Тиффани Валенсия ушла, — услышала Пэйдж.

— Как ушла? Номер восемнадцать отказалась? Тогда выпустите девятнадцатую.

— Невозможно. Она вышла покурить с Эшли Бликер.

— Бликер? Значит, нет номеров восемнадцать, девятнадцать и двадцать?

— Нужен перерыв.

— Нет! — возразила Пэйдж. Это нарушило бы течение аукциона или, хуже, того, вообще прекратило бы торги. — Где, черт возьми, восемнадцатая м-м… Тиффани?

— Полагаю, она познакомилась с парнем и слиняла с ним.

Пэйдж закатила глаза.

— Он должен был заплатить за эту привилегию.

— Лучше скажите об этом Джорджу. — Пэйдж не стала долго раздумывать.

— Мы почти закончили. Нужно найти замену. — Она передала ассистенту свой блокнот и глубоко вдохнула. От волнения вспотели ладошки.

Как девушки делают это? Просто выходят на сцену?

В зале повисла тишина, когда она ступила на сцену. Кто-то сзади присвистнул.

Господи боже! Они думают, что она — следующий лот. Пэйдж с извиняющейся улыбкой покачала головой, но тут ее ослепил свет. Она могла различить лишь несколько лиц в первых рядах. Одним из холостяков был ее кузен Уолкер. Он смотрел на нее с веселым удивлением.

— Вот это да! Лот номер восемнадцать — Пэйдж Эштон! — объявил Джордж.

Девушка побледнела.

— Нет, все не так. — Но ее отказ заглушил гул в зале.

— Не ожидал выхода Пэйдж. Поэтому не могу рассказать вам о ней. Но одно я знаю точно: она потрясающая коллега. Ей… сколько тебе лет, Пэйдж?

— Двадцать два! — выкрикнул Уолкер.

На его лице играла дьявольская усмешка. Он шепнул что-то своему соседу по столику, который бросал на Пэйдж похотливые взгляды.

— Сколько предложите за эту двадцатидвухлетнюю красотку с известным именем и ангельским личиком?

Смерть. Уж лучше умереть, чем стоять здесь; на сцене, под ярким светом рампы.

— Пять сотен!

Боже, они начали торговаться? Пэйдж подняла руку, чтобы остановить торги, но ее проигнорировали.

— Всего пять сотен? — подстегивал ведущий. — Посмотрите на эту прекрасную юную леди. Она великолепна.

— Шестьсот пятьдесят!

— Я слышу, шестьсот пятьдесят за златовласку с медовыми локонами? Шестьсот семьдесят пять…

Пэйдж почувствовала, как у нее подкосились колени. Пожалуйста, господи, пусть все это скорее закончится!

— Это ошибка, Джордж, — в отчаянии сказала она ведущему. — Я не номер…

— Семьсот!

— Вот так уже лучше. Я слышу — семь сотен или семьсот пятьдесят?

— Восемьсот пятьдесят!

— Девятьсот!

Ноги едва держали Пэйдж. Джордж поддержал ее, покрутив. Кружась, Пэйдж видела лицо своего кузена, который обсуждал что-то со своим соседом, но яркий свет, бьющий в глаза, мешал разглядеть, кто это был.

— Девятьсот пятьдесят! — раздалось в конце зала.

Это заставило мужчин на минуту замолчать. Обычно на тысяче долларов торги заканчивались.

Уолкер рассмеялся над какими-то словами своего соседа и откинулся на спинку стула, загородив собой свет и предоставив Пэйдж возможность разглядеть этого мужчину.

— Тысяча долларов! — снова раздалось с конца зала. Серые глаза пронзали Пэйдж насквозь. От этого взгляда по спине побежали мурашки.

— Полторы тысячи! — прозвучало слева.

Но Пэйдж уже ничего не слышала и не видела. Она просто не могла отвести взгляд от красивого незнакомца, глядящего прямо на нее. Кто он такой? Кого Уолкер пригласил на аукцион? Незнакомец улыбнулся провокационной полуулыбкой.

Кто бы он ни был, наверняка это Казанова.

— Две тысячи!

Струйка пота побежала меж лопаток Пэйдж. Она даже сглотнуть не смогла, зачарованная взглядом незнакомца.

А потом он медленно опустил веки. Опустил и вновь поднял. Никто наверняка и не заметил в этом скрытого сообщения, но Пэйдж все поняла. И по ее телу прошла дрожь.

— Десять тысяч долларов.

Ведущий замер.

— Я слышал?..

