— Да. Но мы не обманывали друг друга. Просто я оказался неподходящей парой для Гвен.

Риган затрясла головой.

— В этом мире нет героев!

Алекс едва сдержался, чтобы не крикнуть на нее. Ведь заблуждения Риган столь очевидны…

За спором они не замечали времени, и когда Алекс взглянул на часы, то буквально ахнул: светящийся циферблат показывал два часа ночи.

— Простите, ради Бога, я знаю, что у вас завтра утром занятия. У меня тоже. — Он поспешно вскочил с качелей.

Риган, рассмеявшись, тоже встала.

— Я уж и забыла, когда так спорила. Очень признательна вам за ужин, Алекс.

— И я вам.

Он решил помочь Риган отнести котят в коробку на кухне. В доме было хоть глаз выколи. Риган протянула руку, нащупывая выключатель.

— Я зажгу свет и перед крыльцом. Уму непостижимо, как это… — Фраза оборвалась — в темноте ее рука наткнулась на грудь Алекса.

В прихожей вдруг стало тихо. Теплая мягкая рука Риган застыла, словно приклеившись к груди Алекса, а под ней учащенно забилось его сердце.

Быть такого не может! Чтобы Алекс поцеловал ее!.. Риган не страдала галлюцинациями; но как иначе назовешь то, что случилось? Она лишь протянула руку, пытаясь нащупать в кромешной темноте выключатель, и неожиданно наткнулась на грудь Алекса. А в следующее мгновение его руки крепко стиснули ее в объятии и ее рот накрыли его губы. Поцелуй был подобен легкому прикосновению весеннего ветерка — таким же ласковым, пьянящим… Кровь понеслась по жилам Риган с бешеной быстротой.

Тем временем первый поцелуй Алекса перешел в другой, в третий… Все его поцелуи обладали вкусом мяты и голода… ненасытной жажды ласкать и принимать ласки, обнимать и быть обнятым. Он обращался с губами Риган как с самым драгоценным сокровищем, упиваясь ими так, словно никогда прежде ему еще не доводилось иметь дело с золотом такой высокой пробы, словно всю свою жизнь он пытался найти именно ее.

У Риган мелькнуло видение: сильный заботливый рыцарь, покоряющий свою даму сердца. Это привело ее в неописуемый ужас. Она ведь закоренелая феминистка. Умом она без труда понимает, что быть покоренной — это ненормально, безответственно и просто глупо.

Алекс любит свою Гвен. Это ей хорошо известно. Он очень страдает, и этот требовательный взрыв голода к ней самой не имеет никакого отношения. Одиночество, тоска на сердце способны причинить невыносимую боль. И в настоящий момент Алексу просто нужен кто-то, кто смог бы разделить эту боль.

Все эти предостерегающие рассуждения прозвучали у Риган в голове.

А тело ее помимо воли жаждало иного: никогда прежде она не желала так сильно мужчину.

Риган дрожала, точно ей только что пришлось пережить кораблекрушение. Она слышала свое дыхание. Дыхание Алекса. Такое же хриплое, прерывистое.

Вдруг он произнес:

— Риган, я прошу прощения. Не знаю, как это получилось, но, клянусь, я и в мыслях не имел…

— Не сомневаюсь в этом. Мы хорошо провели время, не так ли? Успели подружиться. А потом на мгновение на нас нашло какое-то затмение. Ты перенес большую утрату. Неудивительно, что тебе на минуту потребовалось на кого-то опереться. — Очень мягкое выражение для жарких, страстных поцелуев. Но они оба с готовностью проглотят эту ложь. — Не переживай. Ничего страшного не произошло.

Алекс вцепился себе в волосы.

— Не знаю, какой бес вселился в меня… Риган всегда были больше по душе прямота и решительность.

— Прекрати ругать себя из-за пустяков, дурачина. Мы уступили зову природы. Никакого преступления в этом нет, так что не из-за чего переживать. Возвращайся домой. Выспись. Уже два часа ночи, черт побери.

Она выставила гостя за дверь — успев заметить появившуюся у него на лице улыбку. Вероятно, Алекса еще никогда не называли дурачиной.

