— Ты будешь делать бульон сам?

— Oui, — говорит он, как само собой разумеющееся. — Почему это тебя удивляет?

Улыбаясь, я продолжаю идти.

— Я бы хотела пригласить тебя в следующий вторник на ужин, чтобы поблагодарить за то, что ты сделал для меня.

— Oui, следующий вторник подходит, но это я тебя приглашаю. — Он ведет себя благородно и властно.

— Я думала, мы договорились, что это мой способ отблагодарить тебя.

Мы снаружи и в нескольких шагах от моей машины. Пьер оборачивается и смотрит на меня, его взгляд опасный и интенсивный. Он путешествует по моему телу, и глубоко во мне тлеет огонь.

Я пытаюсь сглотнуть комок, появившийся в горле.

Взгляд его серых глаз становится голодным, и я наблюдаю, как его губы слегка размыкаются, а левая бровь сексуально приподнимается.

Боже, от этого взгляда перехватывает дыхание.

Пьер делает еще один шаг ко мне, и мой взгляд скользит по его телу.

Все звуки исчезают, воздух густеет, и притяжение между нами накаляется.

— Холли, — говорит он, его голос пропитан желанием. Мое тело отчаянно жаждет его. — Я хочу поцеловать тебя. — Он подходит ко мне.

— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — отвечаю я, удивляясь своей прямолинейности.

— Хоть и не могу держаться в стороне от тебя, я не хочу, чтобы наш первый поцелуй произошел здесь, в грязном переулке.

— Наш первый поцелуй? — Боже, он будет моей погибелью.

Он прижимается своим телом к моему, руками касается моей поясницы, а затем притягивает меня к своей подтянутой фигуре. Я чувствую его возбуждение, запах мяты в его дыхании, и практически пробую сладость его кожи.

— Да, потому что то, что произошло в кабинете, недопустимо. Не так я должен был поцеловать тебя. И я планирую целовать тебя все время. — Я пытаюсь сглотнуть этот комок. — И везде. — Черт возьми. Его горячее дыхание касается чувствительной кожи на моей шее. — Все… — он вздыхает, облизывает, — …твое… — проводит рукой по моей попке и притягивает меня так близко, что между нами не остается места, — …тело.

— Пьер, — произношу его имя как стон, закрываю глаза и опираюсь всем телом на него. Провожу губами по щетине на его подбородке. Шершавость его кожи посылает ударные волны прямо в мне живот. Этот момент интимный и чувственный, и ничто не может меня отвлечь. — Поцелуй меня.

Влажными, теплыми губами он скользит по нежной коже моей шеи, и еще один оглушительный удар удовольствия устремляется вниз.

— Я не буду целовать тебя здесь, но оставлю тебя с этим... — он делает паузу, и затем я чувствую это. Языком он кружит вокруг мочки моего уха, а затем горячим, влажным ртом сосет ее.

Господи, если он продолжит в таком духе, то я запросто могу кончить.

— В следующий вторник, Холли, — говорит Пьер и отодвигается. — В следующий вторник ты придешь ко мне домой, и я буду готовить для тебя.

— Да? — задаю я вопрос с придыханием.

— Да. — Он оставляет поцелуй на моей щеке, задерживается дольше, чем требуется, но не настолько долго, как мне бы того хотелось.

Пьер проводит своими руками по моим вверх-вниз, посылая мурашки по коже.

— Ладно, — говорю я, моя голова все еще затуманена похотью.

Я, наконец, открываю глаза и обнаруживаю напряженный взгляд его серых глаз. Он поднимает руку и проводит ею по моим волосам. Резинка, сдерживающая мой хвостик, с легкостью соскальзывает.

— Мне твои волосы нравятся распущенными. — Его голос пьянит, глаза завораживают, действия приковывают внимание. Без сомнений, невозможно не поддаться напору Пьера.

С большим трудом мне удается отлипнуть от него и отыскать ключи в сумочке.

Мы больше ничего не произносим, я просто сажусь в машину и уезжаю.

Я боюсь, что если посмотрю в зеркало заднего вида, то просто остановлюсь, вернусь к нему и потребую взять меня прямо там.

Дорогой Господь, если ты меня слышишь, дай мне силы не влюбиться в него.

— Бронвин, — начинаю я, пока сервирую стол для ужина.

