Камилла светилась в день свадьбы волшебным светом, и это тоже было явлением объяснимым, учитывая, что она сочеталась браком с любимым мужчиной. Нет. Нечто другое поразило Пита в молодой женщине в тот памятный день. Он не стал тогда об этом задумываться. А теперь вряд ли вспомнил бы…

К женщинам семейства Кэмпбелл Пит Макдугл относился покровительственно. Но когда Камилла исчезла из поля зрения, переехав с мужем в Бостон, он перестал вспоминать о ней и только изредка слышал что-то от Вайолет. В общих чертах Пит был в курсе произошедшей трагедии, узнавал о критических моментах излечения Камиллы, радовался вместе с бывшей одноклассницей, когда ее сестра пошла на поправку…

— Ее соседи уверяли меня, что она восстановилась и чувствует себя вполне нормально, — с явным упреком произнесла Вайолет.

— Ты имеешь в виду физическую или психическую норму? То, что она поправилась, — это настоящее врачебное чудо, насколько я могу судить. Она так стремительно восстановила свое здоровье — это настоящий подвиг ее организма и лечащих врачей. Но шрамы? Для женщины это трагедия, я полагаю. Одно дело, когда она была в больнице, и совсем другое — теперь, когда Камилла вернулась к обычной жизни… Ведь она еще так молода! — сочувственно покачал головой Пит, который на этот раз позволил себе непривычно длинную речь.

— Да в том-то и дело, что искусство врачей скрыло все явные следы травм. Она прежняя! — эмоционально воскликнула Вайолет, привстав с кресла, но сразу же вновь села и ссутулилась, глядя в сторону. — Я тревожусь за нее. Прежде она звонила домой дважды в неделю, — проговорила она, теребя рукав своего одеяния. — Но вот уже несколько недель от нее нет никаких вестей. Я не могу дозвониться — тишина. Она не берет трубку. Сплошная тишина. Я связалась с бостонскими телефонистами, и они мне сказали, что такой номер больше не обслуживается. Представляешь?

— Странно. Но этому должно быть объяснение, — пробормотал действительно обеспокоенный Пит.

— Я звоню соседям. Никто ничего толком сказать не может. Утверждают, что вроде бы видели ее на днях, вроде бы в добром здравии. Прошу постучать в ее дверь, а ее в этот самый момент нет дома. Одна из соседок сказала, что точно знает, будто Камилла уволилась с работы, и эта же самая соседка сообщила, что не видела ее около двух недель. Ее почтовый ящик забит корреспонденцией, которую никто не забирает… Может быть, она… — робко проговорила Вайолет.

— Она что?.. — нетерпеливо спросил Пит.

— Не знаю, что и сказать. Боюсь думать о самом страшном…

— Вот и не думай об этом! — запретил ей Пит.

— Я не о самоубийстве, — отмахнулась от него Вайолет. — Все дело в том, что Камилла опознавала напавших на нее с Робертом грабителей. Ее свидетельства были — решающим фактором при вынесении обвинительного приговора. Но только непосредственным убийцам Роберта дали по семь лет. Другие могли выйти и через год, и через два, как освобожденные досрочно за примерное поведение, например. Такое ведь случается, — резонно предположила Вайолет.

— Ты думаешь, они собирались отомстить?

— Разве можно это исключать?

— Ты не пробовала связаться с полицией?

— Для этого я должна приехать в Бостон и подать официальное заявление об исчезновении человека, — устало пояснила Вайолет.

— Езжай немедленно и информируй меня обо всем! Если понадобится помощь, я сразу же вылечу в Бостон, — заверил ее Пит Макдугл.

— Мне важно было заручиться твоей поддержкой, — сообщила Вайолет, суетливо засобиравшись.

— А что же Дэйзи? Она сейчас во Франции? — спросил Пит о другой сестре Кэмпбелл, провожая соседку к двери.

— Я уже созвонилась с ней. Дэйзи заверила, что вылетит, как только того потребуют обстоятельства. Мама с папой тоже. Они старенькие, их это очень расстроило. Мне в помощь нужен здесь человек — вменяемый и молодой. Потому-то я и обратилась к тебе, Пит. Ты знаешь Дэйзи — много шума, мало толку. Генерал в юбочке! — насмешливо проговорила Вайолет и улыбнулась собственной шутке.

