Хотя… следует вспомнить, что возможности я все-таки использовала не до конца. Помимо фотографии Тараса мне еще мистер Эндрю надобен…

Но приходилось выбирать. Ведь не скажешь же Инессе Львовне: что-то секретарь лорда больно на сбежавшего мужа моей сестрицы похож?! В подобном разрезе даже искренняя детская ложь не прокатит!

А впрочем, все нормально. Заподозрить в крикливой Инессе Львовна агента контрразведки может только самый бестолковый шпион. Тем более что все давно привыкли к тому, что она больше всех по кораблю с фотоаппаратом бегает…

Немножко пригладив, успокоив взбаламученную враньем совесть, я сходила посмотреть, как мирно, без тревог посапывает Назар Савельевич, стащила с его тумбочки спутниковый телефон – на моем мобильнике высвечивалась строчка «связь отсутствует» – и отправилась беседовать с подполковником Огурцовым. Докладывать об успехах и каяться в грехах.

Каялась и хвасталась я снова в санудобствах при включенной воде и запертой двери и начала так:

– Здравствуйте, Михаил Николаевич, бабушка не приехала, но есть информация.

Подполковник что-то неразборчиво гукнул, кажется, поздоровался, и я продолжила:

– Во-первых, хочу извиниться. Кажется, я ввела вас в заблуждение и никакая блондинка в белом платье в мужском туалете не пряталась.

Умный контрразведчик Михаил Николаевич сразу въехал в тему – кто такая блондинка и откуда туалет – и задал резонный вопрос:

– Почему?

– Потому что это была сама Инесса Львовна, – вздохнула я. – Она увидела собственное отражение в зеркальной двери хозяйственного шкафчика и в темноте ошиблась. Правда, мы проверили это при дневном свете…

– Что?! – перебил подполковник. – Кто это мы?! Что вы там проверяете?!

– Михаил Ник…

– Вы что там, совсем с ума посходили?!

– Михаил Ник…

– Куда вы лезете?!

– Не кричите! Дайте договорить! Я попросила Инессу Львовну одеться так же, как в тот вечер, и пройти мимо зеркальной двери шкафа в ее каюте! Обстановка была не та, но Марченко уверена – в тот день она увидела собственное отражение!

Весь этот текст я выдала практически на одном дыхании, но подполковник уже прочно обосновался на позициях конфликта и стоял там твердо. И громко. Отстранив трубку от уха, я много чего о себе услышала. И в частности: о том, что конкретно думает профессионал обо всяких недоумках, начитавшихся детективов, лезущих не в свое дело, путающихся под ногами и морочащих голову занятым людям.

– Сидите тихо и никуда не лезьте!! – Огурцов устал орать, сделал передышку, видимо, для того, чтобы воздуха в легкие набрать, и я отважно бросилась оправдываться:

– Вы же меня не дослушали! Я же как лучше хотела!! Сегодня или в ближайшее время на берег сойдет женщина – Галина Федоровна Карелина! А я вам уже зацепку дала… точнее, запутала. А Галина Федоровна – женщина хорошая, она инвалидные коляски покупает и ветеранам тоже…

– Какие коляски?! – взревел подполковник.

– Не важно. Короче, Карелина сойдет на берег, но она здесь совершенно ни при чем. Она в белый халат не переодевалась, в туалете не пряталась, у нее личные мотивы…

– Так, – устало вздохнул разведчик, – еще раз услышу о каких-то ваших расследованиях, сниму с корабля. Или, точнее, так – приеду на корабль лично и лично вас арестую. За вмешательство, за дезинформацию, за попытку создать препятствия. – И закончил начальственным рыком: – Ясно?!

– Куда уж яснее, – всхлипнула я и пробормотала: – До свидания.

На том отключила связь и воду в кране, села на крышку унитаза и жалостливо похлюпала носом.

Ну что за несправедливость?! Я тут из штанов выпрыгиваю, встаю ни свет ни заря, вру как сотня сивых меринов, стара-а-а-аюсь!! А он – «недоумки всякие»…

Ну нет в мире справедливости.

Я старательно удалила из туполевского телефона все упоминания о контрразведке, погоревала о том, что не удалось отправить в разведку по «мылу» киносъемку шкафчика – зря я, значит, вдоль унитазов на карачках ползала, тряслась, боялась – и…

И стоп. E-mail – туалет. Туалет – e-mail. «Мыло» то есть.