— Да, — говорит она, ставит салат на обеденный стол и поворачивается, чтобы достать лазанью, которую я приготовила.

— Эм-м, — мой голос слегка хрипит, нервы зашкаливают, а руки потеют.

— Что такое? Ты в порядке? — заботливо спрашивает она и садится за стол рядом со мной.

— Да, просто... — Говори же, Холли. — Не могла бы ты присмотреть за Эммой во вторник вечером?

— Работа, дорогая? — я улавливаю веселость в ее голосе. Думаю, она знает и наслаждается тем, что мучит меня.

— Не совсем.

— О, это связанное с работой событие? — дожимает она, заставляя меня рассказать ей.

— Э-э-э, ну, не в этом дело. — Давай, будь взрослой. — Хм, ну, вроде как, Пьер пригласил меня на свидание, что-то в этом роде.

Я чувствую, как мое лицо меняет цвет от розового до алого. Почему это так неловко?

— Правда?

— Не совсем.

— Хорошо, он сделал это или не сделал? Тут не слишком много вариантов.

Я делаю огромный вдох, пытаясь успокоить расшатанные нервы. Что Бронвин обо мне подумает? Не слишком ли рано даже рассматривать вариант свиданий? Прошло всего полтора года. Что, если это слишком рано? Что, если Бронвин подумает, что я никогда не любила Стефана?

— Я пригласила его, чтобы отблагодарить за помощь, когда на меня напали, и прежде чем поняла это, он перевернул все и сказал мне, что это он готовит мне ужин, — я делаю паузу, встаю и отодвигаю стул, отчего тот с грохотом падает. Поднимаю руки, чтобы закрыть лицо. — Не слишком ли рано? То, что я делаю — неправильно?

Я слышу скрип стула Бронвин по кафелю и чувствую ее руку на своей спине.

— Если это ощущается неправильно, то, видимо, это так. Но если правильно, тогда действуй. Ничто не заставит меня плохо подумать о тебе, и, как я уже говорила, ты должна начать снова жить. Ты потрясающая мама, и Эмма прекрасно себя чувствует. Удели время себе. Просто посмотри, куда это приведет.

Медленно подняв голову, я вижу счастье на ее лице. Ее морщинки от смеха заметны, но только потому, что она улыбается. Она заботливая и красивая, и была моей спасительницей. Я наклоняюсь и обнимаю ее так долго, как только могу.

— Можно и мне обнимашки? — спрашивает Эмма, когда выходит к нам в пижаме.

— Я не знаю, — говорю я, подмигивая ей. Слеза скатывается, и я вытираю ее, прежде чем моей наблюдательной семилетке выпадет шанс заметить ее.

— Почему ты плачешь?

Слишком поздно.

— Потому что я счастлива.

— Я тоже счастлива. А чему ты радуешься? — она прижимается под моей рукой своим маленьким тельцем ко мне.

— Потому что у меня самая лучшая семья в мире.

— У меня тоже! — она кричит от радости.

Мы проводим некоторое время, обнимаясь, пока своим ангельским маленьким личиком она оставляет сентиментальные поцелуи на мне.

— Ужинать, — говорит Бронвин, и мы садимся и наслаждаемся нашей едой.

— Я решил прислушаться к тебе, Ева. Надеюсь, ты не возражаешь, но я пригласил Холли сюда на ужин.

Я распахиваю шторы в гостиной и позволяю свету проникнуть внутрь. Открываю стеклянные двери, и свежий воздух устремляется в комнату, а я стою и решаю, что же мне нужно сделать.

— Конечно, я не уверен, куда все это заведет меня с Холли, ведь она может оказаться не такой, как я думал. Но если ты считаешь, что это хорошая идея — я в жизни ее дочери — тогда мне нужно начать что-то с Холли.

Я подхожу к кухонному шкафчику, в котором хранятся все чистящие средства, и достаю тряпку с моющей жидкостью.

— Я знаю, что ты наблюдала, когда я почти поцеловал ее. И думаю, ты бы тоже одобрила это. Но она так выводит меня из себя.

Я иду в гостиную и начинаю переставлять фотографии на полках, пока вытираю под ними пыль.

— Она не такая, как ты, Ева. Она на самом деле другая. Ты слышала, как она сказала мне о том, что я не готовлю сам бульон? Слышала, оui? Бьюсь об заклад, ты смеялась, глядя на меня.