Он не мог! Просто не мог произнести такую сумму. Волк с серыми глазами встал в полный рост. Он был похож на короля, который возвещает об очередном королевском указе. Его полуулыбка превратилась в хищную ухмылку.

— Десять тысяч долларов за Пэйдж Эштон, − спокойно повторил мужчина.

В комнате надолго воцарилась тишина. Удар молотка прозвучал так громко, что этот звук еще долго эхом раздавался в ушах.

— Мои поздравления, сэр, вы только что купили себе одно из самых дорогих свиданий!

— Это стоит того, — произнес незнакомец, не сводя глаз с Пэйдж.

— Какого черта ты это сделал?

Мэтт Чемберлен усмехнулся вопросу Уолкера Эштона.

— Не мог выносить ее страданий. — Его взгляд снова вернулся к Пэйдж.

— Она моя кузина. И она не должна была быть лотом. Я же говорил, она проводит данный аукцион.

— Именно поэтому я и спас ее.

— Она не нуждалась в твоем спасении.

— Ты же знаешь, что я поклялся не иметь дела с женщинами. Возможно, ты и нашел Святой Грааль любви с Тамрой, но я не создан для того, чтобы испить из этой чаши счастья. — Мэтт взглянул на сцену. Пэйдж убежала бы, без сомнения, если бы не была столь потрясена.

Мэтт услышал, как Уолкер усмехнулся.

— Любовь? Ты смотрел на нее вовсе не с любовью в глазах, Мэтти, дружище. Это была похоть, и повторяю — Пэйдж моя кузина. Мы росли вместе. Она мне как младшая сестренка. К тому же ей пришлось многое пережить за последние два месяца.

— Спокойно, Уолкер. Пэйдж меня не интересует. Я всего лишь сделал доброе дело. Считай это благотворительностью. — Мэтт соврал. Он не мог не заметить красоты маленькой кузины своего друга и ее соблазнительных форм. Он был определенно заинтригован. — Ей, и правда, неловко, да? — Мэтт встал из-за стола, чтобы подойти к Пэйдж. — У меня благие намерения, помни.

И прежде чем Уолкер успел ответить, ведущий уже объявил номер девятнадцать. На сцену вышла худая рыжеволосая девушка. Мэтт прошел к занавесу.

— Не знаю, кто вы такой, сэр, но, полагаю, я задолжала вам десять тысяч долларов.

Мэтт развернулся, обнаружив перед собой Пэйдж. Она едва доходила ему до подбородка, даже на высоких каблуках, которые великолепно подчеркивали ее изящные лодыжки. Пэйдж гордо расправила плечи. Но ее большие зеленые глаза говорили о беззащитности. К груди она прижимала блокнот.

— Вы, наверное, не знаете, как все работает, — произнес Мэтт, разглядывая прелести Пэйдж. — Это я должен вам десять тысяч долларов. А вы мне — свою приятную компанию на вечер.

— Нет. Вы ошибаетесь. Глубоко ошибаетесь. Я не… не из этих девушек.

— Нет? — В его голосе слышалось разочарование.

— То есть технически я… — она искала слова, потом протянула руку в приветствии. — Я Пэйдж Эштон, координатор этого аукциона.

Он взял ее руку и продержал дольше, чем того требовал этикет.

— Мэтт Чемберлен, назначивший самую высокую цену.

— Чемберлен? Компьютерщик?

Мэтт рассмеялся.

— Наверное, меня и хуже называют. Да, это я. А теперь еще и тот мужчина, с которым вы идете на свидание, мисс Эштон. Куда желаете пойти пообедать? — И потом позавтракать, подумал Мэтт, представляя Пэйдж на смятых простынях в номере пятизвездочного отеля в Напе, где он остановился сегодня утром.

— Простите, мистер Чемберлен. Я не могу.

— Не можете? — Он наклонился к ней и понизил голос: — Я не знаю, что значит это слово.

На ее щеках заиграл румянец. Черт, а она мила! Не как все эти чересчур напомаженные девицы, а по-настоящему мила. С чем бы он мог это сравнить… А, вот! Пэйдж Эштон была хрустальным бокалом среди пластиковых стаканчиков. Естественная, изящная и хрупкая…

— Простите, — повторила она. — Вы купили не ту девушку. Я не…

— Я не вижу в вас ни одного изъяна, — перебил Мэтт.

— Боюсь, я… — Пэйдж отступила.

— Вы ведь не лишите бедные семьи с больными детишками стольких денег?

— Я же сказала, я заплачу за вашу ошибку.

Мэтт наклонился еще ниже. Ему очень хотелось прикоснуться к Пэйдж, но он сдержался.