— Почему?

— Не твое дело. На это не было времени. — Мэри и Оливия были уже в нескольких шагах от них. — Ты можешь говорить что угодно. Но не здесь, не сейчас. В другой раз.

Он минутку подумал, затем кивнул:

— Хорошо.

Она с облегчением выдохнула и быстро сказала:

— Хорошо. Тогда до свидания.

Он встал:

— Увидимся завтра, Тэсс.

Она взглянула на него:

— Что?

— Я буду у тебя в офисе завтра в час.

— Нет!

Мэри и Оливия приближались. Дэмьен наклонился к уху Тэсс, от его теплого дыхания ее сердце мучительно сжалось. Она помнила это дыхание и когда-то любила.

— Я здесь не для того, чтобы вспоминать о прежних временах, — мрачно сказал он. — А для того, чтобы поговорить о неоплаченном долге.

У Тэсс закружилась голова. О каком долге он говорит?

— Шесть лет назад, — продолжил он, — Ты дала мне обещание. Ты его так и не выполнила. Я здесь для того, чтобы ты сделала, о чем говорила. Иначе все, что тебе дорого, рухнет.

Он встал, когда подошли Мэри и Оливия, поздоровался с ними и сделал комплимент невесте по поводу церемонии и приема. Онемев, Тэсс тупо уставилась на тарелку и пустой носок.

Сквозь шум в ушах она услышала, как Дэмьен пожелал подругам всего хорошего, затем ушел.

— Симпатичный, — сказала Оливия, присев рядом с Тэсс. — Очень симпатичный.

— Великолепный и очаровательный, — заметила Мэри, поправляя диадему. — И, кажется, он запал на нашу девочку.

— Ты взяла его телефон, Тэсс? — допытывалась Оливия.

Тэсс кивнула и хрипло сказала:

— Да. У меня есть его номер.

 За четыре с половиной года, которые Тэсс Йорк проработала в «Ноу Ринг Рекваед», она болела три раза. Первый раз зимой две тысячи пятого, когда у нее был такой ужасный грипп, что она упала в обморок на пути к автомобилю. Второй раз прошлым летом, когда у нее удалили зуб мудрости, и третий раз сегодня, когда она проснулась в состоянии небольшого похмелья.

Она не была любительницей выпить. Фактически она совсем не любила выпивать. Но вчера вечером, встретившись с Дэмьеном и столкнувшись лицом к лицу со своим прошлым, она перебрала шампанского.

Вся в поту, Тэсс растянулась на кушетке рядом со своим котом Хепберном и уставилась в телевизор. Пытаясь не обращать внимания на ужасную головную боль, она наблюдала, как телеведущий Монтель Вильямс расспрашивал гостя студии о призраке в его доме.

— Может быть, вы посоветуете, как избавиться от этих призраков? — пробормотала Тэсс.

Она только что попыталась избавиться от фантомов прошлого. Тут она вспомнила, что у Мэри уже начался медовый месяц, поэтому Оливия должна быть сегодня на работе одна.

Пока экстрасенс молол вздор о небесах и свете, Тэсс позволила себе закрыть глаза и отключиться на некоторое время. Она, должно быть, задремала, потому что, когда проснулась, по телевизору шла мыльная опера и кто-то стучал в дверь ее квартиры. С тяжелой головой она подошла к двери и посмотрела в глазок.

Когда она увидела, кто это был, то выругалась про себя, повернулась и прислонилась к двери. Дэмьен.

— Тэсс?

От звука его голоса у нее екнуло в животе.

— Тэсс, я знаю, что ты там.

— Что ты хочешь, Дэмьен? — завопила она через дверь.

— Ты прекрасно знаешь, чего я хочу. Я довольно понятно объяснил вчера вечером. Теперь открой дверь.

— Мне плохо.

— Да, Оливия любезно рассказала мне про это. После моего приезда в офис.

Тэсс вздохнула. Это было на нее не похоже — обычно она не скрывалась за дверью, пытаясь избежать неприятных встреч и угроз бывшего бойфренда. Этим способом пользовалась замужняя Тэсс, та Тэсс, у которой была причина нервничать и чувствовать себя испуганной. Но та часть ее жизни была закончена.

Она щелкнула замком и широко распахнула дверь.

