Джейд замешкалась на пороге, ее взгляд задержался на широкой спине, виновато отмечая, как опустились его плечи. Она хорошо знала Эвана и понимала: его что-то мучает. А когда он знакомым жестом потер ладонью затылок и шею, Джейд и вовсе пожалела о своем резком ответе. Злясь на себя, она подхватила сумку и портативный компьютер, принесенные из машины, и поднялась в спальню. Эту комнату Хэнк предоставил в ее распоряжение, когда она после смерти отца переехала сюда жить. Ей было тогда шестнадцать лет.

Хэнк был близким другом ее отца, и именно он помог Джейд справиться с горем, облегчив очень трудный период в ее жизни. Никогда не вмешиваясь, не поучая, он всегда оказывался рядом, когда ей надо было выплакаться на чьей-то груди. Эван в это время работал в Европе. Так случилось, что пути их не пересекались, но Хэнк часто с гордостью рассказывал девушке о своем сыне и его репортерских успехах. Она с удовольствием рассматривала многочисленные фотографии Эвана, развешанные и расставленные по всему дому, и втайне восхищалась его ладной фигурой и мужественным лицом.

Непрошенные, нахлынули на нее воспоминания об их первой встрече и о тех чувствах, что пробудил в ней Эван одним-единственным поцелуем.

С угрюмой решительностью она захлопнула дверь в прошлое. Сердито смахнув слезы, медленно обвела взглядом свою старую комнату, и сердце ее сжалось. Она успела забыть, как сильно скучала по этому дому. Только здесь она чувствовала семейное тепло и защищенность. За это она была благодарна Хэнку и именно поэтому поклялась себе, что никогда не уйдет из его жизни и всегда будет в курсе его дел.

Горячая ванна — вот то, что успокоит разыгравшиеся нервы, решила Джейд, но, лишь выбравшись из ванны и завернувшись в большое полотенце, вспомнила, что у нее нет ночной рубашки… И вообще ничего, кроме того, что было на ней надето с утра.

Чертыхаясь себе под нос, Джейд стала рыться в шкафу в надежде найти какую-нибудь майку или что-то, что могло бы заменить ей ночную рубашку. Но кроме ящика, забитого старыми растянувшимися свитерами, и другого — с шерстяными носками и парой вылинявших джинсов, она не нашла ничего.

Со вздохом разочарования Джейд потуже затянула на себе полотенце и открыла дверь спальни. Все, что нужно сделать, уговаривала она себя, — это тихонечко спуститься вниз и найти в комнате Хэнка какую-нибудь старую рубашку.

Она на цыпочках прошла к лестнице и остановилась, прислушиваясь. Все спокойно. Она была уже на нижней ступеньке, когда внизу открылась дверь и послышались шаги. Бежать поздно. Эван, увидев ее, остановился.

— Ты решила поменять спальню? — В голосе его слышалась насмешка, а взгляд быстро охватил всю ее фигурку — от обнаженных плеч до голых ступней, выглядывающих из-под махрового полотенца.

— Вовсе нет! — отрезала Джейд, отчаянно прижимая к себе полотенце и с досадой чувствуя, как краска заливает щеки. И зачем она только вышла из своей спальни! — Я не хотела… Мне нужно… — Она запнулась, увидев, как одна черная бровь Эвана взлетела вверх, а на губах появилось что-то похожее на улыбку. — Я уехала впопыхах и не взяла никаких вещей, — стала объяснять Джейд.

— А, понимаю, — ответил Эван, борясь с острым желанием подойти к ней и потянуть за конец полотенца, который она сжимала побелевшими пальцами. — Хочешь взять одну из моих рубашек? Как в старые добрые времена? — И тут же всплыло воспоминание о том, как каждое утро, когда они были вместе, Джейд выходила из ванной в одной из его рубашек, выглядя при этом невероятно сексуально…

— Спасибо, — удалось произнести Джейд дрожащими губами.

— Не уходи, стой здесь, — приказал он, скрываясь в полумраке холла.

Ожидая его, Джейд размышляла, почему Эван предпочел комнату для гостей своей старой спальне наверху, но решила не спрашивать его об этом.

Через минуту Эван вернулся, держа в руках голубую рубашку.

— Ваша ночная рубашка, мадам, — сказал он с усмешкой.

Джейд едва удержалась, чтобы не вырвать ее из рук Эвана.