Какая-то мысль…

E-mail – туалет – фотография… Нет. «Мыло» связано не с фотографией… Что-то в связи с этим другое мелькнуло. И не мелькнуло даже, а шандарахнуло.

E-mail… электронная почта, компьютер… шкафчик…

Что?!?! Что же такое мелькнуло?!

В некоторой прострации, цепляясь каблуками за ковер и промахиваясь руками мимо всего подряд – я так боялась потерять мысль, что все движения проделывала совершенно рефлекторно, – слепо добралась до компьютера, перенесла на монитор киносъемку ниши в зазеркалье и практически расфокусированным зрением уставилась на выставку сантехнических порошков, гелей и ершиков. Кадр остановила на крупном общем плане.

Что же такое мелькнуло в голове, когда я соотнесла «мыло», шкафчик и компьютер? Что же такое я поняла в тот момент?..

Отринув сомнамбулические настроения, я сфокусировалась на полках, банках, пакетах и губках и погнала мысль от обратного.

Что-то я в этом ящике поняла. Что-то связанное с компьютером…

А что здесь может быть связано с компьютером?

Ничего.

И все же связь есть. Ведь не зря же мысль толкнуло кодовое слово – e-mail!!

Так  что?! Черт дери мою тупую голову!

Есть. Я бережно погладила мою умную голову и с забытым удовольствием вспомнила диплом бухгалтера-экономиста, пылящийся в ящичке для документов. Эх, не зря он там валяется, не зря. Есть связь. Между порошками, гелями, губками и компьютером. И эта связь – приходный ордер, товарная накладная, занесенные в реестр приходов и перемещений.

Я сама бухгалтер, я знаю, как в нормальном хозяйстве учитывается расход любой губки, каждого куска мыла. И на корабле этот порядок есть. Особый, флотский. И все эти бухгалтерские тайны хранит компьютер.

Я выключила технику – кадр с внутренностями ящика и так в мозгах застрял, – засунула в карман летнего пиджака зажигалку, три сигареты и отправилась на палубу проветрить эти самые мозги и посмолить на свежем воздухе.

Идея, посетившая меня внезапно, была проста до гениальности. Где, учитывая все возможности, удобнее всего обустроить тайник для небольшого предмета? Если хранить контейнер возле себя уже опасно, а связи с командой нет.

Конечно, в общественном месте. Там, куда любой пассажир имеет свободный доступ, в нашем конкретном случае – в общественной уборной ресторана.

Представить это вполне возможно.

Идем дальше. Если моя мысль верна, то сообщников среди команды «Мадемуазели» у курьера нет. Иначе все эти рассуждения изначально бессмысленны, беспочвенны и груз тихонько едет в трюме под тюками с ветошью или в трубе машинного отделения.

Но эти рассуждения мы оставим для таможни, пограничников и контрразведки, насобачившихся ловить злоумышленников гораздо лучше бухгалтеров. Мы будем рассуждать с точки зрения приходного ордера.

Каждый бухгалтер, составляя калькуляцию, вносит в приходный ордер не только сумму, но и конкретное название, артикул приобретаемых предметов. Например, мыло «Бархатное» три коробки, порошок стиральный «Тайд» три мешка и так далее.

А чего, спрашивается, проще при современном развитии хакерского промысла раздобыть информацию о том, какое мыло или порошок были завезены на «Мадемуазель», а?

Да раз плюнуть! Наша «Девушка» не Пентагон! (Хотя хакеры и туда пробирались.)

Итак, идея на глазах начинала приобретать логически красивое обоснование.

Какое-то время назад хитрые дяди из иностранной разведки задумали вывести из России некий секрет. И на всякий пожарный случай придумали для контейнера некий тайник. Такой, чтобы подозрения не вызывал и был обычен, как брусок мыла.

И что же дяди делают?

А дяди взламывают сервер пароходной компании, залезают в бухучет и выясняют: в конце августа – начале сентября хозяйственный шкафчик «Мадемуазели» будет забит тем-то, тем-то и тем-то.

В шпионской лаборатории враждебного государства другие умные дяди изготавливают контейнер. Не тот, что «алхимик» сбросил в мусорное ведро «Миража», а другой – точную копию какой-нибудь банки, упаковки мыла, пакета с порошком или…