Проклятие! Мэк с досадой ударил по рулю. Он ее потерял! Ему такого труда стоило не упускать Тедди из виду — у нее были все преимущества: знание здешних дорог, машина с гораздо большей, чем у «мустанга», проходимостью, да и водитель она, надо признать, неплохой. Наверно, он просто просмотрел поворот на боковую дорогу, и она, погасив фары, спокойно ждет, пока он проедет. В том, что его давно заметили, Мэк не сомневался. На всякий случай он сбросил скорость и еле двигался, пытаясь разглядеть возможный съезд. Ничего!

Надо попробовать еще раз. Глаза уже болели от напряжения, но он упрямо продолжал вглядываться в обочину дороги. Вот, похоже, то, что нужно! На снегу отчетливо видны отпечатки шин. Но что это? Судя по следам, кому-то здорово досталось. И тут Мэк заметил искореженное заграждение: столбики выломаны, поручни разорваны… Он заглушил двигатель, поставил машину на тормоз, включил аварийные огни и, достав из-под сиденья фонарик, открыл дверцу.

Ночь, обступившая его со всех сторон, кидалась снегом, жалила ледяным ветром, мешала идти быстрее…

Вблизи стало ясно, что авария произошла очень недавно. Совсем недавно, холодея от дурного предчувствия, понял Мэк. Направляя луч фонарика в ту сторону, он уже не сомневался, что случилась катастрофа, и случилась она с Тедди…

Джип носом зарылся глубоко в снег, встав на передние колеса почти вертикально. Мотор заглох, фары потухли.

Мэк перелез через ограждение и, подгоняемый ужасом, ругая и виня во всем себя, начал пробираться к машине, утопая по пояс в неожиданно глубоких сугробах. Одежда быстро намокла и потяжелела, снег, набившийся в высокие ботинки, превращался в воду и тоже затруднял движение, и Мэк, добравшись наконец до цели, чувствовал, что совершенно выдохся, да к тому же и продрог до нитки. Но гораздо больше сырого холода донимал его страх. Он боялся, что стряслось непоправимое. У него руки тряслись, когда он посветил внутрь кабины: Тедди лежала головой на руле, лицо повернуто к Мэку, глаза плотно закрыты, на мертвенно-бледном лбу запеклась зловещая яркая струйка крови.

Сорвав с руки перчатку, Мэк лихорадочно попытался нащупать пульс и после нескольких неудачных попыток с облегчением ощутил под пальцами неровное биение — жива!

— Тедди, — шепотом позвал он, подивившись тому, как легко и нежно звучит ее имя. — Тедди! — повторил он чуть громче, словно надеялся, что его голос сумеет пробиться сквозь пелену забытья.

Он осторожно убрал со лба золотистую прядь и осмотрел рану, которая, к счастью, не казалась серьезной.

— Тедди… — На мгновение ему показалось, что его зов услышан: она чуть пошевелилась, слабо застонала и… снова впала в забытье.

Мэк сумел расстегнуть ремень безопасности и вытащить обмякшее тело из машины. Он видел, как падающие снежинки невесомо оседают на волосах Тедди, тают на побелевших губах.

— Что ж, будем выбираться, — проговорил он, поднимая драгоценную ношу и отправляясь в обратный путь по собственным, еще не заметенным следам…

У Мэка зуб на зуб не попадал, и даже работающая на полную мощь печка в «мустанге» не спасала. Главное — не забыть ни одну из «примет» и найти домик Слая Валериано! Спуститься в долину, в город, сегодняон уже вряд ли сможет…

Впереди показалась группа строений — коттеджи для летнего отдыха. Узнать тот, что служил Тедди домом, оказалось, к счастью, не так сложно: дорожка, тщательно расчищенная заботливой хозяйкой, так что идущий с полудня снегопад не засыпал ее полностью, аккуратно уложенная поленница свеженарубленных дров, освещенное крыльцо. Судя по всему, где-то внутри она оставила маленький свет — окна были похожи на настороженно прикрытые глаза: дом и не спал, и не бодрствовал, он — ждал…

Голова Тедди покоилась у Мэка на плече, и на шее он ощущал легчайшее дуновение — ее дыхание; ноздри приятно щекотал едва уловимый и все-таки чертовски волнующий аромат духов. И напрасно он призывал самого себя к порядку, напоминая в который раз, что он здесь исключительно по делу. Глядя в прекрасное женское лицо, Мэк прижимал к себе свою ношу, пожалуй, крепче, чем это было необходимо, и жадно, до судорожного стона, вдыхал чарующий запах.

