— Жанетт ушла, когда я лежал в больнице.

Повисло зловещее молчание. Алли понимала, что он ждет от нее слов сочувствия, но только крепче сжала губы.

Больница?

— Мы с отцом попали в автокатастрофу. Он умер в прошлом месяце, — словно прочитав ее мысли, объяснил Финн.

Ее ложка звякнула о блюдце.

— О, Финн, прости, я не знала… — Она встала, украдкой смахивая слезу. — Когда?

— Перед Рождеством. На нас налетел пьяный водитель. Отец сидел на пассажирском сиденье.

— А ты сам не пострадал?

— Сломал несколько ребер и потерял сознание. Ничего страшного, за исключением… — Он наклонил голову набок.

— Травма головы?

Он улыбнулся.

— Я находился в коме неделю и частично потерял память.

— Амнезия? — Глаза Алли округлились.

Он с мрачным видом кивнул. И в этом слабом кивке она увидела весь ужас и отчаяние, охватившие его. Ей захотелось обнять и утешить этого большого, еще недавно такого самоуверенного человека.

— Я могу читать и писать. После реабилитации основные навыки вернулись, но события последних нескольких месяцев я не помню.

Он запнулся. Алли знала, что от удивления у нее открылся рот, в глазах застыл ужас и недоверие.

— Я все пытаюсь вспомнить, но безуспешно.

Финн приблизился к девушке, положил руку ей на плечо, и она от неожиданности подпрыгнула.

— Я читал твои письма ко мне и… — Он судорожно вздохнул. — Я потратил много времени, чтобы восстановить в памяти наши отношения. Но в моем распоряжении нет ничего, кроме этих чертовых бумаг на развод.

Алли смотрела на него расширившимися от страха глазами, сердце бешено колотилось о ребра, желудок угрожающе сжимался. Он не жаждет заполучить ее назад. Он, скорее всего, не знает о ребенке. Тогда чего же, собственно говоря, он хочет?

— Я хочу получить ответы на некоторые вопросы. Ты нужна мне, чтобы восстановить память. — Его взгляд скользнул по ее щекам, задержался на губах. — Ты мой единственный шанс.

Алли судорожно сглотнула. Наблюдая за ней, Финн вспомнил, как месяц назад смотрел на свое отражение в больничном зеркале, на бледные щеки и потускневшие глаза, и смутно понимал, что завис где-то между двух миров — реальности и безумия — и полностью не принадлежит ни одному из них.

— Финн? — еле слышно позвала она. — Почему воспоминания так важны для тебя?

Внезапный всплеск гормонов на мгновение лишил его способности мыслить. Его сознание затуманилось, и единственной реальностью оставалось вожделение к знакомой незнакомке, стоящей перед ним.

Он отошел к окну.

— Я не помню часть своей жизни. Неужели на моем месте тебе не было бы интересно, что с тобой происходило?

Она быстро пришла в себя.

— Конечно было бы, но ты…

— Что я?

— Тот Финн, которого я знаю, не стал бы тратить время на пустяки, — тихо произнесла она.

— Пустяки?

— Ты бы не пытался вспомнить старые отношения, а просто жил дальше.

— Видимо, я изменился.

Она вопросительно изогнула бровь.

— Правда? И нет другой причины? Твоей компании ничего не грозит?

Если бы она сейчас бросилась целовать его, он удивился бы меньше.

— Говори правду, Финн. — Алли уперла руки в бока. — Мы друг другу многим обязаны.

Финн нахмурился. Открывать карты не входило в его планы.

Он сделал глубокий вдох.

— Ты знаешь, мой отец построил свой бизнес с нуля, — начал он. — И теперь Марлен, моя мачеха, получит контрольный пакет акций.

— Так почему ты не оспоришь завещание?

— Николай внес поправки… — Финн нахмурился, подыскивая правильное английское слово.

— Дополнение к завещанию?

— Да. Оно лишает ее всех прав на компанию, но мы не можем найти этот чертов клочок бумаги.

Финн наблюдал, как девушка берет чашку, дует на горячий напиток, как наматывает на палец блестящий каштановый локон, и чувствовал растущее внутри желание.

— Мне кажется, Марлен тебя недолюбливает, — смущенно продолжил он.

— Верно.