Безусловно, Пит знал Дэйзи. Вайолет в своей эксцентричности была более адекватной, чем Дэйзи в полном рассудке.

Вайолет передала Питу ключи от своего дома и прочих хозяйственных сооружений.

— Буду ждать от тебя известий, Вайолет. Звони в любое время.

Камиллу охватил приступ паники, когда она услышала стук в дверь. Девушка замерла посреди гостиной, потом беззвучно попятилась в глубь квартиры.

Камилла сглотнула колючий воздух и поперхнулась, боясь кашлянуть.

В дверь продолжали стучать и делали это с пугающей настойчивостью.

Камилла пыталась сообразить. Безуспешно… Ее сознание было парализовано ужасом неизвестности.

Она неотрывно смотрела на входную дверь напряженным взглядом широко распахнутых глаз. Во рту пересохло. Она коснулась обветренных губ кончиком языка.

Здесь, за запертыми дверьми, она была в безопасности. Но то, что происходило вне стен ее дома, пугало. Это могло быть что угодно. Камилла больше двух недель не покидала квартиры, в результате, не заплатив абонентскую плату в срок, она лишилась возможности телефонной связи с родными.

— Камилла? Ты дома? Открой! — донесся из-за двери женский голос.

Голос показался Камилле знакомым. В другой ситуации она узнала бы в нем голос сестры Вайолет. Но не теперь, когда все представлялось враждебным, зловещим, пугающим…

Этот настойчивый, как и стук в дверь, женский голос сводил Камиллу с ума. Она больно прикусила нижнюю губу, чтобы не закричать. Все вещи в гостиной закружились вокруг нее в бешеном хороводе.

— Камилла, дорогая, — ласково, но чрезвычайно взволнованно проговорила за дверью Вайолет. — Ты меня пугаешь. Открой, умоляю. Я несколько часов добиралась до тебя. Ты представить не можешь, какая снежная буря сейчас в Вермонте. Несколько рейсов отложили, прежде чем я смогла вылететь в Бостон. Я давно ничего не ела. Прошу тебя, милая, открой! — умоляла старшая сестра, надеясь на то, что Камилла в добром здравии и слышит ее. — Пусти. Мне не нужны разговоры, объяснения и прочая психологическая ерунда. Я лишь хочу знать, что ты жива и здорова. Это все, что мне нужно. И еще я смертельно устала и хочу есть, сестренка. Имей в виду, не зная, что с тобой, я была вынуждена связаться с родителями и Дэйзи.

Услышав имя другой сестры, Камилла заставила себя открыть глаза. Темнота стояла перед ее мутным взором, но она постепенно рассеялась.

Пошатываясь, Камилла прошла в холл, опасаясь близко подходить к самой двери; она лишь протянула к ней дрожащую руку, но тотчас отдернула, с силой прижав ее ко рту. Ее глаза наполнились безотчетным ужасом.

Казалось, какая-то внешняя сила стянула темя до боли. Она вздрагивала, ее ноги были готовы в любой момент сложиться пополам, как у тряпичной куклы. Состояние походило на предобморочное, если бы не острота всех чувств, которые множились и наталкивались друг на друга в тесноте.

Она, например, отчетливо слышала, как зачастил косой дождь по стеклу окна, как проносятся по лужам машины. И этот навязчивый голос из-за двери, который вызывал столько противоречивых чувств…

Камилла вдруг вспомнила, как они с Робертом вселялись в эту квартиру. Улыбка появилась на ее лице. Она вспомнила, как счастливо они жили. Ремонтируя и обставляя квартиру, они даже ни разу не поссорились. Устраиваясь в этом старом и уютном бостонском особняке, они рассчитывали прожить в нем до самой старости. А по вечерам оба потягивали ликер и слушали музыку…

Дождь поменял направление. Он больше не ударял по стеклам с оглушающей силой. Он лил отвесно.

В воспоминаниях Камилла забылась.

Мир за дверью прекратил для Камиллы свое существование. Прошлое ожило с красочной четкостью.

Больница на долгие месяцы стала для Камиллы домом. Она даже не смогла побывать на похоронах. А когда, наконец, вернулась домой, то нашла в буфете запыленную бутылку водки. Она часто звонила сестре и говорила, что у нее все в порядке, а потом доставала эту бутылку… Через несколько дней водка сменилась скотчем, потом джином. Потом она перестала вставать утром на работу…