Хорошо, что он догадался захватить с собой из джипа связку ключей. Одним из них, где было выгравировано имя «Слай», он и решил воспользоваться, чтобы попытаться открыть дверь коттеджа, и не ошибся. Замок мягко щелкнул, дверь раскрылась, пропуская его в тепло.

Однако радость оказалась преждевременной.

Не успев сделать и шага, Мэк услышал грозное рычание. Не надо было видеть собаку, чтобы догадаться, что это, скорее всего, крупный экземпляр.

— Тихо… тихо, дружище, не нервничай, — сказал он самым ласковым голосом.

В ответ раздался низкий, с хрипотцой лай.

Мэк распахнул дверь пошире и увидел перед собой очень крупную лайку. Припав на передние лапы и не переставая утробно рычать, она угрожающе скалила зубы, шерсть на загривке встала дыбом.

— Спокойно… посмотри на меня… я ведь не похож на грабителя, правда? — Мэк будто со стороны услышал свой заискивающий голос. — Может, притворимся, что не видим друг друга, а? Ну, что скажешь?

Черт побери, не будет же он стоять тут вечно! Да и руки начали затекать. Мэк отважился сделать еще один шаг и, изловчившись, ногой захлопнул входную дверь.

— Давай договоримся, парень, ты классный сторож, но сейчас ты меня впустишь, а я потом угощу тебя чем-нибудь вкусненьким, идет?

По мере того как Мэк говорил, рычание стихало, шерсть улеглась, хотя пес продолжал пристально следить за человеком. Воодушевленный успехом, Мэк огляделся. Из прихожей видна вся квартирка: налево — крохотная кухня, оборудованная, впрочем, всем необходимым; направо — уютная гостиная с камином и старинной мебелью, громоздкой немного, но очень удобной; из гостиной дверь ведет, по всей видимости, в спальню…

— Ладно, приятель, хватит тебе ворчать.

Не прекращая увещевать собаку, Мэк занес ногу для очередного шага, но животное его опередило, в ту же секунду оказавшись рядом, но не затем, чтобы броситься, как с облегчением понял Мэк, а лишь для того, чтобы обнюхать. Очевидно уловив знакомый запах хозяйки, собака окончательно успокоилась и принялась вполне дружелюбно вилять хвостом.

— Давно бы так! Надеюсь, теперь мы друзья? — Мэк готов был поклясться, что пес его понимает и, более того, согласен на его помощь!..

Пройдя через всю квартирку, он бережно опустил Тедди на кровать. Прежде всего она должна согреться, а для этого ее надо раздеть. Мэк расшнуровал и скинул на пол промокшие сапожки, стянул перчатки и шарф, снял и пальто, предварительно со всей бережностью освободив из рукавов безвольные руки Тедди. Она застонала, но так и не очнулась.

— Вот что, старина, — Мэк оглянулся на собаку, — ты отвернулся бы, что ли… Я тоже отвернусь.

Лайка, усевшись у двери, лениво зевнула.

— Хотя, с другой стороны, ты сто раз уже все видел, везунчик!.. — Мэк помедлил, будто не решаясь прикоснуться к той, что целиком была в его власти. — Тедди! — неуверенно окликнул он, прежде чем продолжить начатое. Ее одежда была влажной и прохладной, и это придало ему решимости: не хватает еще, чтобы из-за его мальчишеской робости она вдобавок ко всему простудилась!

Расстегивая пуговку за пуговкой, Мэк не переставал восхищаться нежной кожей, такой шелковистой на ощупь, не мог надышаться ее запахом, буквально сводившим его с ума. Ему ничего не стоило представить, как их тела соприкасаются и это чудо по имени Тедди всецело принадлежит ему… и никому больше… навсегда…

Нет, это невозможно! Он никогда не повторит совершенной однажды ошибки. Два года назад они с партнером работали в отделе по борьбе с наркотиками. Работали под прикрытием. И была женщина, заставившая его потерять голову до такой степени, что он чуть было не провалил всю операцию. По сей день он слышит пронзительный свист пуль, изрешетивших Блейка — старого и верного партнера, лучшего друга… Блейк выжил, но Мэка не покидало чувство вины: он сам должен был расплатиться за собственную слабость, а не подставлять под выстрелы того, кто на него положился. Потому он и подался в детективы-одиночки, что взял себе за правило отвечать только за самого себя. Некому винить, если что, и не перед кем виниться. Или пан, или пропал…