Дэмьен стоял, заполняя собой дверной проем. Свежевыбритый и холеный, он был в темно-синем костюме, великолепном настолько, что можно было подумать, будто он прибыл прямо с демонстрации моделей Гуччи в Милане.

Понимая, что она похожа на игрушку для кошки, с которой та изрядно поиграла и как следует пожевала ее, Тэсс с независимым видом подняла подбородок и высокомерно проговорила:

— Я не собиралась встречаться с тобой, Дэмьен.

Медленная, прохладная улыбка изогнула его губы, когда он окинул ее взглядом.

— Ну вот и она.

— Кто?

— Женщина-фейерверк, которую я знал раньше, достойная этой копны рыже-огненных волос. — Он прислонился к дверному косяку. — После вчерашнего вечера, услышав, что она боится раскрыться перед партнершами, я решил было, что она погасла. И задался вопросом, кто или что выпустило из нее огонь.

«Ну, можешь продолжать задаваться этим вопросом», — сухо подумала она.

Он прищурился, рассматривая ее:

— Ты выглядишь...

— Больной? — подсказала она.

— Ты пила вчера вечером?

— Это уж точно не твое дело.

— От шампанского ужасно болит голова, помнишь?

— Нет, — солгала она.

Он скрестил руки на груди:

— Ты собираешься наконец впустить меня?

— Думаю, ты и так можешь сказать о той сокровенной вещи, которую хочешь получить.

— Прекрасно, но я действительно принес тебе суп... ну, на самом деле его принес Роберт. — Он поднял белую хозяйственную сумку. — А ты можешь его съесть. Но только не стоя у входа.

— Кто такой Роберт?

— Мой водитель.

Она округлила глаза:

— У кого-то слишком много денег.

— Не совсем так.

Он попытался пройти мимо, но она остановила его:

— Вначале суп.

Он вручил ей сумку, и она позволила ему пройти. Окинув беглым взглядом гостиную, он присел на кушетку. Она взяла пульт и выключила телевизор, затем упала в кожаное кресло неподалеку.

Он вскинул бровь:

— Ты боишься меня?

— Страх — бесполезная эмоция, — начала она. Но потом пожала плечами. Вместо вдохновенных цитат, может быть, открытость и юмор были бы лучшим способом общения с этим мужчиной. — После всего что ты сказал вчера, осторожность не такая уж странная реакция.

Его пристальный взгляд стал серьезным, губы плотно сжались.

— Да.

Она поставила сумку на журнальный столик, потом посмотрела на него:

— Хватит надо мной подтрунивать. Мы оба прекрасно понимаем, что это не общественный прием, поэтому давай приступим.

Он спросил:

— Ты помнишь красный дом в Трибьюте?

Воспоминания вспыхнули в ее мозгу вместе с глубокой печалью. Это место было их первым домом в крошечном городке. Дэмьен купил его за бесценок как свою первую недвижимость. В самом расцвете их романа они гуляли по улицам города, делясь планами на будущее, а потом разделили постель.

Она встретила его пристальный взгляд и кивнула:

— Помню.

— Я хочу отремонтировать его.

Она удивилась.

— Ты его еще не отремонтировал?

— Нет.

— Хорошо. Так какое это имеет отношение ко мне?

— Ты дала мне обещание в том доме, за неделю до своего отъезда.

Сердце Тэсс екнуло, и она попыталась вспомнить.

— Ты обещала мне помочь отремонтировать его. Ты хотела сделать его своим домом, насколько я помню. — Он помолчал. — Надеюсь, ты выполнишь свое обещание.

— Ты серьезно?

— Вполне.

И вдруг она все вспомнила. Все было именно так, как он сказал. Это произошло за неделю до ее отъезда. За неделю до того, как Генри попросил ее стать его женой. За неделю до того, как она заставила себя признать, что с Дэмьеном у нее никогда не будет стабильной дружной семейной жизни, которую она себе представляла в семнадцать лет, после смерти родителей. Она покачала головой:

— Но почему? Почему тебя волнует это теперь?

— Это — глава, которую я должен закончить, — сказал он бесстрастным тоном. Потом встал, вытащил из кармана пальто конверт. — Вот ключи, адрес — если ты забыла — и крупная сумма наличными.

— Что...

— Мне нужно, чтобы ты начала сразу же.

Он был сумасшедшим. Тэсс встала: