказать:

— Не знаю. Я только представила...

Он отпустил ее, пошел к раковине:

— Мне она не нравится.

Ей она тоже не нравилась. Она не хотела думать о нем, имеющим с кем-то еще детей... Но это был их последний день вместе, и он не намекнул на то, что хотел бы продолжения отношений после того, как вернется в Калифорнию.

— Кофе готов, — сообщила она, пытаясь говорить беззаботным тоном. — Мебель должна быть здесь через несколько часов. — Она оглянулась. — Все-таки как много тут места, и все такое свежее и новое. Знаешь, ты мог бы сдать его в аренду, если бы захотел, и при этом держать дом в собственности. Кому-то он мог бы понравиться. В Трибьюте все-таки есть какое-то особое очарование провинциальности.

— Посмотрим, — проворчал он, стрельнув в нее хмурым озабоченным взглядом.

— Почему ты так смотришь на меня?

— Я не могу выбросить из головы мысль о тебе, имеющей с кем-то детей.

Вздохнув, она обняла его и прижалась к нему:

— Знаешь что? После прошлой ночи я немного устала. А ты?

— Нет.

Она лукаво улыбнулась:

— Думаю, что ты мог бы подремать.

Его расстроенный взгляд загорелся, когда он понял, что она имеет в виду.

Зарычав, он поднял ее на руки:

— Я несу тебя в кровать.

— Хорошо.

Его бровь коварно приподнялась. То, что спать никто не собирается, это факт.

К закату солнца все работы в доме были закончены. От начала до конца. И Тэсс еще никогда не чувствовала себя такой гордой и такой грустной. Но ей не хотелось показывать Дэмьену свою печаль. Она хотела провести с ним чудесную ночь. Обед у камина, потом повторить представление сегодняшнего утра. Тэсс слышала, как льется вода в душе, когда ставила чайник на плиту. И представила, как вода стекает по его влажному упругому голому телу.

Было понятно, что пары ночей, проведенных с ним, недостаточно. Она думала о том, что после того, как он уедет в Калифорнию, ее жизнь снова превратится в пустую ракушку, как и раньше. Она повернулась к разделочной доске и начала резать томаты для соуса. Ей хотелось знать, что чувствует Дэмьен. Конечно, он не хотел думать о ней, живущей с другим мужчиной. Но и разговоров о будущем и о своих желаниях он избегал. Может быть, ему захочется продолжать видеть ее? Или может быть, хотя бы иногда приезжать в Миннесоту?

Она задумалась и прекратила резать томаты. Одно ей было известно наверняка — они оба изменились, проведя время в Трибьюте вместе. И символом этих перемен был этот небольшой красный дом. Из чего-то разрушенного и хаотичного он превратился в уютное, теплое, надежное и счастливое место. И Тэсс, и Дэмьен тоже изменились вместе с ним.