— Спасибо, — пробормотала она сквозь сжатые зубы, повернулась и бросилась вверх по лестнице, ощущая на себе его пристальный взгляд.

Швырнув полотенце на кровать, Джейд скользнула в рукава рубашки и застегнула ее на все пуговицы. В ту же секунду ее окутал знакомый аромат лосьона. Калейдоскоп воспоминаний закружился у нее в голове, и, простонав, она начала расстегивать рубашку. Сильный порыв ветра рванул ставни на окне, и пальцы Джейд остановились.

Дрожа всем телом, она снова застегнула рубашку и нырнула под одеяло. Лежа в темноте, Джейд слушала, как беснуется снаружи ветер, как поскрипывает и постанывает старый дом. Она не хочет знать, что привело сюда Эвана и в чем причина его беспокойства. Это не ее дело и никак ее не касается. Она рано утром вообще уедет, вернется в Портленд, и это короткое приключение скоро забудется. Но какой-то слабый голосок все твердил, что она просто дурачит себя.

Наконец Джейд погрузилась в сон без сновидений. Внезапно резкий удар открывшейся где-то ставни заставил ее проснуться. Перекатившись на бок, она взглянула на маленькие часы возле кровати. Два часа ночи.

Свернувшись клубочком под одеялом, она попыталась снова заснуть, но ей это не удалось. Господи, как хочется есть! Много часов во рту у нее не было ни крошки! Последний раз она ела днем, да и то сказать — трапеза была скудной: всего-навсего чашка кофе с булочкой. Досадуя на себя, что не удается справиться с голодом, Джейд села в кровати, размышляя, как лучше поступить. Были возможны два варианта: дожидаться завтрака или устроить набег на холодильник прямо сейчас. Голод победил. Через минуту она стояла внизу в темном холле, прислушиваясь, не разбудила ли Эвана, спускаясь по скрипучим ступенькам. Тишина казалась такой же плотной, как и темнота.

Джейд решила быстренько сделать пару сэндвичей с арахисовым маслом, налить стакан молока и забрать все это наверх, в свою комнату. В прежние годы она так делала тысячу раз. Она еще немного помедлила, несмотря на то что пол в холле обжигал босые ноги, как лед. Задержав дыхание, бросила взгляд на дверь комнаты для гостей, но услышала только вой ветра за стенами дома.

Тихонечко проскользнув на кухню, Джейд зажгла свет и открыла дверцу шкафчика. Увидев на полках банки с джемами и ореховым маслом, она мысленно поблагодарила Хэнка и, найдя хлеб в деревянной хлебнице, не теряя времени, сделала толстенный сэндвич. Налив стакан молока, она повернулась к двери.

— Можно и мне бутерброд? — раздался тоненький голосок.

Стакан чуть не выскользнул из ее рук. У двери стоял заспанный темноволосый мальчик лет семи. Глаза у него были почти такие же синие, как у Эвана.

— Ты кто? — спросила Джейд.

— Мэтью, — ответил мальчик. — А вы кто?

Джейд несколько раз моргнула и перевела дыхание.

— Меня зовут Джейд, — сказала она, продолжая разглядывать мальчика. Он стоял босиком на холодном полу, одетый только в майку и трусики. Глаза его были скорее серыми, чем синими, а в глубине их притаилась такая печаль, что у Джейд защемило сердце.

— Вы будете это есть? — спросил Мэтью, не спуская глаз с огромного бутерброда в ее руке.

— Да. Это хлеб с ореховым маслом. А ты тоже хочешь?

— Спасибо. Очень хочу, — последовал мгновенный ответ, сопровождаемый радостной улыбкой. — И молоко тоже.

— Тогда садись за стол, а то простудишься на холодном полу! — Мальчик быстро уселся на стул, и Джейд поставила перед ним стакан с молоком и положила бутерброд. Заметив его нерешительный взгляд, она улыбнулась. — Все в порядке, я сделаю себе другой. Ешь!

Мэтью с удовольствием принялся за еду, запивая бутерброд молоком, оставлявшим белые усы на верхней губе.

Чей же это ребенок? — гадала она. Эвана? Почувствовав толчок в сердце, Джейд тут же отказалась от этой мысли. Скорее всего, мать Мэтью — новое увлечение Эвана. И, возможно, сейчас это увлечение находится в кровати Эвана, в его объятиях. На секунду эта мысль принесла с собой невыносимую боль и… неловкость. Наверное, об этом и хотел предупредить ее Эван. О том, что он здесь с женщиной…