— Почему?

— Потому что я разрушила ее планы. Когда мы встретились, я и понятия не имела, кто ты такой. Ты ничего мне не рассказывал о себе до приезда в Данию, однако твои друзья и семья посчитали, что я охочусь за деньгами. Ты у себя на родине знаменитость. — Она стрельнула в него глазами. — И когда твоя мачеха сказала правду…

— Какую?

— Что до отлета в Австралию ты был помолвлен и мне следует тихо уйти, взяв деньги в качестве компенсации.

Финн замер, затем медленно перевел дух.

— И ты?..

— Я не взяла деньги.

Он почему-то сразу поверил ее тихому признанию.

— Извини, — сдавленным голосом произнес он.

Алли выглядела такой ошарашенной, словно увидела у него на лбу третий глаз.

— Ты действительно ничего не помнишь? — снова спросила она.

— Ничего.

— Ни нашу свадьбу? Ни то, как мы познакомились? Наши… — она зарделась, — ссоры?

— Нет.

— И как ты себя при этом чувствуешь?

— Сказать по правде, я в бешенстве. Ты знаешь практически все обо мне, а я… — Он обреченно махнул рукой. — За исключением двух-трех моментов, я тебя совсем не помню.

Его лицо болезненно исказилось.

— Мне жаль твоего отца, — тихо сказала она. — Он… страдал перед смертью?

Финн не хотел вдаваться в подробности, но под влиянием какой-то неведомой силы произнес:

— Когда его увозили в госпиталь, с ним все было в порядке, он даже написал дополнительное распоряжение к завещанию, но на следующий день его не стало.

— Он… был, — Алли часто заморгала, — хорошим человеком. Он мне нравился. — В ее улыбке сквозила печаль.

— Марлен говорила…

— Что мы не ладили или… что мы ладили слишкомхорошо?

Финн промолчал, и Алли покачала головой.

— Он был добр ко мне, любил повторять, что я заставила его почувствовать себя снова молодым. Я помню… — Она запнулась. — Я помню, однажды он отложил встречу, чтобы отвезти меня на экскурсию по городу. Мы с тобой жили в Копенгагене уже две недели, и он очень удивился, что ты не показал мне достопримечательности.

— Возможно, я работал. Поэтому Марлен ревновала? — сам не зная почему, спросил он. Когда она пожала плечами, Финн изумленно изогнул брови. — Если ты говоришь намеками, потому что щадишь мои чувства, то не нужно. Я знаю, на что способна Марлен.

Алли заерзала на кушетке.

— Николай был забавным. Харизматичная личность, живой ум, склонность к сарказму. Однако он был моим свекром. Марлен не одобряла нашей дружбы и обвиняла меня бог знает в чем.

Еще один кусочек мозаики встал на место. Но имел ли в действительности место любовный треугольник?

— Ее обвинения хоть отчасти правдивы?

Алли вскочила на ноги и зашагала по комнате. Ее лицо пылало от негодования.

— О боже… нет! НЕТ!

— Марлен ясно обрисовала характер ваших отношений.

— Могу себе представить. — Алли резко отбросила волосы с лица.

— А квартира?

Она нахмурилась.

— Мы говорили о ценах на жилье в Сиднее. Я сказала, что дома у пляжа всегда очень дорого стоят. Он купил квартиру на свое имя. Когда я приехала домой, мне негде было жить, и он предложил пожить в той квартире бесплатно столько, сколько мне нужно. Я настаивала на оплате, и мы договорились о месячной ренте, по моему мнению очень низкой, но…

Финн молчал.

— Никаких тайных встреч и свиданий между нами не было и не могло быть, — твердо добавила она. — Все было предельно честно. Я была влюблена в тебя. А для Николая на первом месте стояла его фирма. Как, впрочем, и для тебя. Он был предан своему делу, поэтому и сумел добиться такого успеха. — Она произнесла последнюю фразу как-то особенно печально.

Финн понял, что был невнимателен к своей молодой жене. Он так хотел достойно продолжить дело отца, что работал как вол. И, судя по всему, не умел наслаждаться плодами своего труда, позволил женщине, которую безумно любил, уйти.

И как теперь заставить Алли поверить ему, а заодно спасти компанию и обуздать собственные телесные желания?