Придя к себе в спальню, Риган выключила верхний свет и начала раздеваться, с грустью отметив, что в комнате у нее жуткий беспорядок. Она никогда не была робкой, застенчивой барышней и никогда ею не станет. Ей нравилось все яркое, вызывающее, причем не только в людях. Об этом свидетельствовал и интерьер ее квартиры. Так, стены своей спальни Риган размалевала краской изумрудно-зеленых тонов с атласной синевой и ярко-желтыми вспышками. Все, кроме постельного белья, она приобрела на распродажах, и в комнате царил дух цыганского табора. Выкладывать полную стоимость за какую-либо вещь было не в правилах Риган. Ее собственный вкус — точнее, отсутствие такого — устраивал ее полностью, а до мнения остальных людей ей нет никакого дела! Здесь была ее гавань, ее убежище!..

Нырнув под одеяло, она предвкушала быстрый сон. Однако, ощутив ласковое прикосновение холодной простыни к груди и бедрам, поняла, что уснуть ей едва ли удастся.

Ну хорошо, у нее давно никого не было. Но разве не сама она считала, что одиночество — самый безопасный образ жизни? Да, ее фигура сводит мужчин с ума. Но откровенная, прямая натура отталкивает. Никому невдомек, что по сути своей она совсем не такая, какой кажется. Увы, далеко не каждому дано заглянуть в ее сокровенные глубины, особенно мужчине.

Так было до сегодняшнего вечера.

Когда Алекс заключил ее в свои объятия, Риган испытала страх. Нет, она не боялась мужчин — она боялась того, что ее используют и бросят, поскольку однажды уже влюбилась в прекрасного принца на глиняных ногах.

Но Алекс кажется хорошим парнем. Он искренне рассказал ей о своей любви к Гвен. Сейчас ему нужен друг, и Риган протянет руку дружбы, однако не может быть и речи о любовной интриге.

Дверь спальни скрипнула. От этого внезапного жуткого звука сердце Риган бешено заколотилось. Наверное, ей не дают покоя призраки былых ошибок. Вслед за скрипом наступила полная тишина. Риган не верила в привидения, но она не могла понять, что происходит в комнате.

Вдруг что-то мягкое плюхнулось на кровать. Скарлетт. С громким мурлыканьем кошка свернулась калачиком у хозяйки на животе.

— Эти чертенята не дают тебе спать? — пробормотала Риган. — Ты же знаешь: тебе сюда нельзя.

Однако на этот раз она позволила Скарлетт остаться.

Бесшумно отворив дверь, Алекс на цыпочках вошел в лекционный зал. В старомодные узкие окна проникал тусклый свет. Ему потребовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к полумраку. Стараясь двигаться как можно тише, он занял место в последнем ряду.

Деревянное сиденье скрипнуло. Тотчас же на нарушителя порядка обернулось с десяток лиц — все женские. Алекс тихо прошептал слова извинения. Сегодня утром он принял решение обязательно повидаться с Риган и пришел к ней сразу же, как только у него закончились занятия. Она стояла за кафедрой и, заметив его, подмигнула. Меньше всего он рассчитывал на теплый прием, учитывая то, что произошло три дня назад…

Ее яркая внешность сразу же бросилась в глаза, словно свет маяка. Алексу хватило одного взгляда на насмешливые глаза и полные алые губы Риган, чтобы задрожать мелкой чувственной дрожью. Он попытался овладеть собой. Не вышло. По-видимому, для этого нужно еще время.

Сегодня Риган была одета в черное и белое. Ничего облегающего: белая блузка с черным геометрическим рисунком и слаксы, но мягкая ткань… подобно рукам мужчины, она нежно обхватывала грудь и ласкала бедра.

Алекс решил пригласить Риган на ужин — если ему удастся набраться мужества. Это предложение высказал утром за завтраком Мерл. И хотя Алекс никогда не прислушивался к советам брата, в данном случае он решил им воспользоваться.

После вечера, проведенного в гостях у Риган, его постоянно мучило чувство вины. Он до сих пор не мог поверить, что позволил себе распустить руки. Мысли, сердце и душа его — Алекс мог поклясться в этом — до сих пор принадлежат Гвен.

И что с того, что невеста бросила его? Он не может так быстро изменить своему чувству. А Риган… Риган пробудила в нем лишь мужские инстинкты, хотя, правда, она проявила к нему участие. Предложила дружбу, выслушала его. Уму непостижимо, как он мог настолько забыться! Если Риган откажется от приглашения на ужин, Алекс не вправе винить ее за это. Но он испытывал потребность объяснить ей, что его поступок не должен стать помехой их дружбе.